Эллери Куин - Квин в ударе Страница 8

«УБИЙСТВО В РАЙТСВИЛЛЕ!

ЖЕРТВА — ЗНАМЕНИТЫЙ АКТЕР!»

Отчет о преступлении был многословным и неаккуратным. Его сопровождали рекламные фотоснимки Бенедикта и других участников спектакля, а также заявления доктора Фарнема, зрителей, актеров, рабочих сцены, даже полиции. Вклад шефа Ньюби был не слишком информативным. «Райтсвиллский архив» цитировал Скатни Блуфилда («Театр должен продолжать работу»), Арчера Даллмена («Без комментариев») и Эллери Квина («Любое заявление, которое я мог бы сделать по поводу смерти Бенедикта, было бы покушением на властные полномочия вашего превосходного шефа полиции»). Одна колонка содержала заметку о Марке Мэнсоне с его фотографией у стойки бара, держащего в неповрежденной руке стакан с коктейлем («Мистер Мэнсон был обнаружен прошлой ночью в баре «Холлиса» после выписки из райтсвиллской больницы в компании его менеджера, Арчера Даллмена. На просьбу прокомментировать трагедию мистер Мэнсон ответил: «Слова подводят меня, сэр, поэтому вы застали меня беседующим с мартини». С помощью автора статьи мистер Даллмен в итоге смог убедить мистера Мэнсона подняться в свой номер»).

Краткое обозрение первого акта «Смерти Дон Жуана» демонстрировало признаки спешной редактуры. Что было сказано в оригинале, Эллери мог только воображать.

Единственное упоминание о Джоан гласило: «Мисс Джоан Траслоу и мистера Роджера Фаулера не удалось отыскать к моменту сдачи материала в печать».

О последнем слове Фостера Бенедикта не сообщалось ничего.

Эллери заказал завтрак и поспешил в душ.

Он допивал вторую чашку кофе, когда зазвонил телефон. Это оказался Роджер.

— Где, черт возьми, вы прятали Джоан прошлой ночью?

— В доме моей тети Кэрри. — В голосе Роджера слышалась тревога. — Она в Европе и оставила мне ключ. Джоан была не в силах видеть репортеров или разговаривать с кем-то вроде Эмелин Дюпре. Ее отец знает, где мы.

— А Ньюби?

— Он нас и доставил тайком к тете Кэрри. Предусмотрительный тип. Поставил копа в заднем дворе, а другого, в штатском, с другой стороны улицы в автомобиле.

Эллери промолчал.

— Я дал Джоан таблетку снотворного и почти всю ночь не сомкнул глаз. Насколько я знаю, у Ньюби нет прямых улик против Джоан, кроме последнего слова умирающего, чей ум уже блуждал в ином мире. Но мне будет спокойнее с адвокатом. Хотя прежде чем звонить ему… — Роджер заколебался. — Не могли бы вы сразу прийти сюда?

— Куда именно? — усмехнулся Эллери. Роджер назвал ему адрес на Стейт-стрит в старейшем жилом квартале города.

Отлично сохранившийся особняк XVIII века стоял под защитой огромных вязов, служивших гордостью Стейт-стрит. Черные шторы были опущены, и снаружи дом казался необитаемым. Эллери постучал в заднюю дверь, притворяясь, что не замечает полицейского, прячущегося в зарешеченной беседке. Роджер впустил его и проводил через просторную кухню, буфетную и прохладный коридор в гостиную с покрытой пылью мебелью.

Джоан сидела в кресле. Она выглядела усталой и изможденной, но попыталась улыбнуться.

— Это идея Роджера. У него такая манера ухаживать.

— Вы нуждаетесь в моей помощи, Джоан?

— Ну, если Роджер прав…

— Боюсь, что прав.

— Но это так глупо, мистер Квин. Зачем Фостеру Бенедикту было обвинять меня? И даже если у него имелась какая-то таинственная причина, как может кто-то в это поверить? Я даже не подходила к нему… К тому же я всегда ненавидела ножи и не могла даже резать рыбу.

— Сейчас зарезали не рыбу. Джоан, посмотрите на меня.

Она подняла голову.

— Вы убили Бенедикта?

— Нет! Сколько раз я должна это повторять?

Эллери зажег сигарету, задумчиво разглядывая девушку. Она была талантливой актрисой — ее вчерашняя убедительная игра, несмотря на грубые выходки Бенедикта, доказывала это.

— Ладно, Родж, — вздохнул Эллери. — Выкладывайте вашу историю.

— Это не моя история, а Джоан.

— Я весь внимание, Джоан.

Ее грудь бурно вздымалась.

— Я солгала шефу Ньюби, сказав, что не знала Фостера Бенедикта до вчерашнего вечера. Я встретила его шесть лет назад здесь, в Райтсвилле. Роджер тогда приехал домой из колледжа на летние каникулы…

— В Райтсвилле?

— Знаю, он вел себя так, будто никогда не слышал о Райтсвилле. Но потом я поняла, что это вовсе не игра. Бенедикт просто забыл об этом, мистер Квин. Тем летом он гостил несколько недель в доме Скатни Блуфилда.

