Сообразительный мистер Ридер. Воскрешение отца Брауна (сборник) - Честертон Гилберт Кийт Страница 7

– Я его помню, – ответил Ридер. – Это одно из моих любимых дел. Я часто его обдумываю, когда есть время. К сожалению, я обладаю одной особенностью: во всем вижу зло и часто задумывался над тем, до чего легко… Впрочем, в этом, наверное, виновато то, что я имею дело только с изнанкой жизни. Когда у тебя разум преступника, это так мешает!

Прокурор подозрительно посмотрел на него. Он никогда не мог понять, серьезно ли говорит мистер Ридер или шутит. Сейчас его рассудительность не вызывала сомнений.

– Это письмо написал уволенный водитель, это понятно, – начал он.

– Томас Дейфорд, Бэррэк-стрит, 179, Мейдстон, – подхватил мистер Ридер. – Сейчас он работает в Кентской автобусной компании, у него трое детей, двое – близнецы и оба отчаянные сорванцы.

Прокурор рассмеялся и беспомощно развел руками.

– Вижу, вижу, вы все знаете! – сказал он. – Разберитесь с этим письмом. Сэр Джеймс – большая шишка в Кенте, он – мировой судья и вхож в наиболее влиятельные политические круги. Конечно, в самом письме ничего нет, но действуйте осторожно, Ридер. Если я получу выговор, вам тоже не поздоровится…

У мистера Ридера было свое понимание того, как следует работать осторожно. На следующее утро он отправился в Мейдстон и, найдя автобус, проходящий мимо ворот сада поместья Элфреда, удобно и недорого прокатился до нужной ему остановки, сунув старый зонтик между колен. Пройдя ворота поместья, он двинулся по длинной извилистой аллее, обсаженной тополями, и вышел к серому зданию.

На лужайке перед домом он увидел девушку, сидящую в глубоком кресле с книгой на коленях. Через какое-то время она, видимо, тоже его заметила, потому что встала и торопливо пошла прямо через лужайку ему навстречу.

– Я – мисс Маргарет Летерби. Вы из… – она назвала одну известную адвокатскую контору и заметно расстроилась, когда мистер Ридер с сожалением отверг свою связь с этими светилами юриспруденции.

Девушка была красива настолько, насколько позволяло ее круглое, не особенно умное лицо.

– А я подумала… Вам нужен сэр Джеймс? Он в библиотеке. Звоните в дверь, кто-нибудь из служанок проведет вас к нему.

Если бы мистер Ридер умел удивляться, его бы непременно удивило, что девушка, имеющая собственные деньги, против своего желания вышла замуж за мужчину, настолько старше ее. Но после встречи с ней ему все стало понятно: мисс Маргарет вышла бы замуж за любого мужчину с сильным характером, который проявил бы настойчивость.

«Даже за меня», – подумал мистер Ридер и печально улыбнулся.

Звонить не понадобилось. Высокий широкоплечий мужчина в костюме для гольфа стоял в дверях. Длинные светлые волосы спускались на лоб гладкой прядью, густые пшеничные усы скрывали рот и доходили концами до вытянутого волевого подбородка.

– Что нужно? – с угрозой в голосе осведомился усач.

– Я из канцелярии государственного прокурора, – пробормотал мистер Ридер. – Я получил анонимное письмо.

Его бледные глаза неотрывно смотрели на лицо хозяина поместья.

– Входите, – неприветливо произнес сэр Джеймс. Закрывая дверь, он бросил быстрый взгляд сначала на девушку, а потом на тополиную аллею. – Ко мне один болван из адвокатской конторы должен пожаловать, – сказал он, распахивая перед гостем дверь библиотеки.

Голос его был спокоен, и когда мистер Ридер рассказал, что привело его сюда, он, что называется, и бровью не повел.

– Ну что с этой анонимкой? Вы ведь, насколько мне известно, у себя на подобный мусор не обращаете внимания, верно?

Мистер Ридер аккуратно положил на стул зонтик и шляпу и лишь после этого достал из кармана обозначенный документ и передал его баронету. Тот, ознакомившись с письмом, нахмурился. Но что это? У мистера Ридера разыгралось воображение, или же действительно взгляд сэра Джеймса немного прояснился, когда он прочитал анонимку?

