Джон Карр - Замок "Мертвая голова" Страница 8

– Ты сошел с ума, Данс!

Он кивнул, глядя на ковер:

– Да, я знаю. Видит бог, у меня есть веские причины считать, что я не мог сделать этого…

Данстен сдержался, но в его глазах мелькнул страх. Мы все почувствовали, что он сказал лишнее. Но что? Я не понимал. Порывы бури в такт ударам волн о берег били в окна, вздымая водяные вихри. Рамы портретов покойного дребезжали. Банколен невозмутимо наблюдал за дымом, поднимающимся от его сигары.

– Полагаю, мисс Рейн, – прервал он грозившее затянуться молчание, – вы готовы рассказать, что на самом деле произошло в тот вечер?

Она робко ответила:

– А можно?.. Так вот, я уже раз шесть рассказывала этому моржу Конраду и пыталась вспомнить другие факты… Что вы хотите от меня услышать?

– Все, пожалуйста. Начните с обеда. Казался ли мистер Элисон… расстроенным?

– Расстроенным? Ничуть! Он был в отличном настроении. И невероятно красив! Хотя я случайно узнала, что своей атлетической фигурой он обязан корсету. Он шутил во время обеда. Вот только…

– Что?

Девушка помрачнела, прикусив верхнюю губу.

– Что ж, я вам расскажу. Старой Ищейке я не рассказывала. Что толку? По-моему, Май боялся привидений!

– Привидений?

– Да. Мы пришли сюда выпить кофе. Левассер… вы с ним встречались?.. такой маленький француз – осиная талия, улыбка в полный рот и «бабочка», но отменный скрипач… Левассер рассказывал о замке «Мертвая голова». Он сказал что-то вроде: «Месье, а ведь вы никогда не показывали нам замок. Говорят, здесь есть странные комнаты…» Майрон стоял с чашкой кофе в руке под своим портретом в роли Ромео. Он любил стоять под этими портретами. Волосы у него, заметьте, были такими же темными, как у меня! Он улыбнулся и сказал что-то вроде того, что замок заперт, от него остались одни развалины и смотреть там особенно нечего. Левассер возразил: «Ах, но так еще интереснее! Решено! Давайте все вместе отправимся туда и проведем там ночь! Я уверен, что в замке водятся привидения! Думаю, мы увидим там оборотня».

Шаловливое выражение исчезло с личика Салли Рейн. Девушка стала задумчивой, прикрыла подбородок рукой.

– Ну, мы все пришли в восторг от этой идеи. Герцогиня хлопнула себя по колену и сказала, что это лучшая затея столетия. Но господи боже! Я наблюдала за Маем. Он испугался! Его чашка звякнула о блюдечко, и вдруг я увидела, как он стар. Затем Данс, – она показала на отчаянно жестикулирующего молодого человека, – подлил масла в огонь. За обедом он изрядно выпил. Засмеявшись, он спросил: «Вы же, сэр, не боитесь привидений, не так ли?» Все застыли, словно услышали непристойное слово. Воцарилась такая тишина, что мы слышали, как Гофман поставил на стол поднос со спиртным. Май побелел как мел. Тут Жером Д'Онэ предложил на своем ужасном английском: «Как насчет партии в бильярд?» Но ваша покорная слуга, – девушка слегка поклонилась, – спасла ситуацию. Я весело сказала: «Тихо, все! Он обещал показать замок одной мне, при лунном свете. Правда, Май?» – и смерила всех многозначительным взглядом. Он явно был мне благодарен. Потому что сказал: «Вообще-то да!» И засмеялся… Не угостите сигаретой, Данс?

Молодой человек протянул ей портсигар. Салли, скривившись, посмотрела на него, но так и не закурила. Несмотря на непрекращающийся шум бури, все услышали удар отвязавшегося ставня.

– Потом он откланялся, и я вместе с ним вышла в холл. Он попытался предложить мне поехать в замок, но я сказала: «Нет, Майрон. Вы сегодня еще не ели ваших устриц. Идите». Он пошел наверх работать над своей книгой. Майрон писал мемуары и много времени проводил в своей комнате. Поставил одну ногу на ступеньку, посмотрел на парадную дверь и поднялся по лестнице. Тогда я видела его в последний раз.

– Минуточку, – оживился Банколен. – А когда это было?

– Не могу точно сказать. Наверное, в начале десятого.

– Значит, в это время он не собирался ехать в замок?

– Думаю, нет… Во всяком случае, я вышла на веранду, села на балюстраду и задумалась. Прекрасный был вечер, знаете. Я видела освещенные лодки, проплывающие по реке, и вдыхала аромат свежего бриза… – Девушка глубоко вздохнула. Ее рот скривился в усмешке. – Я, как во сне, вошла в дом…

– Через какое время?

