Жорж Сименон - Стриптиз Страница 9

Но как бы то ни было, Селита продолжала оставаться любовницей Леона.

Теперь опасаться стала уже Флоранс. Еще позавчера Леон провел два часа на площади Командант Мария и, уходя, сказал впервые за все время:

— Будет удобнее, если ты избавишься от Мари-Лу и будешь жить одна.

Может быть, это просто ее иллюзии, а может, он действительно начал испытывать потребность в ее постоянном присутствии?

Но вот теперь появилась Мадо…

Мадо была здесь, на пляже, около голубого тента.

Селита вышла на набережную Круазетт, которая всего несколько дней как обрела свой обычный летний вид. Люди вели себя, как подобает отдыхающим: высыпали толпами из автобусов, гуляли, фотографировались или же лежали в купальниках на песке.

Неужели у каждого человека из этой пестро разодетой публики, с более или менее обгорелой кожей, есть свои проблемы и трудности?

Во всяком случае, одно не вызывало никакого сомнения: Мадо не находилась в своем отеле в обществе Леона, чего так опасалась Селита.

Кто-то сходил, за ней и позвал на пляж, Кетти или Наташа. Они уже взяли ее в свою компанию, и она устроилась около тента на том месте, которое обычно занимала Селита.

Пока его мать находилась в меблированных комнатах, Пьеро играл под присмотром трех оживленно болтающих молодых женщин в бикини. Волосы мальчика золотились в лучах солнца.

Кетти заметила Селиту и дала знать остальным. Несомненно, они как раз о ней и говорили, и Кетти воскликнула:

— Внимание! Вот и она…

Женщины не поздоровались с Селитой и сделали вид, будто не замечают ее.

Она надела темные очки, которые придавали лицу некоторую жесткость, замедлила шаг, казалось, вот-вот опустится на песок, затем села с независимым видом в одно из кресел рядом с балюстрадой как раз напротив них.

Пьеро, заметив ее, бросился, к Наташе, чтобы сообщить ей:

— Ты знаешь, наверху Селита.

Наташа, должно быть, сказала:

— Оставь ее! Не смотри в ее сторону! Мы не хотим с ней иметь дело.

— Почему?

— Ни почему. Не пытайся понять.

— Она злая женщина?

Кожа у Мадо была более белой, чем у остальных, и вместо бикини она надела строгий купальник из латекса.

Пьеро, казалось, не удовлетворился ответами, которые получил, и мигающими от солнца глазами уставился на Селиту, затем нехотя отвернулся и отправился побродить босиком по воде.

Зная, что на них смотрят, три женщины принялись разыгрывать комедию и делать вид, будто увлеченно нашептывают друг другу какие-то секреты.

Селита недолго ходила в школу, но все же помнит, что точно так же происходило в младших классах, как и позже до и после уроков танца, с той лишь разницей, что в этих случаях вмешивались матери, еще более злые, чем их дочери.

Молодожены на соседней скамье держались за руки, глядя на море; они, вероятно, видели его впервые. А один пожилой господин, сидящий чуть подальше, не сводил глаз с довольно полной женщины, которая лежала на животе, сняв бюстгальтер.

Выступление Мадо во втором сеансе было не столь триумфальным, как первое.

Она воспроизвела примерно те же жесты, в том же порядке, но создавалось впечатление, что она вроде бы повторяет заученный урок, а когда должна была обнажать грудь, застыла в растерянности, как если бы забыла, что от нее требуется, или же вдруг осознала неуместность и неприличность того, что готовилась сделать.

Ей все же аплодировали. Она не стала дожидаться хозяина, быстро подобрала одежду и бросилась к двери с окошечком. Чуть позже к ней в артистическую поднялся мсье Леон, несомненно, для того, чтобы оказать моральную поддержку.

Он, очевидно, навестит ее, как навещал других. Оставалось только узнать, способна ли будет она заставить его приходить к ней дольше чем неделю.

Леон сердился на Селиту за то, что она вызвала полицию. Он дулся на нее всю остальную часть ночи и не попрощался, когда она уходила. Может быть, зря она покинула квартиру, вдруг он придет к ней, чтобы осыпать ее упреками?

Три женщины продолжали разыгрывать комедию, правда уже без особого энтузиазма. Наташа подозвала Пьеро, чтобы дать ему булочку, которую только что купила у бродячего торговца.

— Привет, мадмуазель Селита!

Она вздрогнула от неожиданности, хоть и сразу узнала голос Эмиля. Он был в джинсах, в хлопчатобумажной рубашке зеленоватого цвета и держал в руке пачку рекламных проспектов.

— Вы одна?

Прежде чем она ответила, он заметил на пляже остальных артисток из «Монико».

— Я так и знал, — сказал он.

— Чего ты знал?

