Эрл Гарднер - Дело о воющей собаке Страница 8

– И вы готовы поклясться, что собака не выла?

– Конечно.

– А если бы она выла, вы бы услышали?

– Да.

– Где вы спите? В доме?

– Да, на верхнем этаже.

– А кто еще обычно находится в доме?

– А Вонг, повар, но он спит над гаражом. А также миссис Фоули.

– Возможно, – заметил Фоули, – вам лучше поговорить с моей женой. Она вам подтвердит…

– Прошу прощения, – прервала миссис Бентон. – Я не хотела говорить вам в присутствии этих джентльменов, но вашей жены нет дома.

Фоули недоверчиво уставился на нее.

– Нет дома? – переспросил он. – Не может быть! Она ведь еще не оправилась от гриппа.

– Тем не менее она уехала, – сказала миссис Бентон.

– Как это уехала? Машины на месте.

– На такси.

– Господи! – воскликнул Фоули. – Она убьет себя! Чего это ей взбрело в голову выходить после гриппа?

– Не знаю, сэр.

– Она сказала, куда поехала? За покупками, в гости или еще куда-нибудь? Может быть, ее срочно вызвали? Да говорите же! Не будьте такой таинственной!

– Она оставила вам записку, сэр.

– Записку?

– Да.

– И где же эта записка?

– Наверху, у нее в комнате. Она оставила ее на комоде и просила меня проследить, чтобы вы ее прочитали.

Фоули наморщил лоб. Его взгляд внезапно стал суровым.

– Вы что-то от меня утаиваете, – сказал он.

Молодая экономка опустила глаза:

– Она взяла с собой чемодан.

– Чемодан? Она отправилась в больницу?

– Не знаю. Она ничего не сказала – только оставила записку.

Фоули обернулся к помощнику шерифа:

– Могу я отлучиться на минуту?

– Конечно, – ответил Пембертон.

Фоули вошел в дом, а Перри Мейсон устремил внимательный взгляд на лицо экономки.

– У вас не возникло никаких трений с миссис Фоули перед ее отъездом? – спросил он.

Молодая женщина выпрямилась и высокомерно посмотрела на него.

– Не знаю, кто вы, – сказала она, – но я не обязана отвечать на ваши нелепые вопросы и грязные намеки.

Экономка резко повернулась и направилась в дом.

Пембертон откусил кончик сигары.

– Получили? – усмехнулся он.

– Девушка изо всех сил старается выглядеть отталкивающе, – нахмурившись, промолвил Мейсон, – но она слишком молода для экономки. Не исключено, что, покуда миссис Фоули лежала в постели с гриппом, возникли обстоятельства, побудившие ее уехать из дому.

– Надеюсь, вы не любитель сплетен, Мейсон? – осведомился Пембертон.

– Нет, – серьезно ответил адвокат. – Я просто размышляю.

– Зачем вам об этом размышлять?

– Затем, – сказал Перри Мейсон, – что, если человек выдвигает против моего клиента обвинение, объявляя его безумным, он должен быть готов к решительному бою.

Задняя дверь открылась, и оттуда вышла миссис Бентон.

– Мистер Фоули просит вас войти, – сообщила она. – Прошу прощения – мне не следовало злиться и уходить.

– Забудьте об этом, – успокоил ее Билл Пембертон. – Мы сами виноваты. – И он посмотрел на Перри Мейсона.

– Я прибыл сюда, – заявил адвокат, – чтобы получить информацию и проследить, что с моим клиентом обошлись справедливо.

– Нет, – возразил Пембертон. – Мы прибыли сюда для того, чтобы выяснить, выла ли собака. Думаю, наше проникновение в здешнюю ситуацию должно этим ограничиться.

Мейсон промолчал.

Молодая женщина провела их через черный ход в кухню. Маленький, худощавый китаец, облаченный в поварской фартук, устремил на них блестящие глазки-бусинки.

– В сем дела? – спросил он.

– Мы пытаемся разузнать о собаке… – начал Перри Мейсон, но Пембертон прервал его:

– Минутку, Мейсон. Позвольте мне с ним поговорить. Я умею обращаться с китайцами. Как твой имя? – спросил он, имитируя речь китайца.

– А Вонг.

– Твоя здесь готовить?

– Моя готовить.

– Твоя знать больсой полисейский собака?

– Холосо знать.

– Твоя слышать собака шуметь – выть по ночам?

Китаец медленно покачал головой.

– Собака не выть? – допытывался Пембертон.

– Не выть, – ответил А Вонг.

Помощник шерифа пожал плечами:

– Это все, что нам нужно. Сами видите, Мейсон, как обстоят дела. Ваш человек просто спятил – вот и все.

– Я бы расспрашивал этого парня по-другому, – заметил Мейсон.

– Вот еще! – фыркнул Пембертон. – Я отлично умею с ними обращаться – поднаторел на делах с лотереей. Они сами только так изъясняются по-английски и другого языка не понимают. Если вы будете обращаться к ним на нормальном английском языке, они станут каждый раз отвечать «да», не понимая, о чем их спрашивают.

