Эркюль Пуаро - Агата Кристи Страница 7

– Добрый вечер, доктор. Вы к нам обедать? Или это профессиональный визит?

Последний вопрос был вызван моим черным чемоданчиком, который я поставил у вешалки.

Я объяснил, что одна из моих пациенток в интересном положении и моя помощь может понадобиться в любую минуту; поэтому я вышел из дома во всеоружии. Мистер Реймонд направился к кабинету Экройда. В дверях он оглянулся:

– Проходите в гостиную. Дамы спустятся через минуту. Я передам эти бумаги мистеру Экройду и скажу ему, что вы пришли.

С появлением Реймонда Паркер удалился, и я оказался в холле один. Поправив галстук перед большим зеркалом и подойдя к двери в гостиную, я взялся за ручку. В это время изнутри донесся какой-то звук, который я принял за стук опущенной оконной рамы. Отметил я это машинально, не придав звуку в тот момент никакого значения.

В дверях я чуть не столкнулся с мисс Расселл, выходившей из комнаты. Мы оба извинились. Впервые я взглянул на экономку как на женщину и решил, что в молодости она была очень красива – да, собственно, и осталась такой. В ее темных волосах не было и следа седины, а когда на лице у нее играл румянец, как сейчас, оно утрачивало суровость.

Мне вдруг пришло в голову, что она только что вернулась – дышала прерывисто, словно быстро бежала.

– Боюсь, что я пришел немного рано, – сказал я.

– О нет, доктор Шеппард, только что пробило половину восьмого. – Она остановилась и прибавила: – Я... я не знала, что вас ждут сегодня к обеду. Мистер Экройд меня не предупредил.

Мне показалось, что мой приход был ей почему-то неприятен. Но вот почему?

– Как ваше колено? – осведомился я.

– Спасибо. Без изменений. Я должна идти. Мистер Экройд сейчас спустится... Я... я зашла сюда проверить цветы в вазах. – Она поспешно вышла.

Я подошел к окну, удивляясь, зачем ей понадобилось объяснять свое присутствие в этой комнате. Тут я заметил то, что мог бы вспомнить и раньше: вместо окон в гостиной были выходившие на террасу стеклянные двери. Следовательно, звук, который я услышал, не был стуком опущенной рамы.

Без определенной цели, а больше чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, я старался отгадать, что это был за звук. Треск углей в камине? Нет, непохоже. Резко задвинутый ящик бюро? Нет, не то.

И тут мой взгляд упал на столик со стеклянной крышкой: если не ошибаюсь, это называется витриной. Я подошел к столику и стал рассматривать, что там лежало. Я увидел несколько серебряных предметов, детский башмачок Карла Первого, китайские статуэтки из нефрита и разнообразные африканские диковинки. Мне захотелось поближе рассмотреть одну из нефритовых фигурок: я поднял крышку. Она выскользнула у меня из пальцев и упала. Я узнал стук, который услышал раньше. Чтобы убедиться в этом, я несколько раз поднял и опустил крышку. Потом опять открыл витрину и стал рассматривать безделушки. Когда Флора Экройд вошла в комнату, я все еще стоял, наклонясь над столиком.

Многие недолюбливают Флору, но все ею восхищаются. Со своими друзьями она очаровательна. У нее светло-золотистые скандинавские волосы, глаза синие-синие, как воды норвежского фиорда, ослепительно белая кожа с нежным румянцем, стройная мальчишеская фигура, прямые плечи и узкие бедра. Усталому медику приятно встретиться с таким воплощением здоровья.

Безыскусственная английская девушка. А мое мнение, хотя оно и старомодно, что найти что-нибудь лучше – трудно.

Флора присоединилась ко мне и немедленно выразила еретические сомнения в подлинности башмачка.

– К тому же, по-моему, – продолжала она, – крайне глупо ценить вещи за то, что они кому-то принадлежали. Вот перо, которым Джордж Элиот написала «Мельницу на Флоссе», – ведь это просто перо. Если вам так интересна Джордж Элиот, не лучше ли купить дешевое издание «Мельницы на Флоссе» и перечитать эту книгу?

– А вы, мисс Флора, наверное, не читаете подобного старья?

– Ошибаетесь, доктор. Я люблю «Мельницу на Флоссе».

Приятно было услышать это: меня просто пугает, что читают современные девушки, да еще делают вид, будто получают удовольствие.

– Вы не поздравляете меня, доктор, – продолжала Флора. – Или вы не слышали? – Она показала на свою левую руку. На среднем пальце блестело изящное кольцо с жемчужиной. – Я выхожу замуж за Ральфа. Дядя очень доволен – я остаюсь в семье!

Я взял ее за обе руки.

– Моя дорогая, – сказал я, – надеюсь, вы будете очень счастливы.

– Мы помолвлены уже месяц, – спокойно продолжала Флора, – но объявлено это было только вчера. Дядя собирается отдать нам Кросс-Стоун, как только приведет его в порядок, и мы будем там пытаться вести хозяйство. Но на деле, конечно, всю зиму будем охотиться, сезон проводить в Лондоне, а летом – путешествовать на яхте. Я люблю море. И конечно, буду примерной прихожанкой и буду посещать все собрания клуба матерей.

В эту минуту вошла миссис Экройд с многословными извинениями. Стыдно признаться, но я не выношу миссис Экройд. Это сплошные цепочки, зубы и кости. Крайне неприятная дама. У нее маленькие бесцветные глазки, и, как бы ни были слащавы ее слова, глазки сохраняют хитрое, расчетливое выражение.

Я подошел к ней, оставив Флору у окна. Миссис Экройд протянула мне для пожатия комплект костлявых пальцев и колец и начала болтать. Слышал ли я о помолвке Флоры? Так удачно для всех. Милые птенчики влюбились с первого взгляда. Такая пара! Он такой черный, а она такая светлая!

– Ах, дорогой доктор, какая это радость для материнского сердца! – Миссис Экройд вздохнула от всего материнского сердца, буравя меня своими глазками. – Я подумала...