— Что они так с вами поступят. Они вчера вечером решили с вами не разговаривать и делать вид, будто вас просто нет.

Он стоял, держась рукой за спинку свободного кресла.

— Посиди немного.

— Спасибо. Я боялся вас побеспокоить, да и вид у меня уж больно непредставительный. Мари-Лу пыталась вас защищать.

— Ты в этом уверен?

— Да. Я слышал, как она сказала: «В конце концов, не так уж Селита и виновата. Она же чувствует себя несчастной…»

— Хозяина нет в «Монико»?

— Это, наверное, вы звонили около четырех часов?

Я так и подумал, но мадам Тузелли уже повесила трубку.

Он уехал в Ниццу с мадам Флоранс на консультацию к врачу.

— Она заболела?

— Я не знаю. Он позвонил какому-то неизвестному мне доктору, чтобы договориться о приеме… Вы не будете на меня сердиться, мадмуазель Селита, если я воспользуюсь случаем, чтобы сказать вам?..

Он колебался, заметно смущенный, повернулся лицом к морю и продолжил:

— …чтобы сказать вам, что я с вами?

— Ты, значит, не считаешь, что я сделала гадость?

— Не мне судить, не так ли? Я же в ваших глазах просто мальчишка и мало что значу. Поэтому мое мнение вас вряд ли заинтересует.

— Ну а какое твое мнение?

Там, на пляже, они подталкивали друг друга локтями, следя исподтишка за странной парой, которую представляли собой Эмиль и Селита.

— Не бойся, говори! — настаивала она.

— Я не верю, что вам удастся с хозяином то, что вы хотите.

— А что я хочу?

— Место хозяйки. Это все знают. В том числе и мадам Флоранс.

— Она тебе об этом говорила?

— Я слышал, как она об этом говорила со своим мужем.

— Что же она ему говорила?

— Вы непременно хотите, чтобы я это повторил?

— Да.

— «Неужели ты воображаешь, что я когда-нибудь позволю этой шлюхе занять мое место у кассы!»

— И ты в это поверил?

В ответ Эмиль лишь покраснел. Наступила довольно неприятная пауза.

Помолчав, он вздохнул и пробормотал смущенно:

— Когда я вам понадоблюсь, я всегда буду с вами.

— Ты воображаешь, что мне понадобишься?

— Я хорошо знаю хозяина. Мне было пятнадцать лет, когда я пришел работать в это заведение. Он разыгрывает из себя «крутого» парня, почти гангстера.

Только с Людо держится потише, потому что Людо, видать, многое о нем известно. Что касается мадам Флоранс, то уж она-то знает мужа как облупленного. Если она и ослабляет иногда поводок, то потому, что прекрасно понимает, что он непременно вернется к ней. Вы позволите задать один вопрос, который очень меня беспокоит?

— Давай спрашивай.

— Вы его любите?

Она посмотрела на него с неприязнью.

— Признайтесь, — настаивал он, — что вы его не любите, что он вызывает у вас отвращение.

— Все мужчины вызывают у меня отвращение.

— И я тоже?

— Но ты еще ребенок.

— Вы тоже так считаете, я это знаю, но вы не понимаете, что я единственный человек, который вас любит. Вы спите с хозяином. Вы спите с другими мужчинами. Я это говорю не для того, чтобы вас обидеть. Некоторые после даже хвастаются передо мной, делятся подробностями…

Он говорил вполголоса, но горячо.

— Почему вы продолжаете обращаться со мной как с мальчишкой? Послушайте меня! Не смотрите на меня так! Что мешает вам делать со мной то, что вы делаете с другими?

Она не стала отвечать, только пожала плечами, удивленная и раздраженная одновременно.

— Так ли уж много я у вас прошу? А я, вот вы увидите, как я буду счастлив!

— К кому ты уже обращался с подобной просьбой?

Он невольно улыбнулся с самодовольным видом и добавил:

— А есть такие, которых и просить не надо.

— Что ты говоришь!

— Вы, наверное, удивитесь.

— Кого ты имеешь в виду? — спросила она.

— Вот одна из них недалеко отсюда.

— Кетти?

— Кетти не в счет, она этим занимается со всеми подряд…

— Наташа?

Он утвердительно кивнул. Селита задумалась. Что же, наверное, так оно и было. И поразмыслив, она, казалось, смогла понять, что толкнуло Наташу соблазнять Эмиля.

— Клянусь, мадмуазель Селита, что к вам я отношусь совсем по-другому. Я вам все это рассказал только для того, чтобы вы поняли, что я не мальчик. А вас я люблю…

Она улыбнулась. Что же еще ей оставалось?

— Это именно так, поверьте мне, если бы я добился хорошего положения и если бы не нужно мне было идти на военную службу, я бы, не задумываясь, женился на вас.

— Спасибо.