Эрл Гарднер - Золото поступает в слитках Страница 7

Вооруженный таким ножом, я сверлил дверь, чувствуя себя грязным соглядатаем. Но человек вынужден чем-то зарабатывать себе на хлеб, тем более когда он зависит от Берты Кул. Угрызения совести не помешали мне быстро просверлить дырочку и прильнуть к ней глазами.

Альта сидела на кушетке и плакала. В большом кресле напротив нее курил мужчина. Слезы девушки, казалось, ничуть не трогали его. Я почти не видел мужчину. Виднелись только его ноги до бедер и иногда – попадавшая в поле зрения рука, двигавшаяся с зажатой в ней сигаретой вверх и вниз и ложившаяся на подлокотник.

Наконец Альта перестала плакать. Я видел движение ее губ, но не слышал слов. Девушка не казалась рассерженной или возмущенной, скорее подавленной.

Мужчина, по-видимому, тоже ненадолго включился в разговор. Затем дернулась рука с зажатой в ней сигаретой. Секундой позже появилась другая рука, державшая конверт. Мужчина протянул его Альте. Та взяла конверт, даже не глянув, что находится в нем. Альта, похоже, очень спешила. Она открыла сумочку, вытащила оттуда продолговатую тоновую бумагу и отдала мужчине, опустившему ее в карман пиджака.

Альта поспешно встала, попрощалась и затем исчезла из моего поля зрения.

Мужчина, как видно, старался побыстрее выпроводить гостью. Он поднялся, быстро пересек комнату. Дверь отворилась и захлопнулась. Она была расположена прямо напротив лифта. Я услышал дребезжание поднимающегося лифта, звук отворяющейся и закрывающейся двери. Мужчина вернулся к себе в комнату.

Я поднялся с колен, отряхнул брюки и внезапно заметил, что дверь между номерами не заперта на задвижку. Медленно и беззвучно я стал поворачивать ручку дверного замка. Повернув ее до отказа, слегка нажал на дверь и несильно ее толкнул. Дверь чуть-чуть подалась. Следовательно, все это время она не была заперта. Это уже кое-что значило. Сначала я решил распахнуть ее и войти в соседний номер, но потом передумал. Я притворил дверь, тихонько повернув ручку так, чтобы не щелкнул замок, и запер ее на задвижку с моей стороны.

Это был скверный отель с потертыми коврами и выцветшими кружевными занавесками. Прореха в белом покрывале на постели была заштопана. Дверь между номерами была плохо подогнана и плохо закреплена. Пока я разглядывал ее, ручка медленно повернулась. Кто-то пытался открыть дверь, но не повторил попытку.

Я вышел в коридор, сунул ключ от двери в карман и постучал в девятнадцатый номер.

Я услышал скрип стула, шаги.

– Кто там? – спросил мужской голос.

– Лэм, – ответил я.

– Я вас не знаю.

– Послание от шефа.

Он открыл дверь и с порога уставился на меня.

Это был крупный, на вид добродушный парень, уверенный в своей физической силе. Густые брови срослись на переносице. Глаза глубокой охряной окраски казались почти черными. Чтобы смотреть ему в лицо, мне приходилось слегка задирать голову.

– Кто вы такой, черт возьми? – спросил он.

– Скажу, когда войду.

Он пропустил меня в комнату.

– Садитесь, – пригласил он, устроившись в кресле, где сидел во время свидания с Альтой. Он положил ноги на стул, собрался закурить и полюбопытствовал: – Как, вы сказали, ваше имя?

– Дональд Лэм.

– Мне это ни о чем не говорит.

– Конечно, мы ведь никогда не встречались, – согласился я.

– Об этом можете не говорить. У меня прекрасная память на лица. Вы сказали, у вас поручение ко мне?

– Да.

– От шефа?

– Да.

– Кого вы имеете в виду?

– Шефа полиции.

В этот момент он зажигал сигарету, и спичка дрогнула. Он не смотрел на меня, пока не сделал глубокой затяжки, затем его охряные глаза повернулись в мою сторону.

– Выкладывай.

– Послание касается состояния вашего здоровья.

– У меня прекрасное здоровье. И таким останется. Ну, черт возьми, что за поручение?

– Не получайте денег по чеку.

– По какому еще чеку?

– Тому, который вам только что вручили.

– Вы чертовски нахальны.

– Дружище, – сказал я, – вы уже получили по чекам наличными двадцать тысяч долларов через посредство «Этли эмьюзмент корпорейшн». Двадцать кусков – это многовато. Сейчас в правом кармане у вас еще один чек. Как только вы отдадите его мне, я уберусь отсюда.

Он впился в меня глазами так пристально, словно я был редкостной тропической рыбкой, плавающей в аквариуме.

– Любопытно, – сказал он. – Да кто вы такой, черт побери?

– Я уже говорил вам, кто я такой и чего хочу. Итак, что вы намерены предпринять?

