Патриция Вентворт - Сквозь стену Страница 9

Он резким движением отпустил ее плечо. Она вновь начала погружаться в сон. Не слишком приятный сон, даже страшный. Деньги... если бы Мэриан... погибла. Кто-то сказал: «Жалко, что она выжила». Это не Сирил... Сирил не способен говорить... такие вещи...

Она провалилась в сон и забылась.

Глава шестая

— Не представляю, что скажет Феликс.

Мисс Ремингтон подняла маленькую птичью головку и бросила ослепительный взгляд в сторону своей сестры. Она была миниатюрным созданием с мелко завитыми седыми волосами, ярко-голубыми глазами и нежной кожей, которой она по-прежнему очень гордилась. Если она и принимала незначительное участие в уходе за ней, то это было ее личное и весьма щепетильное дело, и ничье больше. Было время завтрака, утро выдалось холодное, она надела старую твидовую юбку, поблекший от времени сиреневый свитер и кардиган, который сама себе связала. Полоска электрического огня вспыхнула в глубине камина, который был построен для более высоких целей. Напротив него, всем своим видом выражая презрение к окружающим, столь свойственное его породе, сидел кот Мактавиш. Он только что закончил свой тщательный туалет. Его рыжая шубка напоминала самый лучший мармелад от Данди. Он свысока смотрел на электрический огонь, который он также презирал, и ждал, когда придут Феликс или Пенни и приготовят для него филе сельди. К сельди он питал страсть, но не считал, что кому-то из престарелых дам можно доверить делать филе. Блюдце с рыбой, приготовленной для него мисс Кэсси, было уже признано им негодным к употреблению, и он сидел, повернувшись к нему спиной, и ждал прихода Феликса.

Над столом с чайной посудой возвышалась миссис Флоренс Брэнд, облаченная в одно из тех ужасных одеяний, на ношение которых обрекают себя полные женщины, — черное, с узором в крапинку, наводящим на мысли о пятнах грязи и красных чернил. Флоренс Брэнд могла бы носить более смелые по цвету наряды, но одежда ее не интересовала, да и вкуса у нее никогда не было. Она покупала то, что было ей впору, и первый год надевала обновку по особым случаям, следующие два — на мероприятия второстепенной важности, а затем — так долго, как только было возможно, носила ее во время работы по дому и в саду. У нее было широкое, гладкое, бледное лицо, коричневатые волосы с едва заметной проседью и карие глаза, слегка выпуклые, так что создавалось впечатление, будто ее веки подтянули, чтобы придать им форму. Все ее движения были размеренными и неторопливыми. Она открыла банку с растворимым кофе, положила, тщательно отмерив ложкой, нужное количество в две из четырех чашек, что стояли перед ней на подносе, добавила кипятка и самую малость молока. На чашках, которым было около восьми лет, красовался голубой рисунок в клетку. Мисс Ремингтон села к ней поближе, бросила в чашку две таблетки сахарина, размешала хорошенько и повторила свое замечание:

— Не представляю, что скажет Феликс.

Флоренс Брэнд не потрудилась ответить.

Она потягивала свой кофе, который пила неподслащенным. Раз уж Феликс может спуститься в любую минуту, нет никакой необходимости размышлять о том, что он скажет. Два вскрытых письма лежали напротив его тарелки на столе, одно от мистера Эштона, второе от Мэриан Брэнд. Скорее всего, он выскажется крайне резко, что, впрочем, все равно ничего не изменит. Когда она думала о том, как поступил с ними Мартин Брэнд, воздвигнув тем самым несокрушимый барьер между живыми и мертвыми, это приводило ее в возмущение. Мартин их обошел. Догнать его им уже не удастся, как ни крути. И ничего не добьешься пустыми разговорами о случившемся.

Она взяла ломтик поджаренного хлеба и намазала его домашним повидлом перед тем, как облечь свои мысли в слова.

— Бесполезно это обсуждать. Они приедут на следующей неделе.

Кэсси Ремингтон сделала маленький глоток кофе и подняла глаза на сестру.

— Забавно это, ты не находишь? Положим, они нам очень понравятся. Молодые люди сделают это место оживленней. Мы не будем жить все вместе. Им не придется с нами сталкиваться.

Миссис Брэнд резко возразила:

— Как все просто получается у тебя, Кэсси. Мистер Эштон, похоже, так думает, и ты туда же. Мы остаемся в этой части дома, закрываем проходные двери и начинаем жить как добрые соседи. Но ты забыла, он и всю мебель оставил ей. У меня, к счастью, есть несколько личных предметов обстановки, но у тебя нет ничего. Она вправе забрать кровать, на которой ты спишь, и все другие вещи. Она вправе забрать ковер с пола и оставить тебе голый паркет.

