Джозефина Тэй - Мистификация Страница 7

Предложение Лодинга не вызвало у него негодования. Он не сказал: «Задумал обокрасть своего друга? Ну и подонок же ты!», или что-нибудь в этом роде. С другой стороны, Брет всегда считал, что его не касаются ни грехи, ни печали, ни радости посторонних людей. И потом, нельзя же послать к чертовой матери человека, гостеприимством которого ты пользуешься.

Брет подошел к окну. Перед ним простиралась панорама крыш с рельефным узором из печных труб на фоне мутного сияния ночного Лондона. У него не кончились деньги, но все поиски работы были безуспешными. Судя по всему, в Англии гораздо больше безработных конюхов, чем конюшен. Число лошадей все уменьшается, а число их любителей все возрастает. Кавалерия перестала существовать, но остались еще крепкие и здоровые кавалеристы, смысл жизни которых заключался в лошадях. И стоило им только услышать, что где-то требуется человек, умеющий обращаться с лошадьми, они толпой валили предлагать свои услуги. Кроме того, Брет вовсе не хотел просто кормить лошадей и чистить стойла. Так дорожный инженер вовсе не хочет сидеть за рулем асфальтового катка.

Он обращался в несколько мест, но солидные коннозаводчики не проявляли интереса к хромому юноше, у которого не было даже рекомендательных писем. Зачем он им? У них и так огромный выбор. А узнав, что он занимался объездкой лошадей в Штатах, они совсем теряли к нему интерес: «А, ковбой!» Они говорили это очень вежливо — Брет и забыл, как вежливы англичане — но так или иначе давали понять, что методы объездки, принятые на Диком Западе: или убьет или подчинится, им не подходят. Поскольку вслух они ничего такого не говорили, у Брета не было возможности объяснить, что он тоже не сторонник подобных методов. Да если бы и объяснил: все равно никакого проку. Они брали на работу только людей, о которых что-нибудь знали. В Америке, где человек без конца мотается по стране, все обстоит иначе. Здесь, если тебя берут на работу, то считают, что это — на всю жизнь, и характеру человека придается не меньше значения, чем его квалификации.

Оставалось одно — уехать из Англии. Но вся беда в том, что уезжать он не хотел. Вернувшись сюда, он понял: воображая, что он свободно и без цели бродит по свету, Брет на самом деле просто кружным путем возвращался в Англию. Только он вернулся не через Дьепп, а через Лас-Крузес и Северную Америку — вот и вся разница. Он теперь знает, чем хочет заниматься — лошадьми; но в Нью-Мексико, как и в школе, он не чувствовал себя дома. Просто в Нью-Мексико ему больше нравилось. А теперь, когда он посмотрел на Англию, он понял, что здесь ему нравится еще больше. Он хочет тренировать английских лошадей и участвовать в скачках на английских ипподромах.

К тому же без денег из Англии трудно уехать. Как-то он разговорился в кафе с человеком, который уже полгода пытался наняться на судно, идущее в Соединенные Штаты или Австралию. «Знаешь, что они говорят? — злобно проворчал он. — «Подай сюда профсоюзный билет!» И если ты не состоишь в профсоюзе уборщиков грязной посуды, тебя даже не возьмут помощником стюарда. Я все жду, когда у них потонет судно, потому что на борту не нашлось человека с профсоюзным билетом, дающим право качать насос!»

Глядя в горящие яростью глаза своего собеседника, Брет вспомнил того француза в бистро: «Нужны документы!» Да, бумажки правят миром.

Предложение Лодинга было бы очень кстати, если бы дело не шло об уголовно наказуемом деянии.

Жаль, что Лодинг с самого начала не упомянул конный завод. Может быть, тогда Брет слушал бы его с большим интересом?

Да нет, ни в коем случае! Это же преступная афера. Он ни за что не станет в нее впутываться.

— Тебе ничего не грозит, — убеждал его внутренний голос. — Даже если Эшби тебя разоблачат, они не станут подавать в суд — побоятся скандала.

— Заткнись! — сказал Брет внутреннему голосу. — Не хватало еще ввязаться в уголовщину.

Может, сходить как-нибудь в театр — посмотреть, что там играет Лодинг? Брету никогда не приходилось иметь дело с актерами. Сидеть в кресле и смотреть, как на сцене выкаблучивается твой знакомый — это будет что-то новенькое. И можно ли довериться Лодингу?

— Можно, не сомневайся, — заверил его внутренний голос, — толковый парень.

— Явный проходимец, — возразил Брет. — Чтоб я связался с таким типом…

— А ты не связывайся, — сказал внутренний голос. — Отправляйся в Лачет и скажи им: «Поглядите на меня. Я вам никого не напоминаю? Меня такого-то числа такого-то года оставили на пороге приюта. А сейчас мне нужна работа в конюшне.»

