Агата Кристи - Убийство на поле для гольфа Страница 8

– О, и завтра не поздно, уверяю вас…

– Нет, я хочу покончить с этим, – сказала она тихо, и судорога боли исказила ее лицо. – Не будете ли так любезны, доктор, позвольте опереться на вашу руку.

Доктор поспешил к ней на помощь, кто-то накинул плащ на плечи мадам Рено, и мы стали медленно спускаться по лестнице. Мосье Бекс бросился вперед и отворил дверь сарая. Мадам Рено подошла и остановилась на пороге. Она была очень бледна, но полна решимости. Прикрыв лицо рукой, она сказала:

– Минутку, мосье, я соберусь с силами.

Потом она опустила руку и взглянула на покойного.

И тут поразительное самообладание, с которым она держалась все время, оставило ее.

– Поль! – вскрикнула она. – Мой муж! О боже!

Она пошатнулась и без чувств упала на пол.

Пуаро мгновенно бросился к ней, приподнял веко, пощупал пульс. Убедившись, что мадам Рено действительно в глубоком обмороке, он отошел в сторону и, схватив меня за руку, воскликнул:

– Болван, какой же я болван, мой друг! Я просто потрясен! В голосе мадам Рено было столько любви и горя! Моя версия оказалась совершенно несостоятельной. Eh bien![39] Придется начать все заново!

Глава 6

Место преступления

Доктор и мосье Отэ понесли бесчувственную мадам Рено в дом. Комиссар провожал их взглядом, сокрушенно качая головой.

– Pauvre femme[40], этого удара она не вынесла. Да, да, ничего не поделаешь. Ну что ж, мосье Пуаро, может быть, осмотрим место, где было совершено преступление?

– Если вас не затруднит, мосье Бекс.

Мы вернулись в дом и вышли на улицу через парадную дверь. Проходя мимо лестницы, ведущей наверх, Пуаро с сомнением покачал головой.

– Не верю, что служанки ничего не слышали. Ступени скрипят так, что и мертвый проснется, к тому же, заметьте, спускались трое!

– Но ведь была глубокая ночь. Видно, все они крепко спали.

Однако Пуаро все качал головой, похоже, мое объяснение ничуть его не убедило. Дойдя до поворота аллеи, он оглянулся на дом.

– Почему мы думаем, что они вошли через дверь? Ведь они не знали, что она не заперта, и могли влезть в окно.

– Но все окна первого этажа закрыты железными ставнями, – возразил комиссар.

Пуаро показал на одно из окон второго этажа.

– Это ведь окно спальни, да? Смотрите, вот по этому дереву можно в два счета добраться до окна.

– Возможно, вы правы, – согласился комиссар. – Но тогда на клумбе должны быть следы.

Справедливость его слов была очевидна. По обеим сторонам ступеней, ведущих к парадной двери, на больших овальных клумбах алела герань. К дереву, о котором говорил Пуаро, не подойдешь, не наступив на клумбу.

– Правда, погода стоит сухая, – продолжал комиссар, – на аллее и на дорожках следов не видно, но рыхлая, влажная земля на клумбе – совсем другое дело.

Пуаро принялся внимательно разглядывать клумбу. Мосье Бекс оказался прав, земля была совершенно ровной: ни ямки, ни углубления, ни вмятины.

Пуаро кивнул, как бы удовлетворенный осмотром, и мы уже отошли было, но вдруг он устремился к другой клумбе и стал ее рассматривать.

– Мосье Бекс! – позвал он. – Поглядите, здесь полно следов!

Комиссар подошел к нему и улыбнулся.

– Мой дорогой мосье Пуаро, совершенно верно – это следы садовника, его огромных, подбитых гвоздями сапог. Впрочем, это не имеет никакого значения, ведь с этой стороны нет дерева, и, следовательно, влезть в окно второго этажа невозможно.

– Да, правда, – заметил Пуаро, явно расстроенный. – Стало быть, вы считаете, что эти следы ничего не значат?

– Ровным счетом ничего.

И тут, к моему великому изумлению, Пуаро многозначительно произнес:

– Не согласен с вами. Сдается мне, эти следы – пока самая важная улика из всего, что мы видели.

Мосье Бекс промолчал, пожав плечами. Он был слишком вежлив, чтобы откровенно выложить, что он думает по этому поводу.

– Ну что ж, продолжим? – предложил он.

– Конечно. А этими следами я могу заняться и позже, – охотно согласился Пуаро.

Мосье Бекс пошел не к воротам, куда вела подъездная аллея, а круто свернул на боковую тропинку, обсаженную кустарником, которая, полого поднимаясь, огибала дом справа. Неожиданно тропинка вывела нас на небольшую площадку, откуда открывался вид на море. Здесь стояла скамейка и неподалеку от нее – ветхий сарай. В нескольких шагах отсюда шла аккуратная линия низенького кустарника, ограничивающая владения виллы. Мосье Бекс продрался сквозь кусты, и мы оказались на довольно широкой поляне. Я с удивлением огляделся вокруг.