Кэсси метнула взгляд в сторону.

— Но она не станет этого делать.

— Возможно, и не станет. Важно то, что Мартин оставил за ней такое право. А еще Элиза Коттон. Она по-прежнему будет готовить для нас, или уже для них? Мистер Эштон уведомил меня, что сейчас она находится на службе у Мэриан Брэнд. Если она захочет остаться с нами, то должна будет довести это до сведения мисс Брэнд.

— Ей не понравится старая кухня, — сказала Кэсси с нажимом. — Вот увидишь — она останется с нами. И электрическая плита, она всегда говорила, что терпеть ее не может. Она не уйдет и не оставит все те вещи, к которым так привыкла.

— Поживем — увидим.

— И с нами Мактавиш — она никогда не бросит Мактавиша.

Флоренс Брэнд позволила себе на миг задержать взгляд на его величественной рыжей спине.

— Как и все остальное, теперь он является собственностью Мэриан.

— Он не останется на ее половине дома, если не захочет.

— Он останется на любой половине, где останется Элиза.

— Ему не понравится жить на той половине, где нет Феликса и Пенни.

Флоренс Брэнд мрачно сказала:

— Может быть. Благодаря Мартину, теперь здесь будет великое множество нововведений, которые ни одному из нас не придутся по вкусу.

Кэсси Ремингтон сидела рядом с огнем. Она развернулась в кресле и наклонилась погладить рыжую голову всеобщего любимца.

— Мактавиш просто поступит так, как сам решит, он всегда так делает.

Так он поступил и сейчас — горделиво и с укоризной взглянул на нее, лизнул собственную лапу и удрал от нежеланной ласки. Но к тому времени она уже выпрямилась и снова повернулась к сестре. На ее лице ясно читалось ожидание:

— Феликс идет.

На лестнице раздались тяжелые шаги, дверь распахнулась, и вошел Феликс. Изможденного вида молодой человек, в оранжевом свитере и с копной растрепанных черных волос, небрежно отброшенных со лба. За последние пять минут, как он вышел из комнаты, они упали ему на глаза уже не раз и были резко откинуты назад длинными, нервными пальцами, но лишь для того, чтобы они вновь упали, прикрыв постоянно нахмуренные брови.

Мисс Кэсси защебетала:

— Мой дорогой Феликс, боюсь, это тебе не понравится. На столе лежит письмо от Мистера Эштона, и еще одно от Мэриан Брэнд. Она приезжает, и ее сестра тоже. Как же ее зовут? Инна Фелтон! Она замужем, вот незадача. Кто-то говорил мне, что она хорошенькая — ума не приложу, кто же это был. Ты мог бы в нее влюбиться, и все проблемы разрешились бы сами собой.

Судя по вниманию, которое на нее обратили, она могла бы с таким же успехом говорить и в пустой комнате.

Феликс подошел к столу, устремил угрюмый, хмурый взгляд на письма и прочел их — сначала то, что от мистера Эштона, потом несколько строк, которые стоили Мэриан Брэнд пары бессонных ночей и многих мучительных размышлений. И все напрасно, потому как, что бы она ни написала, ее письмо все равно бы встретили с таким же яростным негодованием.

Кэсси Ремингтон замолчала. Она беспокойно поводила руками. Она и ее сестра, обе наблюдали за Феликсом. Флоренс Брэнд сидела почти неподвижно. Они могли бы с таким же успехом и не находиться в комнате, судя по отсутствию его внимания к ним, но вдруг он поднял глаза и произнес убийственно спокойным тоном:

— Она не может приехать на следующей неделе. Вы должны написать ей об этом. Приезжает Хелен.

Кэсси заломила руки.

— О, Феликс, не думаю, что мы можем. Мистер Эштон... это ее дом, ты же знаешь. Теперь все принадлежит ей. Она могла бы вышвырнуть нас на улицу. Ах, если бы у нас была наша собственная мебель или еще что-нибудь, но здесь все ее.

Феликс сказал:

— Я не с тобой разговариваю, — он встретился взглядом с матерью: — лучше бы тебе послать телеграмму и сообщить, что в доме полно народу.

Лицо Флоренс Брэнд совсем не переменилось. Оно было одутловатым и молодым не выглядело, но на бледной, гладкой коже не было ни одной морщины.

— Ты считаешь, это будет благоразумно?

— Мне наплевать, благоразумно это или нет.

Миссис Брэнд, казалось, что-то обдумывала.

Все основательно взвесив, она заговорила.

— Элиза Коттон не захочет покидать свою комнату. Как я понимаю, она, с юридической точки зрения, теперь состоит на службе у Мэриан. Поэтому не может быть никаких возражений против ее дальнейшего пребывания на той половине дома. Нам остаются четыре спальни и чердак на этой половине.