Александр Аннин - Корректировщик

Александр Аннин

Корректировщик

Тень Акулы

«В солнечную и безветренную погоду крупная акула обычно отбрасывает на поверхность океана свою тень, которая хорошо видна с вертолета. Однако открывать огонь по контуру этой тени, как правило, не имеет смысла: акулы там нет. Тень появляется на значительном расстоянии от реального местонахождения хищника».

«Если ты вплавь удираешь от акулы, то важно плыть не быстрее акулы, а быстрее того, кто плывет с тобой рядом».

Пролог

Март 1991 г.

Московский уголовный розыск

Старший оперуполномоченный МУРа Максим Басов в который раз перечитывал сообщение, поступившее от коллег из областного управления внутренних дел. Суть этой «цидулки», как называл официальные бумаги тридцатитрехлетний майор Басов, сводилась к следующему: в Домодедовском районе лыжник обнаружил в рощице неподалеку от магистрали трупы двух девушек с огнестрельными ранениями в голову. При них были простенькие золотые украшения, немного денег и документы. Таким образом, областные стражи порядка без труда установили, что восемнадцатилетняя Ольга Бурцева и ее ровесница Юлия Денисова работали медсестрами в местной районной больнице. Обе проживали в общежитии медиков.

Казалось бы, ну и что? При чем тут, спрашивается, Московский уголовный розыск? Трупы обнаружены в области, потерпевшие проживали и работали в Домодедове. Вот пусть подмосковные менты и распутывают это гиблое дело.

Все вроде так, да не совсем. Было одно обстоятельство, и весьма существенное, которое требовало подключения столичных коллег. А именно: содержимое сумочек погибших девушек наводило на мысль, что скромное жалование медсестры вовсе не было основным источником дохода для Ольги и Юлии. Обилие презервативов, порнографические фотографии, где в обнаженном виде были изображены сами потерпевшие (разумеется, тогда еще живые и сексапильные), дало подмосковным следственным органам основание предположить, что погибшие девицы подрабатывали проституцией.

Именно поэтому областные пинкертоны и поспешили свалить заведомый «висяк» на москвичей. И, между прочим, законно ссылались при этом на четкое предписание генеральной прокуратуры. Опять же, какое дело генпрокуратуре до каких-то домодедовских и всех прочих шлюх? Мало их, что ли, стреляют, режут, душат и выбрасывают из окон по всей Руси многострадальной?

А такое дело, что в столице за последнее время, а точнее, в течение полутора месяцев, были совершены уже четыре аналогичных убийства. Некий маньяк выстрелом в голову методично укокошивал молоденьких девушек, которые выходили погулять для знакомства с мужчинами.

Маньяка-невидимку муровские оперативники уже окрестили Абдуллой: на месте совершения преступлений были обнаружены окурки редких и весьма недешевых сигарет «Абдулла». И еще – все четыре убитые в Москве девицы были явно азиатского происхождения. И маньяка Абдуллу, подобно его киношному прототипу, они как женщины, похоже, не возбуждали. Он не вступал в связь со своими жертвами, а просто брал спиртное и отвозил девушку в укромное место, которых в Москве пруд пруди. В результате очередная доверчивая Гюльчатай оставалась лежать в кустах, а то и в мусорном баке, с простреленной головой.

Маньяк действовал согласно некоему «расписанию»: все убийства совершал по воскресеньям, раз в две недели. И как только наступал очередной «урочный час», к Басову было лучше не приближаться. Он ждал сводки происшествий, нервно расхаживая по кабинету. Кто-то из сослуживцев, заглянув к нему в такой вот момент, имел неосторожность пошутить: «Что, Макс, волнуешься перед свиданием с Гюльчатай?» Басов так заорал на весельчака, что у того приключился понос. А из дежурки уже звонили – обнаружен труп черноволосой девушки с пулевым ранением в голову…

При совершении убийств Абдулла использовал один и тот же, как показала экспертиза, пистолет Макарова. Максим Басов, считавшийся лучшим муровским аналитиком, пришел к определенным выводам. Скорее всего, серийный убийца – психически больной офицер, остающийся на службе либо вышедший в отставку. Похоже, Абдулла когда-то воевал в Афганистане, где, как известно, многие местные женщины сражались против советских войск наравне с мужчинами. Могло случиться, что афганка в свое время заманила в смертельную ловушку фронтового друга Абдуллы, и теперь он мстит за погибшего товарища. А за неимением в Москве афганских девиц убивает тех, кто под рукой, узбечек и таджичек.

