Джон Карр - А потом - убийство! Страница 8

Говард Фиск энергично жестикулировал, а после этого надолго замолкал. Он похлопал злобную стюардессу по спине; казалось, он добродушно уговаривает ее. Он о чем-то доверительно и дружелюбно переговорил с Фрэнсис Флер, при этом нежно поглаживая ее по руке, разговор прерывался долгими паузами, во время которых режиссер задумчиво оглядывал декорации и словно бы что-то решал. Наконец, он кивнул, улыбнулся актрисам, махнул рукой и ушел со съемочной площадки.

Моника облегченно вздохнула.

— «Шпионы на море». Эпизод тридцать шестой. Дубль третий.

Зловещая стюардесса снова вошла в каюту.

— Звонили, миледи?

— Да. Вы передали мою записку мистеру Де Лейси?

— Да, миледи. Мистер Де Лейси сейчас придет.

— Стоп!

Мистер Фиск вышел на площадку и на сей раз оставался там гораздо дольше.

— «Шпионы на море». Эпизод тридцать шестой. Дубль четвертый.

Зловещая стюардесса снова вошла в каюту.

— Звонили, миледи?

Моника не выдержала.

— Но почему они никак не снимут? — прошептала она. — Почему снова и снова повторяют один и тот же крошечный кусочек?

— Ш-ш! — прошипел Картрайт.

— Сколько же раз они повторяют одно и то же?

На ее вопрос ответила сама злобная стюардесса. Она волновалась все сильнее. Когда ее в шестой раз спросили, передала ли она записку мистеру Де Лейси, она, потеряв самообладание, заявила: «Нет!» — и залилась слезами.

Мистер Фиск довольно громко объявил перерыв.

— Ну как? — осведомился Картрайт. — Нравится?

— Потрясающе!

— Вот как? Вы не заметили здесь ничего неправильного?

— Неправильного?

Моника удивленно посмотрела на своего собеседника. Толпа вокруг съемочной площадки начала рассеиваться. С грохотом отъехала тележка с микрофоном, отчего софиты задрожали, а некоторые выключились. Уильям Картрайт обводил площадку нерешительным взглядом, словно принюхиваясь к запаху пудры, которым был пропитан воздух. Пустая изогнутая трубка как будто прилипла к его нижней губе. Вид у него был довольно серьезный.

— Да, неправильного, — подтвердил он. Трубка закачалась. — Во-первых, мне и раньше неоднократно приходилось наблюдать истерики, но я и не предполагал, что старушка Макферсон на такое способна. — Кивком он указал на злобную стюардессу, которая по-прежнему оставалась на площадке. Ее утешал Говард Фиск. — Что-то носится в воздухе. У половины присутствующих нервная дрожь; хотелось бы мне знать почему.

— А вы не преувеличиваете?

Мисс Фрэнсис Флер величественно сошла с площадки. Теперь она сидела на складном стуле недалеко от них, прямо за линией софитов. Она была одна, если не считать горничной (не киношной, а ее собственной, настоящей) в кружевной наколке и переднике, которая поправляла ей грим. Фрэнсис Флер трудно было даже заподозрить в нервозности. Ее безмятежность казалась нерушимой. В продолжение долгих монологов Говарда Фиска она просто кивала, улыбалась и повторяла все снова и снова. Складывалось такое впечатление, будто она вообще ни о чем не думает.

— Во-вторых, — продолжал Картрайт, — все как-то неестественно. Здесь слишком мало народу.

— По-вашему, такая толпа — «слишком мало»?

— Да. Если не считать статистов, где же обычные орды гостей, друзей, помощников и прихлебателей? Смотрите! В павильоне практически пусто. Кроме вас, Ф.Ф., Макферсон и служанки Ф.Ф., здесь нет женщин. Я даже не вижу ассистентку режиссера, что просто немыслимо. Что-то не так!

— Но…

— Возможно, на самом деле ничего страшного не происходит. Просто мне все не дает покоя Том Хаккетт. Однако вот ваша Ф.Ф. во плоти. Хотите познакомиться с ней?

— С удовольствием. Я как раз размышляла, удобно ли будет подойти к ней.

— Почему бы и нет?

Моника ударилась в откровения:

— Знаете, я боялась, что в жизни она окажется ужасной занудой. Но она не похожа на зануду.

— Она и не зануда… Фрэнсис!

Крупная брюнетка, которая смотрела в пространство, повернулась к ним и улыбнулась. Она как будто ожила — как только что оживала перед камерой.

— Фрэнсис, позволь представить тебе твою большую поклонницу. Мисс Стэнтон — мисс Флер.

— Здравствуйте, — улыбнулась мисс Флер. Лицо ее, оживленное улыбкой, словно потеплело; сверкнули белые зубы. Однако актриса, если можно так выразиться, включилась не на полную мощность. Процесс преображения был не механическим. Ее обаяние было неподдельным; ей нравилось нравиться. Ей льстило, когда окружающие выражали свое восхищение, поклонники чувствовали исходящие от нее ответные токи.