– Все это выдумки какого-то проходимца, который увидел на торгах в Париже драгоценности моей жены, – сказал он. – Полная ерунда. Я могу дать отчет о каждой безделушке моей несчастной супруги. После той ужасной ночи я привез шкатулку с ее драгоценностями домой. Но я не узнаю почерка. Кто же этот лживый подлец?

Мистера Ридера, который собственноручно делал копию с письма, еще никогда не называли лживым подлецом, но он отнесся к этому с завидным смирением.

– Я тоже посчитал это выдумкой, – сказал он, качая головой. – Я внимательно изучил все подробности этого дела. Вы уехали днем…

– Вечером, – бестактно прервал его сэр Джеймс. Он не собирался обсуждать этот случай, но мистер Ридер смотрел на него таким подкупающим взглядом, что ему ничего не оставалось делать, кроме как продолжить: – До Дувра езды всего восемьдесят минут. В порту мы были в одиннадцать, почти в то же время, когда приходит поезд, и сразу поднялись на борт. Я получил ключи от каюты у стюарда и отправил туда ее светлость и багаж.

– Ее светлость хорошо переносила морскую качку?

– Да, прекрасно! В тот вечер она вообще прекрасно себя чувствовала. В каюте она задремала, и я вышел на палубу прогуляться…

– Когда шел сильный дождь и море штормило, – покивал мистер Ридер, будто соглашаясь со сказанным.

– Да… Я тоже прекрасно переношу качку… Как бы то ни было, вся эта история с драгоценностями моей несчастной жены яйца выеденного не стоит. Можете так и передать своему начальнику вместе с моими наилучшими пожеланиями.

Он красноречиво открыл перед гостем дверь, но мистер Ридер еще немного задержался, собирая вещи и пряча письмо в карман.

– У вас прекрасный дом, сэр Джеймс… Очень красивое поместье. Наверное, большое?

– Три тысячи акров, – на этот раз он уже и не старался скрыть нетерпеливость. – Всего доброго.

Мистер Ридер медленно брел по тополиной аллее, но удивительная память его в эту секунду напряженно работала.

Он пропустил автобус, на который вполне успевал, и без видимой цели пошел бродить по извилистой дороге, тянущейся вдоль границ владений баронета. Пройдя с четверть мили, он натолкнулся на узкую тропинку, которая под прямыми углами расходилась от главной дороги и обозначала, как он догадался, южную границу. На углу за тяжелыми железными воротами неприступного вида стояла старая каменная сторожка. Это ветхое неказистое сооружение выглядело крайне запущенным. С крыши сыпалась черепица, темные окна скалились разбитыми стеклами, маленький садик весь зарос щавелем и чертополохом. За воротами начиналась узкая, вся в сорняках, дорога, скрывавшаяся в отдалении из виду.

Услышав, как звякнула крышка почтового ящика, мистер Ридер обернулся и увидел почтальона, садившегося на велосипед.

– Что это за место? – спросил мистер Ридер, задерживая письмоносца.

– Южная сторожка имения Джеймса Тайтермита. Сейчас здесь никто не живет. Она уже несколько лет пустует… Не знаю почему, ведь это самая короткая дорога к дому.

Мистер Ридер пошел вместе с ним к деревне. Он был прекрасным «удильщиком» и мог выудить интересующие его сведения даже из самого скудного источника, а словоохотливого почтальона уж никак нельзя было назвать «скудным».

– Да, бедная женщина! Леди была очень болезненной… Из тех инвалидов, которые иного здорового переживут.

Мистер Ридер задавал вопросы наугад, спрашивал о первом, что приходило ему в голову.

– Да, ее светлость плохо переносила качку. Я знаю, потому что каждый раз, отправляясь за границу, она заказывала целую бутылку средства, которым спасаются от морской болезни. Я и сам много раз доставлял ей такие бутылки, пока они еще продавались у Райкера (это аптекарь здешний). «“Друг путешественника” Пиккерса» – так оно называлось. Мистер Райкер как раз на днях жаловался мне, что завез полдюжины бутылок и теперь не придумает, куда их деть. Никто в Климбери, знаете ли, по морям не ездит.

Мистер Ридер дошел до деревни и потратил свое драгоценное время на посещение самых неожиданных мест. Он побывал у аптекаря, заглянул в кузнечную мастерскую, зашел на небольшую строительную площадку. Обратно в Мейдстон он отправился на последнем автобусе, и ему несказанно повезло успеть на последний поезд до Лондона.