И второе. То, что убийства совершались с одинаковым промежутком во времени, и именно по выходным, могло означать, что маньяк по каким-то причинам не имел возможности выходить на свою охоту в другие дни. Связано ли это с особенностями его работы? Возможно…

В целом информации, казалось бы, скопилось достаточно, чтобы в короткий срок вычислить Абдуллу. Уже были разосланы запросы во все необходимые инстанции, а главное – в военное ведомство. И вдруг – на тебе: двойное убийство девиц легкого поведения в Подмосковье. Экспертиза установила, что застрелены они были на этот раз не в воскресенье, а в субботу. Абдулла изменил «расписание» и географию? Или что-то резко поменялось в его жизненных обстоятельствах?

И еще одна неувязочка. Из двух девушек, обнаруженных в подмосковном лесу, только одна здорово смахивала на азиатку, вторая имела чисто русскую внешность. Странный маньяк… Разве что блондинка была устранена «за компанию», как свидетельница.

Во всяком случае, Басову предстояло отправиться в Домодедово и разобрраться на месте. Многое, конечно, будет зависеть от результатов баллистической экспертизы. Идентично ли оружие, использованное в Москве и в области?

Вместе с муровцем Басовым и еще одним оперативником в область выехал следователь Московской городской прокуратуры Петр Ванников. Дело взяла под свой контроль Генпрокуратура СССР: так распорядился генеральный прокурор, получивший личное указание от совсем уж Генерального.

Спустя десять дней,

Домодедовский район

Секретный НИИ Министерства обороны СССР

Солнце светило почти по-летнему, но было зябко, ветрено. Под ногами противно хрустела острая корка льда. Четыре оранжевых теннисных корта, обнесенных высоченным ограждением из «рабицы», пустовали с осени.

Конечно, и в мороз хорошо выйти на расчищенный от снега корт, постучать по мячику, однако персоналу НИИ было категорически запрещено подвергать себя опасности простудных заболеваний, каковые могли сказаться на общей производительности труда коллектива.

Но не сегодня, так завтра к тридцатилетнему завхозу Рубену Ходжаняну потянутся моложавые и просто молодые сотрудники института с требованием выдать натяжные сетки, а те, кто поприжимистей, станут выцыганивать казенные теннисные ракетки с наборами мячей. Сонная тишина кортов сменится звоном «рабицы», смачными шлепками подач, яростными спорами – попал мяч в линию или в аут… Все это начнется со дня на день – разумеется, если погода не выкинет очередной фортель и показания термометра на электронном институтском табло не поползут вниз.

В этот полуденный час к пустынным кортам неспешно приближались две невзрачные фигуры в серых импортных пуховиках и вязаных шерстяных шапочках, прозванных в народе «пидорками». Тот, что пониже, – Альберт Васильевич Жучинский, сорокапятилетний заместитель директора по режиму и оргвопросам – шумно высморкался на газон:

– Пришел марток, надевай трое порток, как говорила моя покойная бабушка, – проворчал он шутливо. – А ведь сейчас около нуля, верно, Толя? И почему это я в январский мороз могу без шапки ходить, а в марте непременно простужаюсь? Как ни кутайся…

Жучинский поднял шарф и упрятал в него свое широкое, рыхлое лицо чуть ли не до самых глаз.

– Я факс получил, – спокойно, с расстановкой произнес директор НИИ академик Анатолий Семенович Ардашкин, поджарый аскет лет шестидесяти со шкиперской бородкой и бесцветными глазами. – От Конторы. Завтра приезжает комиссия с проверкой.

– Что-то они зачастили… Никак, понравилось им у нас? – Жучинский невесело усмехнулся.

– Могут возникнуть проблемы, Алик…

– Состав комиссии тот же, что и в прошлые разы? – деловито осведомился Жучинский, доставая пачку сигарет.

– Да вроде бы… – неопределенно ответил Ардашкин.

– Тогда какие проблемы, Толя? Эти престарелые олухи Царя Небесного, они же ни бельмеса не понимают. Прорвемся, не первый раз, в конце концов!

– Слушай, Алик, по-моему, это ты ни бельмеса не понимаешь! – сквозь прищур посмотрел на него Ардашкин. – Завтра здесь будет генералитет, а тут крутится этот следователь из московской прокуратуры. Но это еще полбеды. Он у меня особого беспокойства не вызывает. А вот муровский оперативник Басов просто достал меня до самых печенок. Сегодня опять заходил «побеседовать».