Агата Кристи - Час Ноль Страница 8

— Очень верное замечание, Баррет, — согласилась леди Трессилиан. — Да, очень верное.

— Таких, как она, забыть нелегко, уж поверьте. Интересно, мистер Невил часто о ней вспоминает? Новая миссис Стрэндж, конечно, очень красива — тут уж ничего не скажешь, но мисс Одри, ее-то будешь помнить всегда.

Неожиданно леди Трессилиан фыркнула и сказала:

— Невил совершил большую глупость, когда захотел свести этих женщин вместе. Он же первый об этом и пожалеет!

Май, 29.

Томас Ройд, с неизменной трубкой во рту, наблюдал, как проворный малайский мальчишка ловко укладывает его вещи. Время от времени он поднимал глаза и обводил взглядом плантации. Может быть, целых полгода он не увидит этой картины, к которой так привык за последние семь лет.

Странно будет опять оказаться в Англии.

В комнату заглянул Аллен Дрейк, его партнер.

— Привет, Томас, ну как, подвигается?

— Уже все готово.

— Пойдем выпьем перед дорогой, счастливый ты черт. Меня кругом изглодала зависть.

Томас Ройд не спеша вышел из спальни и присоединился к другу. Он не заговорил, ибо был человеком чрезвычайно экономным на слова. Его друзья научились понимать его по характеру молчания.

Томас был довольно плотного сложения. Внимательные глаза задумчиво смотрели с бесхитростного неулыбчивого лица. Передвигался он немного боком, по-крабьи: когда-то во время землетрясения его прижало дверью. Отсюда и пошло его прозвище — Краб-отшельник. После того случая он не совсем свободно владел правой рукой и плечом. В сочетании с неестественной механической походкой это производило впечатление робости и неуклюжести, тогда как на самом деле он почти никогда не испытывал этих чувств.

Аллен Дрейк смешал два коктейля.

— Ну давай, — сказал он, поднимая бокал. — Удачной охоты!

Ройд произнес что-то, что прозвучало как «у-хум». Дрейк взглянул на него с любопытством.

— Невозмутим, как всегда, — заметил он. — Не понимаю, как это тебе удается. Сколько ты уже не был дома?

— Семь лет, почти восемь.

— Порядочно. Удивляюсь, как ты тут окончательно не отуземился.

— Может, и отуземился.

— А, — махнул рукой Дрейк, — слова из тебя не вытянешь. Будто не человек, а четвероногий друг какой-то из леса… Распланировал уже свой отпуск?

— Да, в общих чертах.

Бронзовое бесстрастное лицо неожиданно приобрело более глубокий оттенок того же цвета.

Аллен Дрейк воскликнул в живейшем изумлении:

— Нюхом чую, тут замешана девушка! Черт меня возьми совсем, если ты не краснеешь!

— Не будь идиотом, — ответил Ройд довольно грубо и ожесточенно запыхтел своей древней трубкой.

Затем он окончательно ошеломил приятеля, продолжив разговор по собственной инициативе.

— Наверное, — произнес он, — там многое переменилось.

Дрейк не стал скрывать своего любопытства:

— Мне всегда было интересно, почему ты в тот раз отложил поездку домой. Да еще и передумал-то в самую последнюю минуту.

Ройд пожал плечами.

— Очень заинтересовался тем приглашением поохотиться. Скверные новости из дома как раз в ту пору.

— Ну конечно. Я и забыл. Твой брат погиб тогда в автомобильной катастрофе.

Томас Ройд кивнул.

Однако Дрейк подумал, что это все равно странная причина, чтобы не ехать домой. Оставалась мать и, насколько он знал, сестра. Понятно, что в такое время… Тут он вдруг вспомнил: Томас отложил поездку раньше, чем пришло известие о гибели брата.

Аллен еще раз пристально посмотрел на друга. Темная лошадка, наш старина Томас!

Теперь, три года спустя, он мог спросить:

— Ты очень дружил с братом?

— Я с Адрианом? Не особенно. Каждый из нас шел своей дорогой. Он стал законником.

«Да, — подумал Дрейк, — совсем другая жизнь. Квартира в Лондоне, приемы; главный источник доходов — с толком работать языком».

Он представил, что Адриан Ройд, должно быть, был очень непохож на своего молчуна-брата.

— А мать твоя жива, верно?

— Родительница-то? Жива.

— И сестра у тебя есть?

Томас покачал головой.

— А я думал, есть. На том снимке…

Ройд, путаясь, пробормотал:

— Не сестра. Дальняя родственница или что-то в этом роде. Вместе росли в детстве, потому что она сирота.

Краска опять залила его бронзовую кожу. Дрейк присвистнул про себя.

— Она замужем?

— Была. За этим парнем. Невилом Стрэнджем.

— Это тот, который в теннис играет и все такое?

— Да. Она разошлась с ним.

«Вот ты и отправляешься теперь домой попытать с ней счастья», — решил про себя Дрейк.