— Он даже не помнил Скатни, — с горечью произнес Роджер. — Великий любовник был в двух шагах от безумия.

— В таком случае это весьма практичное безумие, — заметил Эллери. — Последние десять-двенадцать лет Бенедикт каждые полгода проводил в гостях в качестве страховки от безработицы. Даллмен уверяет, что он менял в среднем четырнадцать-пятнадцать хозяев в год. Должно быть, он сам давно сбился со счета. Рассказывайте, Джоан.

— Мне было шестнадцать, и Фостер Бенедикт уже несколько лет был моей тайной страстью, — тихо продолжала девушка. — Когда я прочитала в «Райтсвиллском архиве», что он гостит у мистера Блуфилда, я сделала глупость и позвонила ему.

Она покраснела.

— Можете представить этот разговор — о том, как я восхищаюсь его игрой, о моих театральных амбициях… Вероятно, ему было скучно, так как он сказал, что хотел бы встретиться со мной. Я была на седьмом небе. Мы начали видеться — ездили на озеро, беседовали при луне… Я сама на это напросилась.

Джоан нервно выпрямилась.

— Это походило на старомодную мелодраму — красивый распутник, глупая юная девушка… Когда Фостер пообещал мне роль в своей следующей пьесе, я попалась на удочку… Потом он уехал, я писала ему отчаянные любовные письма, на которые он не удосуживался отвечать, и больше не видела его и не слышала о нем до вчерашнего вечера. Когда Бенедикт с царственным видом вошел в театр, он не вспомнил не только Райтсвилл или мистера Блуфилда, но и меня тоже. — Она уставилась в зеркало отполированного временем пола. — Я была для него посторонней — всего лишь очередным скальпом для его коллекции. Я так мало для него значила, что он забыл не только мое имя, но и мое лицо.

— Я предупреждал тебя шесть лет назад, что Бенедикт законченная гнида, но ты меня не слушала! — крикнул Роджер. — Если бы вы знали, Эллери, сколько раз я умолял ее бросить эту театральную чушь и выйти за меня замуж…

— Перейдем к вам, Родж. Насколько я понимаю, ваши увиливания вчера вечером также имели цель скрыть прежнее знакомство с Бенедиктом?

— Как я мог все объяснить, не втягивая в это Джоан?

— Значит, вы познакомились с ним тогда же?

— Я знал, что она с ним встречается, — еще не окончив школу! — и читал о его слабости к молоденьким девушкам. Однажды ночью, после того, как Бенедикт привез Джоан домой, я схватил его за шкирку и предупредил, что убью, если он не оставит ее в покое. Бенедикт расхохотался мне в лицо, и я его нокаутировал. Он был взбешен — я попортил его драгоценный профиль — и сразу же помчался в полицейский участок предъявлять обвинение в нападении. Тогда шефом был Дейкин. Но потом Бенедикт, очевидно, передумал — убоялся скверной рекламы. Он забрал заявление и покинул город.

— «Архив» сообщал о стычке?

Роджер пожал плечами.

— Это была сенсация одного дня.

— А Джоан упоминалась в заметке?

— Да. Какой-то олух в участке сболтнул лишнее. Дейкин его уволил.

Эллери покачал головой.

— Как могли вы оба рассчитывать скрыть это от Ньюби? Вы заметили, Джоан, что вчера вечером, когда вы отрицали знакомство с Бенедиктом, Ньюби послал одного из своих людей с поручением? Он опытный полицейский и не поверил вам на слово. Наверняка Ньюби просмотрел подшивку «Архива» и досье в участке. Он мог даже позвонить в нью-йоркскую полицию с просьбой обыскать квартиру Бенедикта — тот часто похвалялся в печати своей коллекцией любовных писем. Выходит, Ньюби уже знает или очень скоро узнает о том, что вы солгали ему и что произошло шесть лет назад. Неужели вы не понимаете, что вы поднесли ему на серебряном блюдечке?

Джоан молчала.

— С точки зрения Ньюби, против вас очень веские косвенные улики, Джоан. Находясь в единственной уборной, кроме уборной Бенедикта, с той стороны зала, вы имели отличную возможность убить Бенедикта, оставшись незамеченной. Оружие? Вам не пришлось бы делать и шаг в сторону по дороге в уборную Бенедикта, чтобы взять нож в сундуке с инструментами. Ньюби удерживает только мотив.

Губы Джоан шевельнулись, но она ничего не сказала.

— Ньюби прекрасно понимает, что гнусное поведение Бенедикта на сцене вчера вечером с девушкой, которая до тех пор ни разу его не видела, едва ли могло побудить ее хвататься за нож. Но, учитывая ваш роман шестилетней давности в этом же городе, Джоан, и вашу ложь по этому поводу, то, как Бенедикт вчера унизил вас на публике, выглядит совсем по-иному — особенно если нью-йоркская полиция отыскала ваши письма. Такой мотив убедит каждого. Добавьте к возможности, оружию и мотиву предсмертное заявление Бенедикта, и вы поймете, как вы близки к официальному обвинению в убийстве.