– Думаю, джентльмены, – вмешалась миссис Бентон, – мистер Фоули хотел бы, чтобы вы подождали в библиотеке. Он скоро к вам присоединится.

Она открыла дверь, и двое мужчин, пройдя через буфетную, столовую и гостиную, свернули налево и вошли в библиотеку, стены которой были уставлены книгами. Центр комнаты занимал большой стол, рядом с каждым из глубоких кожаных кресел стоял торшер, а тяжелые занавеси на высоких окнах сдвигались на карнизе с помощью шнура настолько плотно, что совсем не пропускали свет.

– Если вы посидите здесь… – начала миссис Бентон.

В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился Клинтон Фоули. Его глаза сверкали, лицо было искажено гневом. В руке он держал лист бумаги.

– Все кончено, – заговорил Фоули. – Больше вам незачем беспокоиться из-за собаки.

Помощник шерифа благодушно попыхивал сигарой.

– Я перестал о ней беспокоиться, поговорив с этой девушкой и китайцем, – отозвался он. – Теперь нам нужно повидать Картрайта.

Фоули засмеялся. В его смехе звучали резкие металлические нотки. Билл Пембертон вынул сигару изо рта и озадаченно нахмурился.

– Что-нибудь не так? – спросил он.

Клинтон Фоули выпрямился, стараясь держаться с достоинством.

– Кажется, – сказал он, – моя жена предпочла сбежать. Она уехала с другим мужчиной.

Пембертон не произнес ни слова. Перри Мейсон стоял, расставив ноги и переводя взгляд с Фоули на молодую экономку. Потом он посмотрел на Пембертона.

– Возможно, джентльмены, вам будет интересно знать, – продолжал Фоули с тяжеловесным достоинством человека, пытающегося скрыть свои эмоции, – что объект ее привязанности, мужчина, заменивший меня в ее жизни, не кто иной, как джентльмен, проживающий в соседнем доме, – наш почтенный мистер Артур Картрайт, который поднял шум из-за воющей собаки с целью устроить мою встречу с полицейскими властями, дабы он мог осуществить свой план побега с моей женой.

– Ну, – вполголоса сказал Перри Мейсон Пембертону, – это доказывает, что Картрайт не безумен, а, напротив, хитер, как лисица.

Фоули шагнул в комнату, сердито глядя на Мейсона.

– Довольно, сэр! – рявкнул он. – Вас здесь только терпят, так что держите свои замечания при себе.

Перри Мейсон, не тронувшись с места, расправил плечи и спокойно посмотрел на разъяренного собеседника.

– Я здесь для того, чтобы представлять своего клиента, – медленно отозвался он. – Вы заявили, что он невменяем, и предложили продемонстрировать доказательства. Я прибыл сюда проследить, чтобы его интересы должным образом соблюдались. Так что вам не удастся взять меня на пушку.

Клинтон Фоули, по-видимому, окончательно утратил самообладание. Он стиснул в кулак правую руку, его губы кривились и дрожали.

Билл Пембертон поспешно шагнул вперед.

– Ну-ну, – успокаивающе произнес он. – Давайте не будем выходить из себя.

Фоули глубоко вздохнул, казалось с трудом удержавшись, чтобы не ударить адвоката в челюсть.

Перри Мейсон не сдвинулся ни на дюйм.

Фоули медленно повернулся к Пембертону и сказал тихим, сдавленным голосом:

– Неужели ничего нельзя сделать с этой свиньей? Мы не можем добиться ордера на его арест?

– Думаю, вы можете, – ответил Пембертон. – Но для этого нужно обратиться к окружному прокурору. Откуда вам известно, что ваша жена убежала с Картрайтом?

– Она сообщила об этом в записке, – объяснил Фоули. – Читайте.

Он сунул записку в руку Пембертона, отошел в дальний угол комнаты, зажег дрожащей рукой сигару, потом вынул из кармана носовой платок и с чувством высморкался.

Миссис Бентон оставалась в библиотеке, не извиняясь и не объясняя своего присутствия. Дважды она бросала долгий взгляд на Клинтона Фоули, но тот стоял спиной к ней, смотря в окно невидящими глазами.

Перри Мейсон подошел к Пембертону и заглянул ему через плечо, когда тот разворачивал записку. Помощник шерифа повернулся так, чтобы адвокат не мог прочитать текст, но Мейсон добродушно положил ему руку на плечо и повернул к себе.

– Вы ведете себя не спортивно, – сказал он.

Пембертон не делал дальнейших попыток скрыть содержание записки, и Перри Мейсон прочитал ее одновременно с ним.

Написанный чернилами текст гласил:

«Дорогой Клинтон!

Я решилась на это с величайшей неохотой, зная твою гордость и нелюбовь к огласке. Постараюсь проделать все таким образом, чтобы причинить тебе как можно меньше боли. В конце концов, ты был добр ко мне. Еще несколько лет назад я искренне думала, что люблю тебя, но потом узнала, кто живет в соседнем доме. Сначала я сердилась или думала, что сержусь. Он шпионил за мной с биноклем. Мне следовало рассказать тебе, но что-то меня удерживало. Я хотела повидать его и устроила встречу в твое отсутствие.