Лео Брюс - Дело для трёх детективов Страница 7

Наконец все решили ложиться спать. Но когда мы встали, ожидая что кто-нибудь выйдет первым, молодой Стрикленд сказал Алеку Норрису довольно бестактную вещь.

— Ну, — сказал он, — кажется уже можно считать доказанным, что ваша теория об убийствах неправильна.

Я уже и забыл о той беседе за коктейлями. Воспоминание заставило меня вздрогнуть. Но эффект от замечания, сделанного Норрису, оказался довольно неожиданным. Тот ответил высоким голосом, пронзительным и с нотками истерии.

— Да, — вскричал он, — я был неправ! — И он начал смеяться, сначала тихо, а потом всё громче и выше, пока Уильям, который стоял рядом с ним, не ударил его по лицу.

Норрис сразу же успокоился. «Простите», — сказал он.

— И меня простите, — сказал Уильямс, — но это единственный способ остановить истерию. Не мог позволить, чтобы вы перебудили весь дом. Уже давно за полночь.

ГЛАВА 5

Довольно рано на следующее утром начали прибывать те неутомимо блестящие частные сыщики, которые, похоже, всегда оказываются рядом, когда совершено убийство. Я немного знал их привычки и поэтому мог предположить, что могло привести их сюда. Один, вероятно, просто случайно оказался в этом районе, другой был другом доктора Тейта, а третий, возможно уже был приглашён ранее Терстоном погостить у них в доме. Во всяком случае, прошло немного времени до того, как дом, казалось, просто наполнился ими, ползающими по полу, рассматривающими через лупу окрашенные поверхности и задающими слугам самые неожиданные вопросы.

Первым на сцену вышел лорд Плимсолл. Он вылез из первого из трёх «Роллс-Ройсов» — во втором ехал его слуга, имя которого, как я впоследствии узнал, было Баттерфилд, а в третьем прибыла масса фотографического оборудования. Я в это время оказался около парадной двери и услышал, что он обратился к своему слуге. Я был сначала немного поражён его речью, поскольку она напомнила мне о диалоге, который я когда-то слышал между двумя конферансье в каком-то кабаре, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это его естественная манера разговаривать. Он вручил мне сигару превосходного качества и предложил «расколоться» и всё рассказать. Этим я и занялся. Я подробно поведал ему о той невероятной тайне, которую предстояло раскрыть, и о неразрешимой проблеме исчезновения убийцы. Когда я закончил, он вздохнул.

— Ещё одно дело о запертой комнате, — заметил он с ощутимой скукой. — А я-то надеялся, что увижу что-то новенькое, а?

Затем он вошёл в гостиную и огляделся.

— Так вы говорите, что это произошло в комнате, которая расположена  выше этой. Полагаю, никаких следов снаружи?

— Нет — сказал я, внутренне радуясь, что вчера вечером продемонстрировал достаточно сообразительности, чтобы поискать их. Затем я привёл его на арену моих поисков. Он мельком взглянул на разбитую лампочку, и отметил место, на котором я нашёл нож; затем он отошёл назад и поглядел вверх на окно. После этого он наклонился, чтобы исследовать клумбу, но не нарушил складку на своих красиво сидящих брюках. Наконец он снова отступил назад и остался стоять неподвижно, уставившись на окна над ним.

Пока он этим занимался, я изучал этого молодого человека. Я впервые услышал о нём приблизительно десять лет назад и был удивлён, обнаружив, что он, казалось, не стал старше. Но возможно среди других тайн, которые ему удалось раскрыть, был и секрет вечной молодости. Длина его подбородка, как и большинство других его черт, была чрезмерной. Но мне он понравился, потому что с того момента, как он вошёл в дом, несколько жуткая атмосфера предыдущего вечера рассеялась. Его весёлый и любознательный характер, казалось, не давал никому болезненно зацикливаться на ужасе смерти Мэри Терстон, и он побудил каждого, виновного и невиновного, проявлять приятное и нетерпеливое любопытство.

Я просто знаю по себе, что с того момента, как я встретил лорда Саймона, я перестал вспоминать ужасный момент, когда мы впервые заглянули в спальню — я даже забыл о грусти, приличествующей трауру. Я оказался полностью поглощён захватывающей тайной, которая противостояла нам. И я понял, что это справедливо для большинства людей, глубоко связанных с убийством, которое расследует  прекрасный частный детектив или криминолог.

— Итак, о каких из этих окон вы говорили? — спросил лорд Саймон, когда закончил мурлыкать какую-то мелодию.

Я объяснил ему как можно подробнее всё то, что было чётко видно на приложенном плане, поскольку Уильямс и я уже выяснили назначение комнат верхних этажей.

