Жорж Сименон - Маньяк из Бержерака Страница 8

— Благодарю вас, старина.

— И мне совсем не нужны ни ваши пятьдесят, ни сто франков. Если вы как-нибудь заглянете ко мне на ферму… Вам любой скажет, где она…

Он не спрашивал, нужно ли ему остаться. Опустив плечи и ни с кем не попрощавшись, он ушел.

После его ухода наступила долгая пауза, и Мегрэ делал вид, что очень занят, уминая единственной здоровой рукой в трубке табак.

— Ледюк, дай спичку.

В этой паузе было что-то торжественное. Казалось, что люди на площади тоже старались не шуметь. Ничего, кроме шороха гравия под ногами старого фермера.

— Слышишь, прошу тебя, помолчи!

Это жених Розали поймал себя на том, что говорит громко, а девушка, то ли не решаясь говорить, то ли присмирев, смотрела прямо перед собой.

— Ну что, господа, — сказал наконец со вздохом Мегрэ, — мне кажется, все не так уж плохо…

— Все эти допросы уже делались, — возразил комиссар, взявшись за шляпу и вставая.

— Да, только на этот раз сумасшедший находится здесь! Мегрэ ни на кого не смотрел. Он говорил, уставившись в белое стеганое одеяло.

— Как вы думаете, доктор, после припадков сумасшедший помнит о том, что он сделал?

— Почти наверняка.

Хозяин гостиницы стоял посреди комнаты, и это его еще больше смущало, потому что в своей белой поварской одежде он и так привлекал внимание.

— Простите, но у меня больше нет времени! — сказал, вставая, доктор Риво. — В одиннадцать часов прием, и там тоже речь идет о человеческой жизни…

— Я с вами, — пробормотал комиссар.

— А вы, господин прокурор? — негромко спросил Мегрэ.

— Ээ… я… да… я…

Вот уже несколько минут Мегрэ, казалось, был недоволен чем-то, с нетерпением поглядывая на площадь. Неожиданно, когда все уже встали, готовые уйти, он чуть приподнялся с постели и пробормотал:

— Наконец… минуточку, господа… Думаю, сейчас мы узнаем что-то новое…

И он показал на бегущую к гостинице женщину. Со своего места доктор мог разглядеть ее и с удивлением воскликнул:

— Франсуаза?!

— Вы ее знаете?

— Это сестра моей жены… Наверное, позвонил больной или несчастный случай…

Кто-то взбежал по лестнице. Послышался женский голос. Дверь открылась, и в комнату, задыхаясь, вошла молодая женщина. Она оглянулась в испуге. «Жак!.. Комиссар!.. Господин прокурор!..» Ей было не больше двадцати. Стройная, энергичная, красивая. Но платье ее было в пыли, корсаж порван. Она все время прижимала руки к горлу.

— Я… Я видела его… И… он меня…

Все замерли. Ей было трудно говорить. Она сделала два шага в сторону Риво.

— Посмотри!..

Она показала ему шею, всю в царапинах. И продолжала рассказывать.

— Там… в лесу, у Новой мельницы… Я гуляла, когда какой-то мужчина…

— Я же говорил вам, что мы кое-что узнаем, — проговорил Мегрэ, который вновь обрел хорошее настроение.

Ледюк, хорошо знавший Мегрэ, посмотрел на того с удивлением.

— Вы-то его видели, верно? — продолжал Мегрэ.

— Совсем мало! Не знаю, как я вырвалась от него… По-моему, он споткнулся о корень… Я этим и воспользовалась и ударила его.

— Опишите же, как он выглядел!

— Я не знаю… какой-нибудь бродяга, конечно… Одет как крестьянин. Большие оттопыренные уши… Я его никогда раньше не видела…

— Он убежал?

— Он испугался, что я буду кричать… На дороге был слышен шум машины… Он убежал в лес…

Она постепенно успокаивалась, дыхание стало ровнее, одну руку она по-прежнему держала у горла, а другую — на груди.

— Я так испугалась… Наверное, если бы не шум машины… Я всю дорогу бежала…

— Простите! Вы ведь были около вашей виллы?

— Да, но там никого нет, кроме сестры.

— Это слева от фермы? — спросил полицейский комиссар.

— Сразу за старым карьером. Комиссар сказал прокурору:

— Я прочешу лес… Может, еще успеем?

Доктор Риво был, казалось, не в своей тарелке. Нахмурив брови, он смотрел на свояченицу, та стояла опершись о стол, дыхание ее успокоилось.

Ледюк глазами поискал Мегрэ и когда перехватил его взгляд, не стал скрывать иронии:

«Все это, — хотелось ему сказать, — видимо, доказывает, что во всяком случае сейчас здесь сумасшедшего нет».

Спустившись по лестнице, полицейский комиссар повернул направо, к мэрии, где находился его кабинет. Прокурор не спеша стряхивал пылинки со шляпы.

