Андрей Кивинов - Ля-ля-фа Страница 9

Вообще вечерние звонки к нам – обычное дело. Первый этаж. Стаканчик стрельнуть, как найти квартиру двадцать пять, где здесь живет Аграфена Михайловна. Полгода назад я повесил табличку «Все справки платные», после чего народ повалил потоком. Пришлось снять.

Наша комната ближе к выходу, поэтому к дверям иду я. На пороге стоит Сопля. Я, разумеется, удивлен.

– Том, можно тебя на минутку? Я выхожу на площадку.

– Ну?

Сопля мелко дрожит и теребит пальцы. Я подгоняю:

– Ну?

– Том… Ты, ты не мог бы мне одолжить денег?

– Чего-чего?

– Понимаешь, на Генерала нарвался. Он там в «скворечнике» гудит. Я как-то не отстегнул ему, он «счетчик» врубил. В общем, натекло.

Сопля смотрит в пол и говорит полушепотом.

– Да неужели? И каков же должок?

– Сто. Сто баксов.

– И где, сопливенький, я тебе их возьму? У меня, видишь ли, в денежнопечатной машине предохранители сгорели. Так что ничем помочь не могу.

– Том, у тебя же есть…

Я вспоминаю помахивание бумажкой перед носом Шурки и завистливый взгляд Сопли. Тьфу, мудозвон! Это я про себя. В кармашек надо было, да поглубже, чтобы никто и ничего.

– Есть, да не про твою честь. Отваливай, сопливый, пока еще раз по макушке не получил. Ты, сопливый, знаешь, что это за «бабки»? Это «бабки», на которые по твоей милости я в мен-товской влетел. И у тебя хватает борзоты сюда заруливать?

– Я верну, Том…

– Можешь не возвращать, потому что во ты их получишь, – демонстрирую я согнутую в локте руку. – Вали, убогий…

Я захожу в квартиру.

– Коля, кто там? – раздается голос матери.

– Ко мне.

Сопля придерживает двери.

– Погоди, Томик… У них… У них Васька.

Я притормаживаю.

– Что значит «у них»?

– Там, в «скворечнике». В подсобке. Генерал сказал, что, если через час деньги не принесу, они из Васьки девочку сделают.

Я замечаю, что Сопля плачет.

– Погоди, Сопля, может, на пушку берет?

– Они там пьяные все. Генерал совсем пробитый. Что у него на уме? Ваську жалко, изуродуют.

Сопля вытирает нос.

– Только бы эти баксы ему сунуть, чтоб отвязался… Там я отработаю. Мы с Васькой по ночам на заправке крутимся. За месяц верну, У меня сейчас нет, правда, Томик…

Я отворачиваюсь. Сопля продолжает шмыгать носом.

Докрутился. Довыпендривался. Человек без проблем. Граф Монте-Кристо.

– Понимаешь, Сопля, я на нары могу загреметь, если через пять дней деньги не принесу.

– Понимаю, Том. Может, еще достанем? Мне очень хочется улететь. От всех Генералов, Соплей, Небранских… Почему хотя бы на один вечер я не могу стать абсолютно беззаботным человеком? Почему Сопля притащился именно ко мне? Только потому, что я засветил деньги? Деньгами на рынке светят многие. Тот же Штанина или Рейган. Шел бы к ним.

Вряд ли Сопля вернет «бабки» через месяц. Я очень хочу, чтобы он сейчас исчез, растворился в подъезде. Зачем я открыл двери? Предупредил бы мать, что меня нет дома, и смотрел спокойно викторину.

Сопля не растворяется. Он ждет. А может, послать его? Это не мои проблемы. А Вагифчик как в воду глядел. Лучше все на виду оставлять. Они с девочками в подсобку полезут. Или с мальчиками…

Я ничего не хочу знать! Не хочу! Меня достали! От-ва-ли-те…

…Рука лезет в задний карман джинсов. Франклин уже не улыбается. Он потух. От-ва-ли-те…

– На! – Я резко протягиваю купюру Сопле. – Через месяц срок, иначе я сам из тебя девочку сделаю.

Сопля хватает деньги.

– Спасибо, Том. Я отдам, ты не волнуйся, ты человек, Том…

Я, не отвечая, с силой захлопываю дверь. Ах, как благородно, мистер Том! Ну, прямо д'Артаньян! Держи, Сопля, чего уж там. Тебе нужнее. Не стесняйся, не извиняйся…

Первым порывом было вернуться и отобрать деньги. Почему я должен идти на кичу из-за какого-то Сопли? Я ведь даже имени его не знаю – то ли Игорь, то ли Леха.

Ты дурак, Том. Дурак, каких поискать надо. Это ведь даже не твои, это товарища Небранского деньги. И что ты теперь этому товарищу заявишь? «Извините, но вашу сотню я отдал какому-то Сопле, чтобы его младшего брата не отодрали в „очко"“. На что» он ответит, что благородство – это похвально, но «вы ошиблись временем и местом, сейчас каждый за себя, поэтому ничем помочь не могу». Каждый свою судьбу выбирает сам. Банально, зато в точку! В очко!

Я падаю на диван. Ведущий викторины захлебывается от радости.

