Дьердь Сита - Зарубежный детектив Страница 8

— А за ваши любезности он чем расплачивался?

— Любезностями.

— Какими?

Фенеш осклабился.

— Не думаю, что это могло бы вас касаться.

Капитан внимательно посмотрел на собеседника, но тот выдержал его взгляд.

— Ладно. В общем-то, вы меня не интересуете.

Фенеш удовлетворенно кивнул, как бы обозначая свое согласие с этим заявлением, а потом несколько натянуто, словно сопротивляясь самому себе, сказал:

— Пожалуй, я сделаю вам пода… или, скажем так: я готов помочь вам кое в чем.

— Что ж, попробуйте.

— Если хотите, сегодня вечером я сведу вас с одним человеком, который был знаком с определенной частью деловых операций Варги.

— Кто это?

— Одна женщина. Работает продавщицей в валютном магазине. Если вы ловкий человек, то сможете многое из нее выжать. Конечно, не в роли полицейского, иначе дверь захлопнется перед самым вашим носом. Я скажу, что вы мой друг. Она тоже захватит с собой подругу, и мы поедем ко мне на квартиру. Напоим их, если удастся — побалуемся. А вы осторожно выспросите что вам нужно. Так и совместим приятное с полезным. Идет?

— Очень хорошо. Чем я обязан такому расположению?

— Мне нужны друзья. Повсюду.

— Ну, что ж, одного вы завоевали. Спиртное брать?

— Да, и не какое-нибудь. Это ведь, простите, престижные курвы. Я возьму бутылку английского джина, а вы — бутылочку «Хенесси».

— Это еще что такое?

— Коньяк, французский. Правда, дорогой.

— А где его можно купить?

— Знаете что? Мне все равно надо заехать в областное управление. Я по дороге куплю. Давайте шестьсот форинтов.

— Сколько?

— Все зависит от того, стоит ли этого информация, которую вы надеетесь получить. А задаром сейчас и поцелуя не получишь.

Фенеш небрежно засунул в карман рубашки деньги, которые без особого энтузиазма вручил ему Тоот.

— И еще одно. Поскольку мы друзья, то нам следовало бы обращаться друг к другу на «ты». Могу я называть тебя Дени?

— Я буду только рад.

Физиономия Фенеша расплылась в широченной улыбке. Он неожиданно сунул руку в карман и извлек какую-то купюру.

— А сейчас мы с тобой зайдем в «Конзум» и обсудим наше рандеву с девочками. Знаешь, что это? Пятидолларовая бумажка. Я приглашаю тебя на хорошее пиво.

Тоот провел рукой по небритому подбородку.

— А скажи, Элек, у Варги здесь, в окрестностях, не было давильни?

Фенеш с удивлением спросил:

— Откуда ты догадался? Он действительно пять лет тому назад купил участок и построил на нем домик с погребом и давильней. Приблизительно в пятнадцати километрах отсюда. С восточной стороны холмов Беркеч.

— Я бы заглянул туда сейчас. Легко найти?

— У тебя есть карта?

Тоот кивнул.

— Тогда нет ничего проще. Ты поедешь до Пагоняйского развилка, у леса Дегкути повернешь налево и дальше увидишь небольшой конусообразный холм, его называют Колпаком. Вот, вижу, ты уже нашел это место на карте. На этом холме — несколько, совсем немного, погребков. Тот, который принадлежит Шандору, легко узнать: единственный красный каменный домик. Шани строил его из верешхедьского камня, а остальные построены из беркечского известняка.

Тоот протянул Фенешу руку.

— К десяти буду у тебя. Напиши мне адрес. А сейчас еще один, последний вопрос. Какого ты мнения о жене Варги?

— О Маргит? Она ведь даже не взяла фамилию мужа. Знаешь, это не в ее характере, она ведь дорожит своей самостоятельностью.

4

Когда лес Дегкути остался позади, Тоот проехал еще с километр и остановился у края дороги. Действительно, дом Варги нельзя было спутать с другими строениями, хотя до него оставался еще, по крайней мере, километр. Его сводчатый фасад ярко выделялся своим красным цветом на фоне зеленого леса. Тоот взглянул на часы: тридцать пять четвертого. Солнце уже клонилось к западу и сейчас стояло над серо-синими холмами. Небо было безоблачным. Капитан окинул взглядом долину, края которой поднимались амфитеатром, но не заметил ни души. Местность использовалась под пастбища, в которые то там, то здесь вклинивались полоски пахотной земли, а дальше — кочковатая, поросшая ситником, запустелая земля. Оставив машину на обочине, Тоот зашагал прямо по жухлой траве. Минут через пятнадцать он достиг цели. Земля вокруг давно не обрабатывалась; там, где когда-то, по-видимому, росла кукуруза, теперь был пустырь, покрытый метровым сорняком; виноградные лозы распростерлись по земле, и птицы клевали остатки опавших с кустов несобранных гроздьев, в которых уже бойко сновали муравьи.

