Агата Кристи - Врата судьбы Страница 9

– Сомневаюсь, что до этого может дойти, – сказала Таппенс. – Мне кажется, ты поступила совершенно правильно. Не знаю, что еще можно было сделать.

– Ну а вышло все по-другому. Она так расстроилась, начала кричать, плакать и все такое, поэтому я снова забрала жакет и ушла, а теперь не знаю, обманула я магазин или нет, – словом, просто не знаю, что делать.

– Видишь ли, – сказала Таппенс. – Я уже слишком стара и не знаю, как нужно себя вести в этих магазинах – все стало так странно и непонятно. И цены странные, и вообще все не так, как раньше. Но я бы на твоем месте все-таки заплатила эту разницу, может быть, просто отдала бы деньги этой девушке… как там ее зовут… кажется, что-то вроде Глэдис? А она может положить деньги в кассу или куда там полагается.

– Ах, нет, даже не знаю, мне, пожалуй, не хочется этого делать. Вы понимаете, она ведь может просто взять эти деньги себе, а если она это сделает, будет очень трудно что-нибудь доказать: а что, если это я украла деньги, а я ведь ни за что не стала бы их красть. Их украла бы Глэдис, ведь правда, а я не уверена, что ей можно доверять. О господи!

– Да, – сказала Таппенс. – Жизнь – это сложная штука, верно? Мне очень жаль, Беатриса, но, мне кажется, ты должна сама решить, как тебе следует поступить. Если ты не можешь доверять своей подруге…

– Она мне вовсе не подруга, просто я иногда что-нибудь покупаю в этом магазине. А с ней так приятно разговаривать. Но она мне не подруга. Мне кажется, у нее уже были неприятности, там, где она работала раньше. Говорят, что, продавая вещи, она отдавала не все деньги, а только часть, остальное же утаивала.

– Ну, в таком случае, – сказала Таппенс, приходя в отчаяние, – я бы вообще не стала ничего делать.

Она это сказала столь решительным тоном, что Ганнибал решил принять участие в дискуссии. Он оглушительно залаял на Беатрису и бросился в атаку на «Гувера», которого считал своим личным врагом. «Не верю я этому „Гуверу“, – сказал Ганнибал. – Очень мне хочется его искусать».

– Ах, да успокойся ты, Ганнибал. Перестань лаять. И не смей никого и ничего кусать, – велела ему Таппенс. – Я ужасно опаздываю.

И она убежала из дому.

«Всюду проблемы», – говорила себе Таппенс, спускаясь по Садовой дороге. Идя по этой дороге, она уже не в первый раз задавалась вопросом: были ли когда-то прежде вокруг этих домов сады? Это казалось маловероятным.

Миссис Барбер встретила ее очень радушно. Она подала на стол восхитительные на вид пирожные.

– Какие изумительные эклеры! – сказала Таппенс. – Вы покупали их у Бетерсби?

– О нет, их испекла моя тетушка. Она просто удивительная женщина. Умеет печь такие вкусные вещи, что просто прелесть.

– А ведь готовить эклеры очень трудно, – сказала Таппенс. – Мне, по крайней мере, это никогда не удавалось.

– Для этого нужен особый сорт муки. В этом, мне кажется, заключается весь секрет.

Дамы пили кофе и рассуждали о трудностях изготовления различных сортов домашнего печенья.

– Мы тут недавно говорили о вас с мисс Болланд, миссис Бересфорд.

– Ах вот как, – сказала Таппенс. – С мисс Болланд?

– Она живет недалеко от дома викария. Ее семья издавна живет в этих краях. Она нам рассказывала о том, как приезжала сюда девочкой. Ей здесь очень нравилось, и она всегда с радостью ждала этих поездок. Там, в саду, такой изумительный крыжовник, говорила она. И еще слива-венгерка. Теперь этот сорт вывелся, его почти нигде не встретишь – я имею в виду настоящую венгерку. Сливы встречаются, но вкус у них совсем другой, ничего похожего на настоящую венгерку.

Дамы еще поговорили о фруктах, у которых нынче совсем другой вкус, чем бывало прежде, когда они были детьми.

– У моего двоюродного деда были сливы-венгерки. И даже не одно дерево, а несколько, – сказала Таппенс.

– О да, конечно. Это, наверное, у того самого, что был каноником в Энчестере? А здесь у нас был каноник по фамилии Гендерсон, он жил с сестрой, как мне кажется. Очень печальная история. Однажды они ели печенье с тмином, я имею в виду его сестру, и у нее семечко попало не в то горло. Во всяком случае, случилось что-то в этом роде, она подавилась, никак не могла его выкашлять, так и умерла. О, как это печально! – Миссис Барбер сокрушенно покачала головой и после короткой паузы продолжала: – Ужасно печально. Таким же образом умерла одна моя кузина. Подавилась кусочком баранины. Это часто случается, как мне кажется, а еще люди умирают от икоты, потому что никак не могут перестать икать. Не знают, наверное, известного стишка, – объяснила она. – «Икота, икота, ступай за ворота; три раза икнешь да чашку возьмешь, всего и заботы – вот и нет икоты». Только, конечно, нельзя дышать, когда говоришь этот стишок.

