Элизабет Джордж - Месть под расчет Страница 9

Он не мог найти себе покоя. Почему Саша задерживается? А что, если эта сучка решила поступить по-своему, взять деньги и уйти навсегда? И в самом деле, зачем ей возвращаться? У нее есть, что ей нужно. Может и бросить.

Тем не менее Питер отверг это предположение как нереальное. Саша не бросит его. Ни сейчас, ни в будущем. Только на прошлой неделе она сказала, что ей еще ни с кем не было так хорошо, как с ним. Разве не она чуть ли не каждую ночь лезет к нему?

В задумчивости Питер вытер нос тыльной стороной ладони. Когда это было в последний раз? Прошлой ночью? Она смеялась, как сумасшедшая, и он прижал ее к стене, а потом… Это было прошлой ночью? Сэмми из квартиры напротив колотил им в дверь и кричал, чтобы они угомонились, а Саша вопила, царапалась, ей не хватало воздуха – только она не кричала, она смеялась, – и билась головой о стену, им было до того хорошо, словно они витали в облаках.

Вот так это было. Ночью. И она придет.

Питер откусил сломанный ноготь.

Ладно. А если у нее не получилось купить? Что-то она сегодня говорила о Хэмпстеде, о доме возле пустоши, где с деньгами всегда получишь, что хочешь, где же она, долго еще ее ждать, какого черта она не идет?

Питер ухмыльнулся, слизнул кровь с пальца. Надо взять себя в руки. Он глубоко вдохнул воздух. Потянулся. Потом нагнулся и коснулся руками носков.

Не так уж это важно. По-настоящему он еще не привык. Может остановиться в любую минуту. Все знают, что можно остановиться в любой момент. Раз, и все. Он сам себе хозяин. Властелин мира.

За его спиной открылась дверь, и Питер мгновенно обернулся, чтобы убедиться – Саша вернулась. Она стояла на пороге, отбросив с лица прямую прядь, и устало смотрела на него, напоминая загнанную олениху.

– Принесла? – спросил он.

Странное выражение появилось у нее на лице. Саша ногой захлопнула дверь, подошла к дивану и уселась на коричневые вытертые подушки спиной к Питеру, который почувствовал, как костлявые пальцы в смертельной пляске касаются его колеи.

– Принесла?

– Нет… Не получилось…

У нее задрожали плечи.

– Что не получилось? О чем ты говоришь?

Он бросился к окну, схватился за занавески. Господи, неужели она все взяла себе? Или ее преследовали полицейские? Он выглянул на улицу. Ничего необычного. Никаких полицейских машин. Никаких облав. Полицейских тоже не видно. Ни в форме, ни в штатском. Ничего.

Питер повернулся к Саше, искоса наблюдавшей за ним. Ее глаза – желто-коричневые, как у собаки, – были влажными, с красным ободком. Губы дрожали. Вот так всегда, если не получалось достать дозу.

– Господи Иисусе! – Он бросился к Саше, оттолкнул ее, вцепился в сумку. Все высыпал на диван. Стал искать. Руки плохо подчинялись ему, да и горячечный поиск оказался напрасным. – Какого черта?.. Где, Саша? Ты принесла? Принесла?

– Не принесла…

– Тогда давай деньги. – Сирены выли у него в голове, стены смыкались. – Черт тебя побери, Саша, что ты сделала с деньгами?

Саша скользнула на краешек дивана, потом вскочила и в два прыжка оказалась возле противоположной стены.

– Всегда так! – крикнула она. – «Где деньги?» Нет чтобы спросить: «Где ты была?» Нет чтобы сказать: «Я волновался!» – Она задрала рукав грязного красного свитера. Кожу покрывали глубокие царапины. Расползаясь, темнели синяки. – Меня избили. Меня избили, ублюдок!

– Тебя избили? – Питер не поверил. – Меня не проведешь. Где мои деньги?

– Я же сказала! Твои проклятые деньги остались на проклятой платформе проклятого вокзала. А я два часа провела в Хэмпстедской полиции. Позвони им. Если мне не веришь.

И она разрыдалась.

Питер не мог поверить. Он не верил.

– Господи, и нельзя ничего сделать?

– Нельзя. И тебе нельзя. Если ты сказал правду про пятницу, ты…

– Я все тебе сказал, черт тебя побери. Сколько можно повторять? Тем более сейчас?

– Ты решил, пусть теперь я попробую, правильно?

– Решил?

– Решил. Будь ты проклят! – На ее лице было написано отчаяние. – Разве не ты был напуган до смерти? Вот и решил использовать меня. А у меня не вышло, вот и не лезь ко мне.

У Питера зачесалась ладонь, так ему хотелось ударить ее и посмотреть, как потечет красная кровь у нее по коже. Он отошел подальше, стараясь взять себя в руки и подумать о том, что делать дальше.

– Ты взяла их, Саша. У тебя все было. Все было в полном порядке.