— Так вы говорите, это была ветреная ночь? — задумчиво спросил он, когда я закончил.

— Да. Определённо.

— И вы могли слышать ветер, когда были в гостиной?

— Ну, да. Все эти деревья вокруг дома...

— Именно. И когда вы стояли у двери комнаты, наблюдая как Уильямс проводит обыск?

— Теперь, когда я об этом подумал, да.

— Хорошо. Давайте пройдём наверх.

Мы пошли по направлению к парадной двери, но лорд Саймон немного задержался, чтобы переговорить со своим слугой.

— Баттерфилд, — обратился он к нему немного извиняющимся тоном.

— Да, милорд, — ответил Баттерфилд, конечно же очень учтиво.

— Сделайте несколько фотографий. И позвоните вдовствующей герцогине и королеве-матери: скажите им, что я не смогу быть на обеде ни у одной из них.

— Очень хорошо, милорд.

— О, и… Баттерфилд?

— Да, милорд?

— У нас в автомобиле имеется коньяк «Наполеон»?

— Да, милорд.

— Превосходно.

Мы вновь вошли в дом и начали подъём наверх. Я решил находиться рядом с лордом Саймоном, пока он ведёт расследование. Его беззаботная манера, которая очевидно скрывала большую проницательность, чрезвычайно меня заинтересовала. Я задавался вопросом, какие открытия сделает он в фатальной спальне, что он сможет найти такого, что пропустили мы. Но когда мы достигли нужной двери, он неожиданно остановился.

— Эта комната, — сказал я.

— Что за комната?

— Комната, где всё произошло.

— В самом деле? Давайте поднимемся ещё немного. — Я понял, что в криминологии нельзя ничему удивляться, и стал показывать дорогу на следующий этаж. Чулан, в который мы вошли сначала, наполнил лорда Саймона энтузиазмом. «Я люблю эти старые чуланы, — заметил он. — А вы нет? Никогда не знаешь, с чем можно столкнуться, когда начинаешь в них рыться».

Его глаза обследовали комнату. Там было немного предметов: несколько старых сундуков, пара ржавых коньков, ряд немного заплесневелых ботинок и изъеденный молью коврик из леопарда.

— Очаровательно, — сказал он и прошёл к окну. Средник окна занял его внимание значительно дольше, чем я мог понять, и он вяло проследил взглядом от него до брусьев, расположенных выше.

— А теперь мы собираемся сделать нечто совершенно в духе Скотланд Ярда, — сказал он, растягивая слова. — Да. Определённо Скотланд Ярда. Но необходимо. Мы собираемся исследовать содержимое этих сундуков.

— Но послушайте, — начал я. — Я не знаю, позволит ли доктор Терстон...

Но лорд Саймон обезоруживающе улыбнулся, и я вспомнил, что криминологи свободны от таких пустяковых соображений. «Начнём, — сказал он, — вы славный малый.» Я помог ему с сундуками. Один содержал только старые куски материала, беспризорные лоскутья, части старых платьев, которые, вероятно, хранила бедная Мэри Терстон «на случай, если они понадобятся». Неважно, главное, что это опять ярко напомнило мне мёртвую женщину со всей её глупостью и добродушием.

— Чувствуешь себя скотиной-таможенником, не так ли? — сказал лорд Саймон, презрительно вытаскивая двумя пальцами вышедшую из употребления юбку.

Я кивнул. Мы скоро закончили с этим сундуком и после возвращения содержимого на место перешли к следующему. Из него сильно пахнуло камфарой, а сам он оказался нетронутым мавзолеем отверженных старых костюмов доктора Терстона: визитки и смокинг старинного покроя. Оставшиеся сундуки мы просмотрели с той же тщательностью, но не нашли ничего, что вызвало бы интерес лорда Саймона.

— Разочарование, — констатировал он. — Теперь мы должны проверить яблочную комнату.

Когда мы вошли в неё, комната показалась мне ещё более лишённой каких-либо перспектив, чем чулан, но лорду Саймону это место, казалось, понравилось.

— Прекрасный запах хранящихся яблок, — заметил он, глубоко пропуская воздух через свои точёные ноздри.

Фрукты были выложены на полу, каждое яблоко отделено от соседнего, чтобы предупредить распространение возможной инфекции. Но от двери до окна был оставлен свободный проход, приблизительно в ярд шириной. Лорд Саймон постоял, рассматривая тёмно-красные и жёлтые ряды, затем наклонился, чтобы поднять крупный оранжевый пепин.

— Недавно попортили, — сказал он и откусил яблоко с неповреждённой стороны.