Но дом был новым, и видно было, что выложен он руками мастера. Тоот обошел здание вокруг и вышел на небольшой дворик. Там над тазом, поставленным на ящик, мылся голый по пояс мужчина. Это был уже пожилой человек с высохшей кожей. Из-за этого татуировка, украшавшая тело мужчины, искажалась: умелец, наносивший ее когда-то, явно имел в своем распоряжении большую площадь. На звук шагов мужчина тотчас же вскинул голову. На небритом морщинистом лице подозрительно поблескивали бесцветные глаза, испещренные кровяными прожилками. Он сделал неуверенный жест правой рукой и ухватился за край старого эмалированного таза. Хотел что-то сказать, но в результате лишь пошамкал своим беззубым ртом и облизнул уголки губ.

— Добрый день, — поздоровался Тоот, доброжелательно улыбаясь.

— Добрый день, — тихо отозвался старик. Тон его был настороженным, как у человека, обращающегося к незнакомой собаке и неуверенного, не укусит ли она.

— Меня зовут Денеш Тоот, я — друг Шандора Варги. А вы, дядюшка, кто будете?

— Ференц Матолчи. Вот пытаюсь навести здесь хоть какой-то порядок. Я работаю на Шани, только давно сюда не заходил — лежал в больнице.

— А после выписки виделись с ним?

— Да нет, я давненько не видел его, но думаю, он вот-вот появится, чтобы рассчитаться со мной.

— Где вы, дядюшка Фери, столь шикарно украсили свое драгоценное тело? — спросил Тоот.

Старик хвастливо улыбнулся.

— За колючей проволокой, прошу покорно. Лет двадцать тому назад.

— А как вы туда попали?

— Я, видите ли, неудачник. Застал свою жену с мужчиной, ну и малость поколол обоих. Ничего страшного с ними не случилось, правда, мужик стал инвалидом, но он только выиграл на этом: ему стали платить процентную надбавку. Он вовсе мог не работать, а деньги все равно получал. Ну а меня упрятали. А когда вышел, стал пробавляться тем, что подрабатывал то тут, то там.

Внезапно он умолк, видимо, удивившись, чего это он все рассказывает незнакомцу. Настороженно спросил:

— Вы ищете Шани?

— Нет. Я просто думал, может быть, мне удастся купить здесь, где-нибудь поблизости, участок. Вот и хотел осмотреться.

Старик закончил процедуру мытья и натянул на свое разукрашенное татуировкой тело потрепанную голубую рубашку.

— Ну, что ж, если есть время, осматривайтесь.

— Красивое место, сюда, конечно, приятно было бы приезжать. Шани ведь часто приезжал сюда?

Матолчи рассмеялся. Смех был каким-то лающим, прерывался кашлем.

— Часто, конечно. Большой он проказник! Тут с ним не раз и женщина бывала. А когда и две сразу.

— Ну, наверно, и вы тогда приходили ему на подмогу, дядюшка Фери?

Старик захихикал, видимо, польщенный.

— Ну, хватили! Стар я уже для этого.

Тоот прикинул, что ему, наверное, лет шестьдесят пять — шестьдесят семь, и тут же сказал:

— Да вы едва выглядите на пятьдесят.

— В этом году мне стукнуло сорок девять…

— А с кем обычно приезжал сюда Шани?

— Сначала он довольно часто появлялся здесь с друзьями. Варили в котелке и пили. Потом друзей стал водить реже. Говорил, что, мол, бессмысленная трата времени, дескать, не… рентабельно. Последние годы привозил сюда только иностранцев. Я так думаю, что иностранцев, потому что ничего не понимал из их разговора. А потом стал часто заявляться один. И даже сказал мне как-то: «Это мой необитаемый остров, дядя Фери. Как мне только все осточертеет, сразу сматываюсь сюда. Здесь меня никто не отыщет».

Старик высморкался и стал прощаться.

— Ну, я, пожалуй, отправлюсь восвояси. Доброго вечера.

— Еще один вопрос, дядюшка. Не видели ли вы или не слышали за последние, скажем, полгода чего-нибудь особенного, необычного?

Старик с удивлением посмотрел на Тоота.

— Особенного, необычного? Да не сказал бы. Раз, правда, была тут компания — два мужчины и две женщины. Мужчины были черномазыми, как цыгане, хотя точно, что не цыгане, потому как были очень хорошо одеты, и Шани говорил с ними не по-венгерски. Ужинали у костра, а потом, по-видимому, дамы не захотели с ними переспать, и мужчины разозлились, надавали им пощечин, а те визжали как безумные. Ну, потом, видно, уступили, потому что все стихло.