– А если бы у меня не вышло, тоже ничего страшного, да? Какая разница? Саша Ниффорд. Кто это? Никто. Даже в газетах про меня не написали бы. А вот если бы благородный Питер замарал свои ручки?..

– Заткнись.

– Немножко запачкал родовое имя!

– Заткнись!

– Три сотни лет жили себе законопослушные Линли, а тут ты… Расстроил бы мамочку. А как насчет старшего братца в Скотленд-Ярде?

– Будь ты проклята!

В нижней квартире стали стучать в потолок, требуя тишины. Тем временем Саша не сводила с Питера горящих глаз, всем своим видом требуя, чтобы он опроверг ее слова, а он не мог.

– Ну, как хочешь, – прошептал он. Питер заметил, что у него дрожат руки и пальцы стали потными, и он торопливо засунул их в карманы. – В конце концов, есть Корнуолл.

– Корнуолл? – недоверчиво переспросила Саша. – Какого черта?..

– Здесь мне не хватает денег.

– Не верю. Если тебе надо, попроси у брата. Пусть даст тебе чек. У него куча денег. Все знают.

Питер подошел к окну, обкусывая заусеницы с большого пальца.

– Ты этого не сделаешь, верно? – продолжала Саша. – Не смеешь попросить у брата. И нам надо тащиться в Корнуолл, потому что ты до смерти боишься его. Тебя приводит в ужас одна мысль о том, что Томас Линли разоблачит тебя. Ну и что? Кто он такой? Твой опекун? Франт с оксфордским дипломом? А ты баба, и…

– Заткнись!

– Не заткнусь. Что такого в твоем Корнуолле, что нам надо туда тащиться?

– Там Ховенстоу!

Саша на несколько мгновений застыла с открытым ртом.

– Ховенстоу? Хочешь навестить мамочку? Господи, так я и думала. Хочешь к мамочке, сосешь пальчик. Так тебе скоро и женщина не будет нужна.

– Проклятая сука!

– Давай! Ударь меня, трусливый болтун. Тебе же этого хочется с той самой минуты, как я открыла дверь.

Питер сжимал и разжимал кулаки. Ему в самом деле хотелось ее ударить. К черту воспитание и кодекс чести. Ему хотелось расквасить ей лицо, чтобы кровь потекла изо рта, чтобы у нее вылетели зубы, чтобы нос стал кривой, чтобы глаз не было видно из-за синяков.

Но вместо этого он выбежал из комнаты.

***

Саша Ниффорд улыбнулась. Она смотрела, как он захлопнул дверь, прикинула, за сколько секунд Питер должен был сбежать вниз, после этого приоткрыла занавеску и подождала, пока он выскочит из подъезда и, пошатываясь, направится к угловому пабу. И он не разочаровал ее.

Радостно хохотнув, Саша подумала, что, в сущности, оказалось совсем не трудно избавиться от Питера. Его поведение предсказуемо, как поведение дрессированного шимпанзе.

Она вернулась к дивану, осмотрела вывернутое содержимое своей сумки, взяла пудреницу и щелкнула крышкой. Фунтовая бумажка была спрятана за зеркальцем. Достав и скатав ее, Саша полезла за ворот пуловера.

У бюстгальтеров много назначений, скучно подумала она, доставая купленный в Хэмпстеде пластиковый пакетик с кокаином. К черту Корнуолл, улыбнулась она.

У нее увлажнился рот, когда она высыпала кокаин на зеркальце. Потом Саша торопливо размяла наркотик ногтем и с помощью трубочки из фунтовой банкноты стала жадно вдыхать его.

Райское блаженство, подумала она, откидываясь на подушки. Восторг. Лучше секса. Лучше всего. Счастье.

***

Томас Линли разговаривал по телефону, когда в его кабинет вошла Доротея Харриман с листом бумаги в руках. Она многозначительно помахала им и заговорщицки подмигнула Томасу, который постарался побыстрее закончить телефонный разговор.

Харриман ждала.

– Вы добились своего, детектив-инспектор, – объявила она, насмешливо называя его, как положено, по должности. Харриман никогда и ни к кому не обращалась, используя такие слова, как «мистер», «мисс» или «миссис», если получала возможность произнести шесть-десять слогов, и тогда словно объявляла призванных ко двору святого Иакова. – Или вам благоприятствует расположение звезд, или суперинтендант Уэбберли выиграл, когда делал ставки на футболе. Он подписал, даже не прочитав внимательно. Хорошо бы он был в таком же настроении, когда я подам ему свой рапорт на отгулы.

Линли взял свое заявление. Внизу стояла подпись начальника и приписка: «Поосторожнее, парень, если решишь лететь». Пять слов свидетельствовали, что Уэбберли все-таки обдумал намерение своего подчиненного провести долгий уик-энд в Корнуолле. Не сомневался Линли и в том, что суперинтендант знает причину поездки. В конце концов, Уэбберли не мог не обратить внимания на фотографию Деборы, стоявшую на столе Линли, и хотя сам он не очень любил свою жену, но всегда первым поздравлял подчиненных, если они принимали решение вступить в брак.