— Это же шантаж. Зачем мне работа, полученная при помощи шантажа? Не говори вздор!

— Но они должны что-то для тебя сделать!

— Ничего они мне не должны! Ни пенса!

— Брось! Ты же знаешь, что в тебе течет кровь Эшби!

— Откуда мне это знать? Мало ли на свете было двойников? Даже у Гитлера были двойники. В газетах без конца печатают фотографии людей, как две капли воды похожих на знаменитостей. Сходство удивительное, только чувствуется, что характер не тот.

— Чушь! Конечно, ты — Эшби. Откуда у тебя умение обращаться с лошадьми?

— Мало ли кто умеет обращаться с лошадьми!

— В приюте было шестьдесят два воспитанника, и никто из них не отказался бы от хорошей работы, от усыновления богатыми людьми — и лишь для того, чтобы в конце концов добраться до лошадей.

— Я не знал, что ищу лошадей.

— Конечно, ты не знал. Зато кровь, текущая в твоих жилах, знала. Кровь Эшби..

— А, заткнись!

Брет решил поехать на завтра в Льюис и попытать счастья в конкурной конюшне. Хоть он и хромает, но может усидеть на любой скотине с четырьмя копытами. Может, их заинтересует человек, который не возражает против того, чтобы сломать себе шею?

— А зачем ломать шею, когда можно жить припеваючи?

— Припеваючи я мог бы жить и в других местах.

— Но там не было лошадей.

— Заткнись, не трать попусту слов!

Брет начал раздеваться, надеясь, что привычные движения заставят замолчать настырный внутренний голос. Да, завтра он обязательно поедет в Льюис. Пожалуй, это слишком близко к местам, где он вырос, но кто его теперь узнает? Да хоть бы и узнали — ну и что? Просто не хочется возвращаться по кругу.

— А ты им скажи: вы обознались, моя фамилия Эшби, — ядовито сказал внутренний голос

— Да замолчишь ты, наконец?

И что заставило Патрика Эшби покончить с собой? Впереди у него была целая жизнь — и такая прекрасная жизнь! — а он взял и утопился. С какой стати? Как будто нельзя прожить без родителей.

— Видно, у него были не все дома. Слабак. Ты сумеешь распорядиться Лачетом куда лучше.

Брет налил в таз холодной воды и вымылся до пояса. Приютская муштра прочнее армейской. Растираясь тоненьким махровым полотенцем, Брет подумал:

— Да и не привык я к такой жизни. Дворецкий, слуги и все такое.

Его представления о жизни английских помещиков были почерпнуты из голливудских фильмов.

Чего там говорить — бредовая идея, и все.

Лучше об этом больше не думать.

Кто-то сказал, что если долго думать о чем-то немыслимом, в конце концов к этой мысли привыкаешь.

Однако к Лодингу надо сходить, любопытно взглянуть на фотографии. Почему бы не сходить?

Надо посмотреть, каков он из себя, его «близнец».

Лодинг, конечно, проходимец, но один раз к нему зайти можно — что тут страшного? На фотографии поместья тоже интересно взглянуть.

Да, к Лодингу надо сходить.

Послезавтра. Сначала съезжу в Льюис.

А может, и завтра.

ГЛАВА 6

Мистер Сэндел, частный поверенный семьи Эшби из адвокатской фирмы «Коссет, Тринг и Ноубл», досиживал в конторе последний час и уже задумался над вопросом, который вставал перед ним каждый день: поторопиться ли, чтобы успеть на поезд в 4-55 или не спешить и поехать в 5-15? Собственно говоря, вопрос, на каком поезде ехать домой, был единственным, который мистеру Сэнделу приходилось решать самому. Клиенты фирмы разделялись на две категории: одни сами решали свои проблемы и твердо говорили адвокатам, что они от них хотят, а у других вообще не было проблем. Размеренный ритм жизни в конторе, помещавшейся в старинном здании под тенью высоких платанов, за всю ее историю не нарушался каким-либо происшествием. Даже смерть клиента не являлась происшествием, а следствием естественного хода вещей: из определенного ящичка извлекались соответствующее завещание, и все шло по-прежнему.

Фирма «Коссет, Тринг и Ноубл» вела семейные дела. Адвокаты составляли завещания и хранили секреты; в их обязанности не входило решение проблем. Поэтому проблема, которая неожиданно обрушилась на мистера Сэндела, застала его врасплох.

— Все, Мерсер? — спросил он клерка, который вернулся, проводив очередного клиента.

— Нет. там еще сидит мистер Эшби.

— Эшби? Из Лачета?