Глава 7

Снова проблемы

– Могу я поговорить с вами минутку, мэм?

– О господи! – сказала Таппенс. – Неужели опять какие-нибудь проблемы?

Она спускалась по лестнице из «книжной комнаты», отряхиваясь от пыли, потому что на ней был ее лучший костюм, к которому она собиралась добавить шляпку с пером и отправиться на званый чай, куда ее пригласила новая приятельница, с которой она познакомилась во время распродажи «Белый слон». Самый неподходящий момент, как ей казалось, для того, чтобы обсуждать очередные затруднения Беатрисы.

– Да нет, это, собственно, не проблемы. Просто мне казалось, что вам интересно будет узнать.

– Ну нет, – сказала Таппенс, подозревая, что это все равно будет проблема, хотя, может быть, и преподнесенная в завуалированном виде. Она продолжала спускаться по лестнице. – Мне очень некогда, я тороплюсь, иначе опоздаю – меня пригласили в гости.

– Но это касается кого-то, о ком вы меня спрашивали. Вы сказали – Мери Джордан, только им кажется, что речь идет о Мери Джонсон. Понимаете, была такая Белинда Джонсон, она работала на почте, только это было давным-давно.

– Да, – сказала Таппенс. – А кроме того, кто-то мне говорил, что был еще один полицейский, которого звали Джонсон.

– Ну, все равно, так эта моя подруга – ее зовут Гвенда – знаете этот магазин – по одну сторону почта, а по другую, там, где продаются конверты, неприличные открытки и всякие такие же вещи, да еще разные фарфоровые вещички, в особенности перед Рождеством, понимаете, и…

– Знаю, – сказала Таппенс. – Этот магазин называется «У миссис Гаррисон» или как-то там еще.

– Да, но теперь его держит не миссис Гаррисон. Там совсем другая хозяйка. Но во всяком случае, эта моя подружка, Гвенда, она подумала, что вам будет интересно узнать, потому что, говорит, она слышала о Мери Джордан, которая жила здесь много лет назад. Очень давно это было. Жила здесь, в этом самом доме.

– Да что ты, она действительно жила в «Лаврах»?

– Ну, тогда он назывался иначе. Она кое-что о ней прослышала. И подумала, что вам будет интересно. О ней рассказывали какую-то грустную историю. Что-то с ней такое приключилось. Несчастный случай. Как бы то ни было, она умерла.

– Ты хочешь сказать, что она к моменту смерти жила в этом самом доме? Она была членом семьи?

– Нет. Мне кажется, фамилия хозяев дома была Паркер или что-то в этом духе. Здесь было много Паркеров, или Паркинсонов, или еще как-то. По-моему, она приезжала погостить. Мне кажется, об этом должна знать миссис Гриффин. Вы знакомы с миссис Гриффин?

– Не слишком близко, – сказала Таппенс. – Кстати сказать, именно к ней я иду сегодня на чай. Мы познакомились несколько дней назад на распродаже. До этого я с ней не встречалась.

– Она очень старая. Гораздо старше, чем кажется на вид. Но, наверное, память у нее хорошая. По-моему, один из Паркинсонов был ее крестником.

– А как его звали?

– По-моему, его звали Алек. Алек или Алекс – как-то в этом роде.

– А где он теперь? Наверное, уже вырос? Уехал куда-нибудь, пошел в солдаты или сделался моряком?

– О нет. Он умер. По-моему, он здесь и похоронен. Похоже, умер он от какой-то диковинной болезни, про которую никто ничего не знает. Она называется каким-то христианским именем.

– Ты хочешь сказать, болезнь такого-то?

– Что-то наподобие болезни Ходжкинса… Нет, это точно была не фамилия, а имя. Сама-то я ничего не знаю, но говорят, что вроде бы при этой болезни кровь делается другого цвета. Теперь-то, когда приключается такая болезнь, кровь у человека выпускают и впускают ему хорошую, а то и еще что-нибудь такое делают. Только говорят, что человек все равно умирает. Миссис Биллингс – та, у которой кондитерская лавка, – так вот, у нее была дочка, которая померла в семь лет. Говорят, от нее умирают маленькими.

– Лейкемия? – высказала предположение Таппенс.

– Подумать только, вы знаете это название. Да, точно, то самое имя. Но говорят, что скоро, наверное, придумают от нее лечение. Делают же теперь прививки, чтобы вылечить от тифа и разных других болезней.

– Ну что же, – сказала Таппенс. – Это очень интересно. Бедный малыш.

– Он был не такой уж маленький. Уже в школу ходил. Ему было, верно, лет тринадцать-четырнадцать.