Агата Кристи - Том 4 Страница 7

– Ее никак нельзя было назвать интеллектуальной женщиной.

– Возможно, вы правы. Но она была очень проницательной. Меня иногда удивляло, как ей удается попадать в самую точку.

Мистер Энтуисл посмотрел на мисс Гилкрист с большим интересом. Он подумал, что она, в отличие от Коры, отнюдь не глупа.

– Вы прожили с миссис Ланскене несколько лет?

– Три с половиной года.

– Вы были ее… э-э… компаньонкой и также… э-э… присматривали за домом?

Было очевидно, что он затронул деликатную тему. Мисс Гилкрист слегка покраснела.

– В общем, да. Я готовила пищу – мне всегда это нравилось, – подметала и делала кое-какую домашнюю работу. Разумеется, ничего тяжелого.

Тон мисс Гилкрист свидетельствовал о незыблемости ее принципов. Мистер Энтуисл, не вполне понимавший, что имеется в виду под словом «тяжелое», издал успокаивающее бормотание.

– Для тяжелой работы из деревни дважды в неделю приходила миссис Пэнтер. Понимаете, мистер Энтуисл, я не собиралась позволять относиться к себе как к служанке. Когда моя маленькая чайная потерпела крах… такое несчастье – это случилось во время войны. Очаровательное было местечко – я назвала его «Ива», и на фарфоровой посуде тоже были нарисованы голубые ивы… Пирожные там были такие вкусные – я хорошо готовила пирожные и лепешки. Но началась война, поставки урезали, и заведение обанкротилось – я всегда считала это одной из военных потерь. Те немногие деньги, которые оставил мне отец, я вложила в чайную, и мне пришлось искать какую-нибудь работу. Но ведь меня никогда ничему специально не учили. Сначала я нанялась к одной старой леди, но она оказалась грубой и придирчивой. Я поступила на службу в контору, но там мне тоже не понравилось. Наконец я познакомилась с миссис Ланскене, и мы сразу пришлись друг другу по душе – ведь ее муж был художником… – Мисс Гилкрист сделала паузу, чтобы перевести дух, и печально добавила: – Но как же мне не хватало моей милой маленькой чайной! Туда приходили такие приятные люди!..

Глядя на мисс Гилкрист, мистер Энтуисл внезапно почувствовал, что видит перед собой нечто хорошо знакомое. Его мысленному взору представились многочисленные женские фигурки в разных «Лавровых деревьях», «Рыжих котах», «Голубых попугаях» и «Уютных уголках», облаченные в голубые, оранжевые или розовые платья и принимающие заказы на чай с пирожными. У мисс Гилкрист было свое духовное убежище – старомодная чайная с респектабельной клиентурой. Должно быть, в стране множество таких «мисс Гилкрист» с мягкими, терпеливыми лицами, упрямой складкой рта и жидкими седеющими волосами.

– Но я не должна говорить о себе, – продолжала мисс Гилкрист. – Полиция была очень любезна и предупредительна. Инспектор Мортон оказался таким чутким человеком. Он даже договорился с мисс Лейк, чтобы я переночевала у нее, но я отказалась. Я считала своим долгом остаться здесь, с вещами, которые так любила миссис Ланскене. Они забрали… – мисс Гилкрист судорожно глотнула, – забрали тело и заперли комнату, а инспектор сказал мне, что в кухне всю ночь будет дежурить констебль – из-за разбитого окна, стекло вставили утром… Так на чем я остановилась? Ах да, я сказала, что могу спокойно переночевать в своей комнате, хотя должна признаться, что придвинула к двери комод и поставила на подоконник большой кувшин с водой. Кто знает – а вдруг это был какой-то маньяк? О них сейчас только и слышишь…

Воспользовавшись паузой, мистер Энтуисл быстро сказал:

– Я располагаю всеми основными фактами. Инспектор Мортон сообщил их мне. Но если вам не составит труда дать собственный отчет о происшедшем…

– Ну конечно, мистер Энтуисл. Я понимаю, что вы чувствуете. Полиция относится ко всему так официально. Хотя это правильно…

– Миссис Ланскене вернулась с похорон позавчера вечером, – поторопил ее адвокат.

– Да, ее поезд задержали допоздна. Я заказала для нее такси, как она мне велела. Бедняжка так устала – это вполне естественно, – но в общем была в приподнятом настроении.

– Да-да. Она говорила что-нибудь о похоронах?

– Совсем немного. Я дала ей чашку горячего молока – больше ей ничего не хотелось, – и она рассказала, что в церкви было много людей и полно цветов… Да, она жалела, что не повидалась со своим другим братом. Кажется, его зовут Тимоти?

– Да, Тимоти.

– Миссис Ланскене сказала, что не видела его больше двадцати лет и надеялась, что он приедет на похороны, но поняла, что при сложившихся обстоятельствах он предпочел этого не делать. Там была его жена Мод, которую она терпеть не могла… О, мистер Энтуисл, прошу прощения! Просто сорвалось с языка – я не имела в виду…

– Ничего страшного, – успокоил ее адвокат. – Вы ведь знаете – я не родственник. И мне известно, что Кора и ее невестка всегда не слишком ладили.