– Понятия не имею, – оживленно ответила Салли и решительно затянулась сигаретой. – Когда я вернулась, все уже разошлись. Д'Онэ и герцогиня поднимались наверх. Он рассказывал ей о целительной силе молока на ночь, а она обсуждала сыгранную партию в покер. Это, знаете ли, незаурядный дом – вы делаете то, что вам нравится… Я слышала, как кто-то звенел бутылками в столовой…

– Например, я, – соблаговолил вставить слово сэр Маршалл Данстен.

– Ах да. Вы, – огрызнулась мисс Рейн. – Я также слышала, как Левассер пиликал на скрипке.

– А мадам Д'Онэ?

– Не знаю. Думаю, она находилась где-то поблизости. Почувствовав себя не слишком хорошо, я отправилась в библиотеку. Придвинула кресло к двери бильярдной и взяла книгу. Комната освещалась единственной лампой, стоящей у моего кресла, и я задремала под шум ветра и шелест деревьев. Левассер тихо играл на скрипке, это тоже меня убаюкивало. Я как раз погружалась в сон, когда услышала шаги в холле… – Салли заколебалась. – Кто-то довольно быстро шел к парадной двери. Разумеется, тогда я не обратила на это внимания.

– Это были шаги мужчины или женщины?

– Не знаю. По-моему, их было двое и они тихо говорили. Точно сказать не могу. Скорее всего, это были Майрон и…

– Убийца, – перебил Данстен.

– Если вы настаиваете – убийца. Это все, что мне известно. Правда. Должно быть, я заснула. Следующее, что я помню, – ужасающие крики откуда-то издалека и пронзительный голос герцогини сверху. Я встала, по-прежнему в каком-то забытьи, и пошла узнать, в чем дело. Но в это время Гофман и Фриц уже спешили к пристани… Вы понимаете, как себя чувствуешь, только что проснувшись. Я хотела выяснить, что происходит. Левассер по-прежнему играл на своей скрипке и, полагаю, ничего не слышал. А беспокоить его не хотелось. Тогда я поднялась наверх и спросила герцогиню. Она была взволнована, но сказала, что все это чепуха… паника… и чтобы я не брала в голову. Я спустилась вниз, остановилась на веранде и увидела на зубчатых стенах замка две фигуры – Гофмана и Фрица. Это все.

– Вы стояли на веранде, когда послышался шум моторной лодки?

Она сразу ответила:

– Должно быть. Боюсь, я не обратила на это особого внимания. С реки всегда доносятся какие-то шумы.

– И вы не заметили, чтобы кто-то поднимался с пристани?

– Нет. Но чтобы пройти к дому, не обязательно подниматься по лестнице от пристани. По склону холма идет тропинка. По ней можно незаметно подойти к дому.

Оставив свои шутливые манеры, Салли выглядела поко-ряюще искренней. Переигрывая, она стала похожей на девчонку.

Банколен, откинувшийся в кресле и подпирающий голову рукой, казалось, был полностью поглощен звуками бушующего ненастья. Он опустил веки и потер пальцами висок.

– Боюсь, мисс Рейн, вы лжете! – громко заявил он.

Глава 5. Скрипка в ночи

Салли Рейн продолжала молча глядеть на детектива, покачивая головой, словно подтверждая его опасения. Однако она не казалась испуганной…

Потом мы заметили, что в комнате появился еще один человек. Не могу сказать, когда он вошел, – мы наблюдали за девушкой. Он легко и небрежно оперся о косяк двери бильярдной. Невысокий, с блестящими черными волосами и смуглым лицом. В одной руке он держал тлеющую сигарету, а под мышкой – скрипичный футляр.

– Простите, – произнес он на хорошем английском, но со странным гортанным акцентом, довольно непривычным для француза. – Я невольно услышал показания мисс Рейн.

Он подошел к нам и осторожно положил футляр на стол. Его удивительно плавные движения, как у дирижера, завораживали. Смуглое лицо, острый подбородок, капризный взгляд темных глаз, сверкающая изумрудная булавка на манишке.

– Позвольте представиться. Я – Эмиль Левассер! Ужасное происшествие, не так ли?

Гость сел, осторожно поддернув штанины, сцепил пальцы рук и мгновенно, даже легко снял обвинение, выдвинутое против Салли Рейн.

– Я имею удовольствие, – он склонил голову набок, – подтвердить первую часть показаний мисс Рейн!

– А вторую? – не глядя на него, спросил Банколен.

– Очень сожалею! Здесь я ничего не могу сказать. Когда я закрываю дверь музыкальной комнаты, я словно попадаю в другой мир! Музыка – гораздо лучший барьер, чем звукопоглощающие стены! – Левассер сверкнул белыми зубами. – Я ни о чем не знал, пока ко мне не постучали и не сообщили…

Маршалл Данстен вмешался:

– Верно. Это был самый ужасный момент. Когда внесли тело, скрипач продолжал играть. И кто-то воскликнул: «Он когда-нибудь прекратит эту проклятую распиловку?» Тогда и постучали в дверь музыкальной комнаты.