Джеймс Чейз - Перемените обстановку Страница 9

Я стучал по клавишам машинки, но не переставал прислушиваться. Было одиннадцать часов, когда появился Страшила с семью дружками. Они вошли так бесшумно, что хотя я все время держался настороже и ждал его, меня застали врасплох.

Если бы не его садистское желание покрасоваться, я не имел бы ни единого шанса. Наверно он чувствовал себя в полной безопасности с семью дружками-верзилами за спиной.

Он остановился перед столом со злорадным предвкушением, глядя на меня красными глазами-пуговками, полными лютой ненависти.

Очень медленно он начал расстегивать ремень.

– Получай, дешевка, вот тебе за...

Но я уже справился с шоком, вызванным его появлением, и в следующую секунду действовал. Войди он с занесенным для удара поясом, я ничего не успел бы сделать, но ему хотелось посмотреть, как я корчусь от страха.

Одним движением я вскочил, отшвырнул стул, схватил палку и ударил. Мне было наплевать, убью я его или нет. Я вложил в удар всю силу обеих рук и вес своего тела. Моя ярость не уступала его.

Удар палкой пришелся ему по лицу. Два зуба вылетели и упали на мой стол. Из носа у него хлынула кровь. Челюсть его отвисла, глаза закатились. Он упал и остался лежать на полу бесформенной вонючей грудой.

Я даже не задержался, чтобы взглянуть на него. Как разъяренный бык я обежал стол, размахивая окровавленной палкой.

Семерых его дружков вынесло в коридор. Я лупил их направо и налево, обезумев от неистовой ярости. Они посыпались вниз по лестнице, сбивая друг друга с ног в желании поскорее оказаться на улице. Я гнался за ними до площадки второго этажа, дубася их по согнутым спинам. Здесь я остановился, а они с топотом понеслись дальше, похожие на испуганных крыс.

В дверях появились лица. Под изумленными взглядами я поднялся обратно в офис. Мне противно было к нему прикасаться, но я не желал, чтобы он оставался здесь. Я схватил его за грязные, сальные волосы и поволок по коридору на лестницу. Там я дал ему пинка, он полетел кувырком и с грохотом приземлился на нижней площадке.

Я вернулся в комнату, убрал палку в шкаф и позвонил в полицию. Меня соединили с сержантом.

– Это Карр... помните такого? Полторы тысячи баксов?

Было слышно, как он тяжело сопит, переваривая сообщение.

– А теперь вы с чем? – спросил он, наконец.

– Заходил Страшила, – сказал я. – Он хотел переделать мне лицо своим ремнем с гвоздями. Пришлось обойтись с ним немножко круто. Вы послали бы сюда скорую... похоже ему срочно необходим уход и забота, – и я положил трубку.

Несколько минут я сидел неподвижно, разбираясь в своих ощущениях. Я посмотрел на свои руки, лежащие на столе. Они не дрожали. Я совершенно не чувствовал никакого внутреннего напряжения – словно после хорошей игры в гольф – и это удивляло меня. Вся стычка заняла две минуты. Я совершил нечто такое, что еще три недели назад, – даже меньше, счел бы невозможным. Я встретился лицом к лицу с восемью головорезами, одного искалечил, а других обратил в бегство. И теперь, когда все было позади, я не испытывал потрясения. Мне только хотелось закурить, что я и сделал. Потом, зная, что примерно через час придет Дженни, я достал из шкафа тряпку и вытер кровь Страшилы. Запихивая тряпку в корзину для мусора, услышал сирену санитарной машины.

Я не потрудился выйти в коридор. Сидя за машинкой, продолжал работать над картотекой. Через некоторое время вошли два копа.

– Что тут случилось? – спросил один. – Из-за чего весь шум? – Оба ухмылялись и выглядели вполне довольными.

– Приходил Страшила, начал буянить, ну и я с ним не церемонился, – сказал я.

– Ага... мы его видели... Поднимайтесь, приятель, сержант хочет поговорить с вами.

По дороге в участок они сообщили мне результат футбольного матча, который только что слушали по радио. Для копов они вели себя вполне прилично.

Я подошел к столу сержанта, который катал свой карандаш, но на сей раз, кажется, без особого увлечения.

Он посмотрел на меня, сузив свиные глазки, засопел, почесал под мышкой, потом сказал:

– Выкладывайте. Что случилось?

– Я говорил вам по телефону, сержант, – отозвался я. – Страшила заявился с семью дружками и угрожал мне. Я вышвырнул его, а остальные убрались сами. Вот и все.

Он с любопытством посмотрел на меня, сдвинул фуражку на затылок и фыркнул носом.

– Я только что получил заключение врача, – сказал он. – У подонка челюсть вдребезги, восьми зубов как не бывало и ему еще повезло, что остался жив. Чем вы его ударили? Кирпичом?