– Ну, она примерно так и сказала. «Я всегда знала, что Мод превратится в одну из этих властных женщин, всюду сующих свой нос». Миссис Ланскене очень устала и решила сразу лечь. Я дала ей грелку, и она поднялась к себе.

– Кора больше ничего не говорила? Что вам особенно запомнилось?

– У нее не было предчувствий, мистер Энтуисл, если вы это имеете в виду. Она была в прекрасном настроении, если не считать усталости и… ну, печального события. Миссис Ланскене спросила у меня, не хотелось бы мне поехать на Капри. Конечно, я ответила, что это было бы чудесно – я и мечтать о таком не могла. А она и говорит: «Ну так мы туда поедем». Я подумала – хотя она об этом не упоминала, – что брат оставил ей годовой доход или что-то в этом роде.

Мистер Энтуисл кивнул.

– Бедняжка. Ну, я рада, что она хотя бы получила удовольствие, строя планы… – Мисс Гилкрист вздохнула и с тоской пробормотала: – Теперь я вряд ли когда-нибудь попаду на Капри…

– А на следующее утро? – осведомился мистер Энтуисл, игнорируя разочарование мисс Гилкрист.

– На следующее утро миссис Ланскене было не по себе. Выглядела она просто ужасно. Она сказала мне, что плохо спала, так как ее мучили кошмары. «Это потому, что вчера вы слишком устали», – заметила я, и она со мной согласилась. Миссис Ланскене позавтракала в постели и не вставала все утро, но к ленчу сказала мне, что так и не смогла заснуть: «Я все время думаю о разных вещах и беспокоюсь». Потом она добавила, что примет снотворные таблетки и попытается поспать после полудня. Миссис Ланскене попросила меня съездить на автобусе в Ридинг и поменять в библиотеке две книги, так как она прочитала их в поезде и больше ей было нечего читать. Обычно двух книг ей хватало на неделю. Я ушла в начале третьего, и это был последний раз, когда… – Мисс Гилкрист начала всхлипывать. – Должно быть, миссис Ланскене спала и ничего не слышала. Инспектор уверял меня, что она не страдала. Он считает, что ее убил первый же удар… О боже, меня бросает в дрожь при одной мысли об этом!

– Ну-ну, не стоит вспоминать о случившемся. Я только хотел услышать от вас о поведении миссис Ланскене перед трагедией.

– Можете передать ее родственникам, что, за исключением дурно проведенной ночи, она была очень счастлива и с радостью думала о будущем.

Мистер Энтуисл помедлил перед очередным вопросом. Ему не хотелось подсказывать свидетельнице ответы.

– Она не упоминала конкретно кого-либо из родственников?

– Нет-нет, вряд ли. – Мисс Гилкрист задумалась. – Миссис Ланскене только сожалела, что не повидалась со своим братом Тимоти.

– А она не говорила о болезни покойного брата Ричарда? О ее… э-э… причине?

– Нет.

На лице мисс Гилкрист не было заметно никаких признаков тревоги. Мистер Энтуисл не сомневался, что они бы присутствовали, если бы Кора упомянула об убийстве.

– Кажется, он некоторое время болел, – рассеянно произнесла мисс Гилкрист, – хотя должна признаться, я удивилась, услышав о его смерти. Он выглядел таким энергичным.

– Значит, вы его видели? – быстро осведомился адвокат. – Когда?

– Когда он приезжал сюда повидать миссис Ланскене. Дайте подумать… Это было недели три тому назад.

– Он оставался здесь на ночь?

– Нет, только на ленч. Миссис Ланскене не ожидала его приезда. По-моему, у них были какие-то семейные неурядицы. Она говорила мне, что не виделась с ним много лет.

– Да, это верно.

– Встреча с братом ее расстроила. Возможно, она поняла, как серьезно он болен…

– Выходит, миссис Ланскене знала о его болезни?

– Да, я хорошо это помню. Однажды я даже поинтересовалась – разумеется, только мысленно, – не страдает ли он размягчением мозга. Моя тетя…

Мистер Энтуисл ловко уклонился от разговора о тете:

– Какие-то слова миссис Ланскене заставили вас подумать о размягчении мозга?

– Да. Миссис Ланскене как-то сказала что-то вроде: «Бедный Ричард! Смерть Мортимера, должно быть, сразу состарила его на несколько лет. Он производит впечатление слабоумного. Все эти фантазии насчет того, что его преследуют и хотят отравить… Типичный старческий маразм». Она была права. Тетя, которую я только что упомянула, не сомневалась, что слуги пытаются подсыпать ей яд в пищу, и в конце концов стала есть только яйца вкрутую, так как, по ее мнению, туда невозможно добавить отраву. Мы смеялись над ней, но не знаю, было бы нам так смешно сейчас, когда яйца если достанешь, так только заграничные, которые рискованно варить.