– Я намерен через десять секунд вышвырнуть вас отсюда.

Он вскочил с кресла и распахнул дверь:

– Вон!

Я тоже поднялся и выбрал место, где мог бы использовать красивый прием – выбросить правую руку вверх, изогнуться и перебросить его через свою голову.

Он подкрадывался ко мне очень осторожно.

Я выжидал, двигая правой рукой.

Однако то, что произошло затем, нисколько не походило на мои упражнения с Хашитой. Он рванулся и приблизился ко мне сбоку. Одна рука схватила меня за воротник пиджака, вторая – за бедро. Я пытался сопротивляться, но с таким же успехом мог бы стараться сдвинуть с рельсов тяжело груженный состав. Я вылетел из комнаты так стремительно, что у меня засвистело в ушах. Я выбросил вперед руку, чтобы смягчить удар тела о противоположную стену коридора, но вместо этого ухватился за край почтового ящика, находившегося возле лифта. Мой противник настиг меня здесь, оторвал от ящика, развернул и дал мне пинка левой ногой.

Я узнал теперь, как чувствует себя футбольный мяч после хорошего удара по нему.

Удар был так силен, что я по инерции пролетел футов двадцать, прежде чем растянулся на животе и услышал, как Рингоулд вернулся к себе и запер дверь. Я захромал по коридору, завернул за угол в поисках лестницы и, не найдя ее, побрел назад.

До поворота оставалось еще футов двадцать, когда прогремели три выстрела. Секунду или две спустя кто-то пробежал в другой конец коридора.

Я заковылял быстрее. Прямоугольный луч света падал на распахнутые настежь двери девятнадцатого номера. Я взглянул на часы – одиннадцать шестнадцать. Мальчик-лифтер уже закончил дежурство и ушел, включив автоматику.

Я нажал кнопку и, как только лифт начал подниматься, на цыпочках вошел в номер.

Тело Рингоулда было распростерто у порога ванной комнаты. Голова откинута назад, руки изогнуты под каким-то невообразимым углом. Одно колено – в ванной, левая рука протянута к двери моего номера.

В правом кармане пиджака я нащупал плотный, продолговатый лист бумаги. Рассматривать его было некогда. Я вынул лист, засунул в карман и направился к выходу. В прихожей горел свет. Я выключил его и постоял, осторожно выглядывая в коридор. Женщина средних лет с мелкими кудряшками на голове выглянула из своего номера.

– Вы слышали, кажется, кто-то стрелял? – окликнул я ее.

– Да, – отозвалась она.

Я ткнул пальцем в двадцать первый номер:

– Думаю, это там. Пойду посмотрю.

Женщина продолжала стоять в дверях. Я обошел лифт и прокричал оттуда:

– Здесь висит табличка с просьбой не тревожить. Полагаю, лучше спуститься вниз, к портье.

Лифт ждал меня. Я спустился на второй этаж, вылез и затаился. Прошло не меньше минуты, прежде чем я услышал, как кабина лифта спускается на первый этаж, а затем, раскачиваясь и кряхтя, возвращается наверх. Табло показало, что лифт остановился на четвертом. Я спустился в вестибюль. Портье отсутствовал. Девушка-блондинка в табачном киоске рассматривала журнал мод. Ее челюсти двигались в медленном ритме жующего резинку человека. Она оторвалась было от своего занятия, рассеянно взглянула на меня и вернулась к журналу.

Когда я очутился на улице, я наконец вытащил бумагу из кармана и рассмотрел ее. Это был подписанный Альтой Эшбьюри чек на предъявителя на десять тысяч долларов.

Положив чек в карман, я отправился туда, где Берта поставила свою машину. Там никого не было. Я подождал немного, но так и не обнаружил никаких признаков присутствия Берты. Я прошел три квартала, подхватил такси, назвал адрес железнодорожного вокзала. Добравшись туда, бросил ключ от номера в отеле в почтовый ящик, взял другое такси, назвав на этот раз адрес шикарного отеля в трех кварталах от дома Эшбьюри. Расплатившись с водителем, я побрел к дому.

Дворецкий был еще на ногах. Он впустил меня, хотя Эшбьюри дал мне ключ от входной двери.

– Мисс Эшбьюри вернулась?

– Да, сэр. Она пришла минут десять назад.

– Передайте ей, что я жду ее на веранде. У меня важное дело.

Альта появилась минут через пять.

– Нам не о чем говорить, – объявила она, вздернув подбородок. – И никакие объяснения неуместны.

– Все же присядьте, – пригласил я.

Она поколебалась, но села.

– Я намерен предупредить вас кое о чем, – сказал я, – и хочу, чтобы вы хорошенько запомнили мои слова. Мой совет понадобится вам завтра. К вечеру вы устали и занервничали, поэтому отменили назначенное свидание. Отправились в кино, но, не дождавшись конца фильма, вернулись домой. Понятно?