— Мадемуазель, как только следователь вернется из Сэнта, я попрошу вас прийти к нему в кабинет, дополнить ваши показания и подписать протокол.

Он сухо пожал руку Мегрэ.

— Надеюсь, мы вам больше не нужны?

— Разумеется! Я, впрочем, и не думал, что вы придете…

Мегрэ дал знак Ледюку, и тот понял, что надо всех выпроводить… Розали и жених все еще препирались.

Когда Ледюк с улыбкой подошел к постели Мегрэ, то с удивлением увидел тревогу и беспокойство на лице приятеля.

— Ну, что?

— Ничего!

— Что, не вышло?

— Вышло, да слишком хорошо! Слушай, набей-ка мне трубку, пока жены нет…

— Еще бы!

— Однако…

— Старина, не настаивай… Видишь ли, самое страшное, если будет еще один труп. Потому что на этот раз…

— Что?

— Не старайся понять. Ладно уж! Вот жена идет по площади. Сейчас она скажет, что я курю слишком много и спрячет табак. Засунь-ка мне его под подушку…

Ему было жарко. Может, оттого, что кровь прилила к голове?

— Ну, ступай!.. Оставь телефон здесь, рядом со мной…

— Я собираюсь пообедать в гостинице. Сегодня подают нашпигованного гуся. После обеда я зайду к тебе попрощаться.

— Как хочешь!.. Кстати, насчет этой девочки… Ну, знаешь, о которой ты мне говорил… Вы давно не… Ты давно ее не видел?..

Ледюк подскочил, внимательно посмотрел на Мегре и пробормотал:

— Это уж слишком!

И вышел, забыв на столе свою соломенную шляпу.

Глава 5

Лакированные туфли

— Да, мадам… В гостинице «Англия»… Разумеется, если вы не желаете, то можете и не приходить.

Ледюк только что вышел. Мадам Мегрэ поднималась по лестнице. Доктор, его свояченица и прокурор остановились на площади рядом с машиной Риво.

Мэгре звонил мадам Риво, которая, вероятно, была одна в доме. Он просил ее прийти в гостиницу и не удивился, услышав взволнованный голос на другом конце провода.

Мадам Мегре, снимая шляпу, слушала конец этого разговора.

— Это правда, что опять на кого-то напали?.. Я встретила людей, они бежали к Новой мельнице…

Мэгре был настолько погружен в свои мысли, что не ответил ей. Он наблюдал, как постепенно меняется жизненный ритм города.

Новость о нападении распространялась быстро, и все больше людей стекалось к дороге, идущей влево от площади.

— Там, наверное, переход, — сказал себе под нос Мегрэ, уже начинавший ориентироваться в плане города.

— Да!.. Это длинная улица, по виду она городская, а заканчивается проселочной дорогой. Новая мельница будет после второго поворота. Впрочем, там уже нет мельницы, а большая ферма со стенами из белого камня. Когда я проходила мимо, там запрягали быков, а во дворе было полно всякой птицы, в том числе прекрасные индюки…

Мегрэ слушал, словно слепой, которому описывают все вокруг.

— Большой там участок?

— Они здесь считают по-старому, на журнали.[1] Мне сказали, что двести журналей, но я не знаю, сколько это. Во всяком случае, лес там начинается сразу же за фермой. Дальше идет большая дорога на Периге.

Жандармы уже, наверное, там, вместе с несколькими полицейскими из Бержерака. Мегрэ представлял себе, как они ходят взад-вперед, высоко поднимая ноги, шарят по кустам, словно загоняя кроликов, как люди стоят на дороге группами, как мальчишки сидят на деревьях…

— А теперь ты меня оставь. Вернись туда, хорошо?

Она не стала спорить. При выходе из гостиницы она столкнулась с молодой женщиной, обернулась с удивлением и, быть может, с некоторой досадой.

Это была мадам Риво.

— Садитесь, прошу вас. И простите, что я вас побеспокоил, тем более что из-за мелочи. Я ведь далее не знал, есть ли у меня к вам вопросы! Это дело такое запутанное…

Он не спускал с нее глаз, и та была словно загипнотизирована его взглядом.

Мегрэ был удивлен, но не обескуражен. Он смутно догадывался раньше, что мадам Риво будет не интересна, теперь же он убедился, что эта женщина гораздо не интереснее, чем он ожидал.

Сестра ее, Франсуаза, была изящной, элегантной, в ней ничего не выдавало провинциалку.

Мадам же Риво была гораздо менее привлекательна, ее даже нельзя было назвать красивой. Ей было лет двадцать пять — тридцать. Среднего роста, полноватая. Ее платье было сшито какой-нибудь местной портнихой, а если и хорошим мастером, то она не умеет его носить.

Больше всего в ней поражали глаза — тревожные, беспокойные. Тревожные и в то же время покорные. Вот она смотрит на Мегрэ. По всему видно, что она чего-то боится, но предпринять что-либо в свою защиту неспособна. Можно подумать, что она как будто ожидает удара.