Комната безумца - Поль Альтер Страница 8

Его шаги, отраженные эхом в холле, а затем на лестнице, затихли, и тишину нарушали только высокие часы с маятником.

— Бедный Брайан, — сказал Харрис, осушая бокал одним глотком. — Боюсь, его долгая изоляция… скажем так… повлияла на него. К счастью для него, теперь здесь мы. Это вынудит его выйти из своей скорлупы и прекратить читать те проклятые книги.

— А чем именно он занимается? — спросил мистер Хилтон беззаботным тоном, пытаясь разрядить обстановку. — Он проводит какие-то исследования?

— Более или менее. Он изучает все, чему не учит традиционное образование, всё странное или необычное: предсказание, гадание, астрологию и все остальное… но хуже всего то, что он начинает считать предсказателем себя. Можно вообразить, что будет дальше!

— Харрис, — тихо сказала Сара, — ты не думаешь, что настало время объяснить нам, почему та комната запечатана, и какую роль играл в этом ваш таинственный двоюродный дед?

Хозяин дома пожал плечами.

— Если настаиваешь. Хотя, думаю, едва ли это стоит того, потому что, строго говоря, не было никаких сверхъестественных фактов. Это более или менее семейное дело, которое явно помешало процветанию Торнов, потому что мы с Брайаном — последние потомки. Фактически, мы очень мало знаем о наших предках за исключением того, что когда-то Торны были богатой и преуспевающей семьей. Богатые, сильные и уважаемые — по крайней мере, до конца прошлого столетия. Мой дед, Стивен Торн, уже был женат и жил здесь в поместье со своей сестрой Агатой и двумя братьями, Томасом и Харви, и нас интересует именно последний. Даже в нежном возрасте он был одаренным писателем, и его учителя видели в нем будущего литературного гения — представление, разделяемое его родителями, которые позволили ему занять комнату, самую благоприятную для вдохновения. Она располагалась на втором этаже крыла. Вначале он проводил там два или три вечера в неделю, но позже… Еду ему приносили туда, в его «берлогу», и люди, которые видели свет свечи, мерцающий за окнами его комнаты всю ночь, задавались вопросом, что он там делал. Маловероятно, что они верили, будто неутомимая рука исписывала лист за листом.

— Но что он писал такого захватывающего? — спросила Сара, зажигая сигарету.

Харрис, который ждал именно этого вопроса, выдержал эффектную паузу и продолжил:

— Вот именно. Что он писал? Что именно поглощало его дни и ночи?

Часы пробили половину одиннадцатого. Посмотрев на мистера и миссис Хилтон, Харрис спросил:

— Возможно, уже поздно продолжать? Полагаю, после такого напряженного дня вы хотите отдохнуть.

— Харрис! — возразила его жена, — только не надо играть со мной! Ты начал свою историю и теперь должен закончить. Мать и отец не устали.

— Даже если бы и устали, — ответил Говард Хилтон, — мы не сможем заснуть, не услышав окончания… Правда, Дороти?

Вместо ответа миссис Хилтон закрыла глаза. Только ее муж знал, что молчание у нее было знаком неодобрения.

— Именно этот вопрос задавали себе члены семьи, — продолжал Харрис, поглаживая рыжую бороду. — А затем пришел день, когда он подарил им толстую рукопись, плод более чем двухлетней работы. — Харрис выглядел опечаленным. — Не буду от вас скрывать, что рукописи, насколько я знаю, больше не существует, и мы действительно не узнаем, что в ней было. Однако мы действительно знаем, что его отец был первым, кто ее прочел и, когда закончил, в нем произошли сверхъестественные изменения. Он отказался от еды и быстро слабел. Несколько дней спустя он заболел и умер. Наш дедушка Стивен и его брат Томас также по очереди прочли рукопись и некоторое время пребывали в шоке. Спешу добавить, что они не разделили судьбы своего отца. Рукопись вернули автору со строгим наказом никогда не выносить ее из комнаты. Единственную информацию, которую мы имеем о ее содержании, передала нам наша мать, которая получила ее от мужа, а ему по секрету рассказал наш дедушка Стивен. Очевидно, это что-то невыносимо жестокое: медленное и неуклонное падение в безумие, которое охватывает читателя и затягивает его в отвратительное тошнотворное состояние. Это проявление беспримерной силы: злой, чтобы не сказать дьявольской. Что касается темы, это размышления о жизни, ее происхождении… и будущем. Я не могу сказать вам больше, — добавил он после небольшой заминки.

— Но ты ведь знаешь больше, дорогой, — подзадорила его Сара. — Я же вижу!

Харрис глубокомысленно поглядел на жену, а затем потупил глаза.

— Да. Но не знаю, следует ли особенно верить свидетельствам, переданным через трех человек. Кажется, что основным персонажем книги был не кто иной, как отец Харви, время и характер смерти которого были предсказаны точно.

Дрожь пробежала по аудитории. Харрис откашлялся и продолжал:

— Отношение семьи причинило Харви глубокую боль. Он посчитал домочадцев недалекими и отсталыми: как могли они игнорировать и презирать такого гения, как он? Смерть отца? Так было написано, и он не мог ничего сделать. Он закрылся у себя в комнате и написал много других книг. Шли годы. Стивен и Томас сделали все возможное, чтобы скрыть существование человека, которого они считали не совсем нормальным и позорящим имя семьи. Здесь я должен упомянуть, что Томас был награжден королевой за услуги короне, и любой намек на скандал разрушил бы его карьеру. Их брат безумен, пусть так, но пока никто больше не знает об этом, нет никаких причин волноваться. Бомба взорвалась, когда лондонский издатель разыскал их, чтобы поговорить о рукописях, которые их брат Харви прислал для публикации. Само собой разумеется, он не собирался их печатать, но хотел привлечь их внимание к тому факту, что они написаны кем-то явно безумным и что их публикация может оказаться опасной, учитывая, что их послали и нескольким другим издателям. Томас и наш дедушка предприняли все необходимые меры: связались с другими издателями и усилили наблюдение за братом. Через некоторое время паника утихла и осталась лишь неприятным воспоминанием. Еще несколько слов, прежде чем я закончу. Редко кто заходил в кабинет Харви (он спал и работал там), но если кто-то все-таки пересекал порог, он тут же ощущал какую-то любопытную и неопределенную неловкость, словно помещение действительно было нездоровым. Другой любопытный факт: Харви ежедневно потреблял много воды. Он заполнял две или три бутылки, которые забирал в комнату, и можно было бы предположить, что она должна была утолять его жажду. Если бы не следующее: каждый раз, когда кто-нибудь заходил в его комнату, был там хозяин или нет, в центре стола стоял большой бокал, до краев наполненный водой!

— Едва ли удивительно, — заметила Сара, —