— Мисс Стэнтон будет работать на Тома Хаккетта, — объяснил Картрайт. — Кстати, она — та самая молодая леди, которая написала «Желание».

Фрэнсис Флер оторвалась от созерцания алых ногтей и подняла голову. До сих пор ее дружелюбие выглядело поверхностным. Теперь все немного изменилось. Она посмотрела на Монику несколько более внимательно.

— Неужели?..

— Да, — уверенно кивнул Картрайт.

— Правда? Как приятно с вами познакомиться! Знаете, моя следующая роль будет в фильме по вашей книге!

Моника не отрывала взгляда от своего кумира.

— Я буду играть Еву, — продолжала мисс Флер. — Не Еву в райском саду, а Еву из вашей книги. Пожалуйста, садитесь рядом. Мне необходимо поговорить с вами. Элинор, стул для мисс Стэнтон!

Элинор выполнила приказ. Монику усадили так, чтобы мисс Флер видела ее при хорошем освещении. Дело в том, что мисс Флер испытывала неподдельное любопытство. Сама она не раскрывала «Желание», но муж, по ее просьбе, зачитывал ей вслух самые лучшие места. Книга ее заинтересовала и заинтриговала. Актриса смерила Монику оценивающим взглядом. Однако по лицу мисс Флер невозможно было догадаться, о чем она думает.

— Вы первый раз на киностудии? — спросила она. — Надеюсь, вам нравится. Я просто в восторге от вашей книги! — Тут она наградила Монику еще более пристальным взглядом.

— Спасибо, как мило с вашей стороны!

— Что вы, — улыбнулась актриса. — Моему мужу, барону фон Гагерну, тоже очень понравилось. Он выбирает для меня все роли. Вы должны с ним познакомиться. Курт! Курт! — Она огляделась. — Да где же Курт? Не похоже на него так исчезать. Вы его видели?

— Нет, — ответил Картрайт. — И Тома Хаккетта тоже не видел, хотя он должен быть где-то здесь.

Они переглянулись. Глаза у Фрэнсис Флер были очень выразительные.

— В таком случае, — заявила она, словно избегая обсуждать неприятную для себя тему, — надо познакомить ее с Говардом! Непременно! Говард! Подойди к нам, пожалуйста.

Режиссер в последний раз мельком оглянулся через плечо на злобную стюардессу; та вытирала глаза. Видимо, ему удалось подбодрить «старушку Макферсон». Он неуклюжей походкой направился к ним. Вблизи Говард Фиск оказался похож на известного врача или ученого. Он потирал руки, довольно улыбаясь.

— Мы делаем успехи, — объявил Говард Фиск. Вблизи его голос сделался слышимым. — Да, мы определенно делаем успехи. — Он помолчал. — Один из дублей, безусловно, пойдет. И Энни Макферсон уже лучше.

— Говард, позволь познакомить тебя с новой сценаристкой.

Мистер Фиск очнулся от раздумий.

— Ах да. Специалист из Голливуда. Хаккетт говорил мне. Здравствуйте! — Он схватил руку Моники своей огромной лапищей и лучезарно улыбнулся ей. — Надеюсь, мы, англичане, не покажемся вам слишком медлительными.

— Нет, — медленно и отчетливо возразил Картрайт. — Она не из Голливуда. Мисс Стэнтон написала «Желание». Она еще никогда не работала в кино.

Мистер Фиск похлопал ее по руке.

— Вот как? Тогда — добро пожаловать в наши ряды! Видели съемку? Что скажете?

— Ей показалось, что вы слишком долго возитесь, — намеренно грубо ответил Картрайт.

Какая бестактность! Монике стало жарко; язык прилип к небу. Ей захотелось изо всех сил дернуть его за бороду. Смущение ее было тем сильнее оттого, что и Фрэнсис Флер, и Говард Фиск улыбались ей. Ее охватило чувство величайшей несправедливости. Она вдруг поняла, что за стеклами очков мистера Фиска сверкают очень проницательные глаза.

— Не стоит смешивать терпение и некомпетентность, — заметил мистер Фиск. — К сожалению, самое главное во время съемок — терпение. Во-первых, во-вторых и в-третьих. — Помолчав, режиссер добавил: — И потом, на репетиции произошла маленькая неприятность.

— Вот как? — вмешался Картрайт. — В чем дело? Том Хаккетт говорил, произошла путаница, и в результате кого-то едва не убили…

Мистер Фиск хмыкнул. Оттого что он не переставал похлопывать Монику по руке, ей стало немного не по себе.

— Что вы, что вы! Ничего подобного! Всего лишь чья-то дурацкая халатность. Придется крепко поговорить с реквизиторами.

— Но что же случилось?