– Торопясь уйти, упал он с лестницы, – сказал я без всякого выражения.

Он кивнул.

– Вроде как споткнулся, а?

– Вроде.

Долгая пауза, потом я спросил:

– Вы видели его ремень? Он весь утыкан заостренными гвоздями. Этим ремнем он собирался бить меня по лицу.

Он опять кивнул, не спуская с меня глаз.

– Стоит ли нам плакать по нему, сержант? – продолжал я.

– Если вы считаете, что я должен послать ему цветы, я пошлю ... если вы и вправду так считаете.

Он снова начал катать карандаш.

– Он может подать жалобу... телесные повреждения. Нам пришлось бы расследовать.

– Так может подождем, пока он пожалуется?

Свиные глазки опять остановились на моем лице и он перестал катать карандаш.

– Угу... это мысль. – Он посмотрел мимо меня и обвел взглядом пустую дежурку. По той или иной причине никто в тот момент не нуждался в помощи полиции и мы были в комнате одни. Он наклонился вперед и просипел:

– Каждому полицейскому в городе хотелось сделать с этим сукиным сыном то, что сделали вы. – Его похожее на кусок сырого мяса лицо расплылось в широкой, дружеской улыбке. – Но смотрите, мистер Карр. Страшила вроде слона: он не забывает.

– У меня много работы, – сказал я с лицом, по-прежнему лишенным всякого выражения. – Я могу вернуться к своим делам?

– О, конечно. – Он откинулся назад и его взгляд стал задумчивым. – Шофер такси сообщил, что прошлой ночью видел, как загорелся мотоцикл... мотоцикл Страшилы. Вы, случайно, ничего об этом не знаете?

– А должен?

Он кивнул.

– Правильный ответ, но не зарывайтесь, мистер Карр. Мы должны сохранить в городе закон и порядок.

– Когда у вас найдется свободная минутка, сержант, – отозвался я, – попробуйте сказать это Страшиле.

Мы посмотрели друг другу в глаза, потом я повернулся и вышел.

В офисе я застал Дженни. Разумеется она была там и уже знала обо всем. Я и не надеялся сохранить происшествие в секрете. Она была бледна и дрожала.

– Вы могли его убить! – воскликнула она. – Что вы с ним сделали?

– Он стал буянить... вот и нарвался. – Я обошел стол и сел. – Ему давно причиталось. Я говорил с полицией. Они веселятся, как ребята на вечеринке. Так что давайте про него забудем.

– Нет! – В ее глазах вдруг вспыхнул гнев, который я никак не ожидал увидеть. – Думаете, вы герой, да? Ничего подобного! Я знаю, вы сожгли его мотоцикл. Вы сломали ему нос и челюсть! Вы такой же жестокий и злобный, как и он! Я не потерплю, чтобы вы здесь оставались! Вы портите все, чего я стараюсь добиться! Я хочу, чтобы вы ушли!

Я изумленно посмотрел на нее.

– Вы еще скажите, что пойдете в больницу и будете сидеть у его постели.

– Незачем плоско острить. Я хочу, чтобы вы ушли!

Меня начала разбирать злость, но я овладел собой.

– Послушайте, Дженни, посмотрите же в лицо фактам. С головорезами вроде Страшилы нужно обращаться именно так, как с животными, да они и есть животные, – сказал я. – Предположим, я сидел бы сложа руки и позволил ему содрать ремнем кожу с моей физиономии. Тогда вы были бы довольны?

– Вы чуть не убили его! Не хочу с вами разговаривать! Поднимайтесь и уходите!

– Ладно. – Я встал и вышел из-за стола. – Я поживу в отеле еще пару дней. – У двери я остановился и оглянулся на нее. – Дженни, беда в том, что хорошие люди редко бывают реалистами. Страшила – свирепое животное. Ладно... ступайте, держите его за ручку, если вам так хочется. У каждого есть право на собственное мнение, но будьте осторожны. Еще не родилось животное опасней и свирепей Страшилы.

– Я не желаю вас слушать! – Она повысила голос. – Дядя ошибся, послав вас сюда! Вы совершенно не годитесь для социальной работы! Вы не можете и никогда не сможете понять, что люди отзываются на доброту! Я работаю здесь два года, а вы пробыли десять дней... Вы...

И тогда я вспылил.

– Погодите! – Пораженная резкостью моего тона она умолкла. – Чего вы добились за два года своей добротой? Люди не ценят доброту! Все, что им от вас нужно, это талон на обед или подачка. Они примут подачку, даже если ее швырнут им под ноги. Все те женщины, от которых вам нет покоя – просто попрошайки. Вы уверены, что они не смеются над вами? Страшила годами терроризировал ваш сектор. Даже полиция не могла с ним справиться, а я вот справился и может быть вы убедитесь, что я сделал больше для этого района города за десять дней, чем вы за два года.