Сжалившись, он переменил тему разговора.

— Собираешься порыбачить или поохотиться?

— Сначала домой. Потом, может быть, похожу немного под парусом в Солткрике.

— А, я знаю, где это. Приятное местечко. Там есть довольно приличный старомодный отель.

— «Бэлморал Корт». Может быть, остановлюсь там, а может, договорюсь с друзьями — они живут совсем рядом.

— Звучит неплохо.

— У-хум. Солткрик — красивое спокойное место. Никакой давки.

— Знаю, — ответил Дрейк. — Тихое такое местечко, где никогда ничего не происходит.

Май, 29.

— Все это ужасно неприятно, — сказал старый мистер Тривз. — Вот уже двадцать пять лет я ежегодно останавливаюсь в отеле «Морской» в Лихеде. А теперь, представьте себе, все здание сносят. Расширяют фасад или какая-то другая чепуха в этом роде. Почему они не могут оставить эти морские курорты в покое? Лихед всегда имел свою особую привлекательность — Регентство, чистое Регентство.

Руфус Лорд произнес успокоительно:

— Все же, я надеюсь, там еще есть где остановиться.

— Уж я теперь и не знаю, поеду ли я в Лихед вообще. В «Морском» миссис Маккэй сообразовывалась с моими требованиями идеально. Каждый год у меня была одна и та же комната, и обслуживание практически не менялось. И стол у нее был превосходный, просто превосходный.

— А почему бы вам не попробовать Солткрик? Там есть один очень милый старомодный отель — «Бэлморал Корт». Сказать вам, кто его содержит? Супружеская чета по фамилии Роджерс. Хозяйка когда-то служила поваром у лорда Маунтхеда, а у него были лучшие обеды в Лондоне. Потом вышла замуж за дворецкого, и теперь они содержат этот отель. Он мне представляется как раз тем, что вам нужно: тихо, никаких джаз-бэндов, первоклассный стол и обслуживание.

— Что ж, это идея. Это даже очень неплохая идея. А крытая терраса там есть?

— Да. Закрытая веранда, а за ней терраса. Можете по желанию выбрать солнце или тень. Я могу ввести вас также в круг соседей, если хотите. Буквально в двух шагах от отеля живет пожилая леди Трессилиан. У нее восхитительный дом, и сама она восхитительная женщина, несмотря на то, что уже несколько лет почти полный инвалид.

— Вы имеете в виду вдову судьи?

— Именно.

— Я знавал одно время Мэтью Трессилиана и, думаю, с ней тоже встречался. Очаровательная женщина — хотя, конечно, с тех пор прошло много лет. Солткрик ведь находится неподалеку от Сэйнт Лу? У меня осталось несколько друзей в тех краях. Вы знаете, мне и в самом деле кажется, что Солткрик — это прекрасная идея. Я, пожалуй, напишу и выясню детали. Я хочу отправиться туда в середине августа — с середины августа до середины сентября. Я полагаю, у них есть гараж для машины и комната для шофера?

— Разумеется. Все необходимое.

— Мне, как вы знаете, приходится быть осторожным при ходьбе, особенно на подъемах. Я бы предпочел комнату на первом этаже, хотя там, наверное, есть лифт.

— О да, конечно. И лифт, и все другие удобства.

— Похоже, — сказал мистер Тривз, — что ваше предложение чудесно решает мою проблему. И я бы с удовольствием возобновил знакомство с леди Трессилиан.

Июль, 28.

Кэй Стрэндж в шортах и канареечного цвета свитере, подавшись вперед, наблюдала за игрой на корте. Шел полуфинальный матч турнира в Сэйнт Лу, одиночный разряд у мужчин. Невил играл против юного Мэррика, о котором говорили как о восходящей звезде на теннисном небосклоне. Юноша, несомненно, играл блестяще — некоторые из его подач принять было просто невозможно, но время от времени ему изменяло хладнокровие, и тогда турнирный опыт и огромный тактический арсенал его старшего соперника брали верх.

Счет геймов в последнем сете был три-три.

Скользнув на сидение рядом с Кэй, Тэд Латимер заметил с ленивой иронией:

— Преданная жена наблюдает, как муж рвется к победе.

От неожиданности Кэй вздрогнула.

— Ты напугал меня. Я не знала, что ты здесь.

— Я всегда здесь. Пора бы тебе это заметить. Тэду Латимеру было двадцать пять лет, и он был очень красив, хотя престарелые желчные полковники непременно указывали, что он «смахивает на итальяшку». У Тэда были густые темные волосы, красивый загар, и он великолепно танцевал.

Его темные глаза были очень выразительны, а своим голосом он владел с мастерством актера. Кэй знала его с пятнадцати лет. Когда-то они растирали друг друга маслом и загорали в Хуан ле Пене, вместе танцевали и играли в теннис. Они были всегда не только друзьями, но и союзниками.