«Какой приз! Прекрасно, у вас сегодня, наверное, самый удачный день. Невероятно! Вы отгадали всю комбинацию. Такое бывает раз в сто лет!!! Вот приз от нашего спонсора, фирмы „Трансформатор-лэнд“! Чудесно! Прекрасно! О!»

Выигравший скромно жмется у микрофона. Интересно, сколько он отстегнет ведущему и тем ребяткам, что стоят за ним? Половину, как минимум. За то, что заранее знал эту комбинацию. Чтобы какой-то слесарь из Улан-Удэ получил нулевую «иномарку»? Это вы пенсионеркам слезливым показывайте… «Трансформатор-лэнд»!

А мне-то что? Ну, выиграл и выиграл. С подсказкой или нет, заплатит или не заплатит. Какая разница? Вам, мистер Том, какая разница? Завидно?

Дядя Сева запел.

Я закрываю глаза и вжимаюсь лицом в спинку дивана. Аэробика. Вилы. Вилы-ы-ы…

Припев

Ля-ля-фа…

Куплет седьмой

На рынок я пошел вечером следующего дня. Весь день я потратил на телефонные разговоры и беготню по знакомым. Как вы понимаете, с одной святой целью – одолжить. Но круг моих знакомых мало чем отличается от меня самого. А если отличается, то в худшую сторону. В «иномарках» никто не ездит, там даже обыкновенными отечественными «Жигулями» не светит. Никто не имеет счет в «Альфа-банке», никто не таскает в карманах зеленую наличность. Поэтому никто мне не одолжил. Поэтому мои надежды на счастливый исход с каждой минутой становятся все меньше и меньше.

Шурке я не звонил. Сто тысяч меня не устроят.

На рынке новость. Влетел Штанина. Не повезло. Рванул за бабулей в подъезд, а ее сын встречал. Штанина сейчас в больнице с переломами ребер и отбитой почкой. Одной рукой пристегнут наручниками к койке. Вместо сиделки – постовой с дубинкой и пистолетом. Температуру, наверное, тоже дубинкой мерит.

Шурки нет. Видно, еще на «стрелке» трется со своим Морозовым, Сопля с Мальком моют стоящую на площадке автомашину. Месяца два назад на этой площадке какие-то пацаны избили до полусмерти своего сверстника. Конкуренция. На чужом месте работать нельзя. После избиения конкурента облили бензином, но поджечь не успели – помешал один дядька. Сопли с Мальком там не было, Малек замечает меня и, зажав зубами сигарету, улыбается. Я прохожу мимо. Лучше стекло драй, ты теперь на меня потеешь.

«Скворечник» закрыт. На дверях табличка «Переучет». Я захожу через кладовку. Вагиф в зале. Ужасный кавардак. Разбито все, что может биться. В том числе Вагифово лицо. Он сдвигает столики к стенкам, чтобы освободить середину. Генерал, похоже, гульнул на славу. Потому что здесь халява. Здесь можно так взять. В цивильной ресторации охрана – попробуй, повыступай. загасят мигом и не взглянут, генерал ты или маршал.

Я приветствую Вагифа и помогаю ему сдвигать столики.

– Суки вонючие, – бормочет себе под нос Вагиф, добавляя к русским ругательствам что-то по-азербайджански. – «Крыша» сраная.

– Вагифчик, Шурка не заходил?

– Не видел.

– Тебя-то за что? – киваю я на его подбитый глаз.

– Откуда я знаю за что? Подвернулся. Думаешь, повод нужен? Коньяк несвежий – и в морду.

– Здесь вчера пацан в подсобке сидел, Васька. Они его не того?

Я делаю выразительный жест бедрами.

– Мне не до Васьки было. Сопля здесь крутился, его видел. Бабу прямо на том столе пороли. Как в хлеву. Скоты. Обидно, Том. Гляди, я мужик, тридцать пять лет, всякого хлебнул, а мне щенок двадцатилетний в рожу бьет, и я не могу сдачи дать. Я, горец, не могу дать сдачи! Мне стыдно, Том, понимаешь? Я рад только одному – земляки мои меня не видели.

– Так дал бы.

Вагиф тяжело вздыхает и идет в подсобку. Он, наверное, тоже только что пришел. Днем отлеживался вне «скворечника».

Я выхожу на улицу. Довольно прохладно для мая. Все тот же ветер гоняет все тот же мусор. Я иду слушать сплетни на тусовку возле выхода. Вроде вечернего производственного собрания.

Ромка, парень из моей бывшей школы, по-старше меня на пару лет, дурит народ какой-то лотереей с коробочками. Выиграть можно, если знать принцип. Я принципа не знаю, поэтому не играю. Зато знаю, что Генералу Ромка отдает половину дохода. Один раз ему сделали подставочку для проверки на честность. Ромка зажал, после чего месяц находился на неоплачиваемом больничном.

Шурка на тусовке. Прижимает намоченную тряпку к щеке. Тряпка в крови.

– Как «стрелочка»? Приподнялся?

– Во. – Шурка убирает тряпку. Щека иссечена мелкими шрамами-линиями.

– Что с нами случилось?

– Граната. Чтоб еще раз я с Морозом связался!.. Идиот. Чуть без глаз не оставил. Хорошо, я залечь успел, да и то получил.