– Постойте, да ведь это же площадка для гольфа.

Бекс кивнул.

– Она, правда, еще не доделана, – пояснил он. – Надеялись в следующем месяце ее закончить. Один из рабочих как раз и обнаружил здесь труп сегодня рано утром.

У меня внезапно перехватило дыхание. Чуть левее я заметил длинную узкую яму и рядом с нею… лежащее ничком тело! Сердце у меня в груди так и подпрыгнуло – неужели еще один труп! Но комиссар тут же развеял наваждение: он подошел к «трупу» и раздраженно крикнул:

– И куда глядит полиция? Ведь я строго-настрого приказал никого сюда не пускать без особого разрешения.

Джентльмен, лежащий на земле, повернул голову и небрежно бросил:

– Да есть, есть у меня это самое разрешение.

И он неспешно поднялся на ноги.

– Мой дорогой мосье Жиро! – вскричал комиссар. – А я и не знал, что вы уже прибыли. Господин следователь ждет не дождется вас.

Пока комиссар держал речь, я с любопытством разглядывал мосье Жиро. Я так много слышал о знаменитом сыщике парижской Сюртэ, и вот наконец мне довелось увидеть его. На вид ему было лет тридцать, рост – высокий, волосы и усы – темно-рыжие, военная выправка. Он держался довольно вызывающе, и видно было, что сознание собственной значительности просто распирает его. Бекс представил нас, отрекомендовав Пуаро как собрата по профессии. Искра любопытства зажглась в глазах сыщика.

– Наслышан о вас, мосье Пуаро, – сказал он. – Вы ведь были весьма заметной личностью в прежние времена. Но теперь у нас в криминалистике совсем иные методы.

– Хотя преступления по большей части все те же, – деликатно заметил Пуаро.

Я сразу понял, что Жиро испытывает к нам явную неприязнь. Видимо, его задело, что расследованием занимается кто-то еще, я чувствовал, что если ему посчастливится обнаружить важные улики, то он, вероятно, постарается скрыть их от нас.

– Господин следователь… – снова начал Бекс.

Но Жиро грубо перебил его:

– Плевать мне на господина следователя! Главное сейчас – успеть все сделать здесь, пока еще светло. Ведь осталось каких-нибудь полчаса. Об этом деле мне уже все известно, мои люди до утра перероют весь дом, но что касается улик, то их следует искать именно здесь, на этом месте. Это ваши полицейские затоптали тут все? Я-то думал, они теперь хоть немного поумнели.

– Конечно, поумнели. Ведь следы, которые вызвали ваше неудовольствие, оставили рабочие, обнаружившие тело.

В ответ мосье Жиро презрительно фыркнул.

– Я нашел следы там, где все трое продирались через кусты, но преступники – хитрые бестии. Удалось различить только следы мосье Рено, а свои они затерли. Мало того, что на такой твердой сухой земле все равно почти ничего не разглядишь, так они еще и подстраховались.

– Вещественные улики, – сказал Пуаро. – Именно это вы ищете, а?

Жиро в недоумении уставился на него.

– Ну, разумеется.

Легкая улыбка тронула губы Пуаро. Ему явно хотелось высказаться, но он сдержался. Он нагнулся и принялся рассматривать лопату.

– Ею и была вырыта могила – ясно как день, – заметил Жиро. – Но это мало что дает нам. Ведь это лопата из дома мосье Рено, а тот, кто рыл, был в перчатках. Вот они.

Он ткнул ботинком туда, где лежала пара испачканных землей перчаток.

– Перчатки тоже принадлежат мосье Рено или, по крайней мере, его садовнику. Говорю вам, эти парни все предусмотрели – ни одного промаха. Мосье Рено убит его собственным ножом, а могила вырыта его собственной лопатой. Убийцы полагают, что не оставили следов! Но мы еще посмотрим, кто кого. Всегда что-нибудь да остается! И я это найду!

Однако Пуаро, очевидно, заинтересовало что-то совсем другое, а именно короткий обрубок свинцовой трубы, лежащий рядом с лопатой. Он осторожно коснулся его пальцем.

– А эта штучка тоже принадлежала убитому? – спросил он, и мне почудилась легкая насмешка в его вопросе.

Жиро пожал плечами, давая понять, что не знает, да и знать не хочет.

– Небось давно здесь валяется. Во всяком случае, меня этот обрубок не интересует.

– А вот меня очень даже интересует, – промурлыкал Пуаро.

Ему просто охота позлить этого парижского выскочку, подумал я. И, кажется, ему это удалось. Мосье Жиро отвернулся, бросив довольно грубо, что не желает терять времени попусту, и, нагнувшись, снова принялся разглядывать что-то на земле.

А Пуаро, словно внезапно осененный какой-то догадкой, продрался сквозь кустарник на территорию виллы и подергал дверь сарайчика.