Татьяна Полякова - Эксклюзивный мачо Страница 10

Дома я оказалась ближе к обеду, в невеселых думах прошлась по огромной квартире. Взглянула на часы, надо съездить к Ритке, забрать Сашку. Я по­морщилась, представив разговор с Риткой. Пожалуй, стоит немного подождать, раз уж я обещала вернуться поздно вечером.

Я села на диван и потерла лицо руками. Зазво­нил телефон, я была уверена, что это Лялин, оказа­лось – Дед. В его голосе слышалась растерянность.

– Что произошло? – спросил он.

“Уже донесли”, – с неудовольствием подумала я.

– Убили девушку на яхте моего друга.

– Я…

– Я благодарна тебе за заботу, но должна напо­мнить, что тебя это не касается.

– Меня все касается, – рыкнул он, а я в досаде ответила:

– Иди к черту, – И бросила трубку. После чего ощутила угрызения совести. Зря я так. Он действительно переживает за меня, как бы то ни было, а мы с ним люди не чужие. Но перезванивать ему мне не хотелось. Я тупо смотрела на телефон, пока Дед сам не перезвонил.

– Ты считаешь виноватым меня? – спросил он нерешительно.

– Не болтай чепухи, – возразила я. – При чем здесь ты, скажи на милость? У меня неприятности, но я с ними разберусь, можешь не сомневаться.

– Если понадобится помощь…

– Не понадобится, – чересчур поспешно сказала я. – Извини, – добавила покаянно, – мы ведь договорились, что не будем лезть в жизнь друг друга. Так?

– Ничего подобного. Ты ушла, наговорив мне гадостей, что, впрочем, не мешает мне любить тебя и проявлять беспокойство. – Мне вновь захотелось послать его к черту, но я сдержалась. – Хочешь, при­еду к тебе? – вдруг предложил он. – Или сама при­езжай.

От такого-то счастья у меня зуд пошел по всей спине, старому змею палец в рот не клади, махом оттяпает всю руку – сегодня я к нему еду, завтра мы встречаем рассвет в объятиях друг друга, а через день я уже в его команде, выполняю конфиденциальные поручения и получаю по шее. Попутно мне растол­ковывают, что я должна, а что ни в коем случае. Спасибочки, сыты по горло вашей милостью.

– Не надо никуда ехать, – отрезала я, собрав­шись с силами и мысленно повторяя: “не дай ему запудрить тебе мозга”. – И вообще, ничего не надо.

На сей раз трубку бросил он, что меня вполне устроило. Я вздохнула с облегчением и попыталась смотреть на жизнь с оптимизмом.

Вскоре позвонили в дверь, и я пошла открывать, прикидывая, кого это черт принес. Мелькнула мысль: вдруг Дед, но как мелькнула, так и пропала, у Деда ключ есть. Я посмотрела в “глазок”, чтобы в случае чего затаиться. Лялин стоял на моем пороге и тере­бил рыжие усы, признак повышенной нервозности. Пришлось открывать. Тут выяснилось, что Лялин не один, рядышком с постным видом стоял Артем Вешняков, мент и по совместительству мой при­ятель, я бы даже сказала – друг. Перед тем как я по­кинула контору Деда, мы с Вешняковым расследо­вали убийство в универмаге, накопали много лишнего и попытались восстановить справедливость, получили по мозгам по самое “не могу” и с тех пор встречались редко. Не очень-то приятно лицезреть друг друга и вспоминать, какими олухами мы были. С Лялиным они знакомы, но вряд ли встречались хоть раз с той поры, и если сейчас стоят плечо к пле­чу, причина одна: я по уши в дерьме, о чем им до­подлинно известно, а чужое дерьмо иногда объеди­няет, вот как сейчас.

– Приятно вас видеть, – сказала я, раздвинув рот до ушей.

– Чего ты зубы скалишь? – буркнул Лялин, за­ходя первым.

– В самом деле, – нахмурился Артем.

– Меня еще не упекли за решетку, так что да­вайте без трагизма.

Я захлопнула дверь, подумав: мне надо радо­ваться, у меня два верных друга, далеко не каждый может этим похвастать.

– Проходите в кухню, коньяком напою.

Они прошли и сели за стол, я выставила коньяк, лимон кружочками и икру, которая завалялась в хо­лодильнике, и тоже устроилась за столом. Лялин взглянул на бутылку, понюхал и сказал:

– Неплохой коньячок. – Но выпить не торо­пился. Артем даже не принюхивался, а у меня от коньяка изжога. – Давай рассказывай, – сказал Лялин.

– Чего рассказывать? – пожала я плечами. – Небось все уже знаешь. – Я кивнула головой в сто­рону Артема.

– Знаю, не знаю… мне детали важны.

– Важны, так все открою без утайки, – ответи­ла я и, само собой, рассказала.

– Какие будут соображения? – спросил Лялин после моего обширного повествования, обращаясь в основном к Артему.

– Теоретически кто угодно мог зарезать, за ис­ключением разве что поварихи. Габариты не те, не смогла бы по коридору незамеченной проскользнуть. А так… у Лапшиных алиби, но они муж и жена, следовательно, тому, что они говорят, веры ника­кой. Приревновала муженька, уложила на кровать, потом выскользнула на палубу и ножичком по гор­лу. Муженек тоже мог отлучиться, хмель как ветром сдуло, и тоже за ножичек. Петр твой и Райзман, кто сказал, что они спали? Убедились, что народ по ка­ютам расползся, и наверх. Пока ты рекой любовалась, девушку один из них полоснул. Вера могла иметь что-то против подружки, а Никифоров вообще вел себя подозрительно. Зачем он, к примеру, на палубу вышел?

– Воздухом подышать.

– Ага, воздухом. Девку прирезал, стал спускать­ся и вдруг твои шаги услышал, сообразил: обнару­жишь труп, крик поднимешь, и его застанут у трапа, вот он с разворотом опять на палубу и к тебе с пре­тензиями. Могло такое быть?

– Меня сейчас больше интересует, что имела против меня убиенная?

– Узнаем, – кивнул Лялин. Я тоже кивнула, ни секунды не сомневаясь в его способностях. Тут вы­яснилось, что кое-какие справки он уже успел навести.

– На первый взгляд никто из компании не свя­зан друг с другом какими-либо делами.

– А если шантаж? – насупился Артем. – Деви­ца вполне могла…

– Могла, – согласился Лялин, хотя не терпел, когда его перебивали. – Также не исключаю тесных любовных уз, хотя пока вроде ничего подобного. – Он извлек из кармана джинсов мятые листки бумаги с немыслимыми каракулями, понятными одному ему. – Итак. Петр Сафронов. Человек, весьма опа­савшийся за свою жизнь, возможно, и не зря опа­савшийся в свете последних событий.

– Подожди, – нахмурился Артем. – Чего-то я не пойму…

– Очень возможно, что кто-то действительно желает ему смерти, а девице об этом стало известно, в результате – труп. Я предлагаю еще раз хорошенько вникнуть в его дела. Милиция вряд ли этим всерьез займется, значит, надо нам. Мне это проще всего, я и займусь.

– Может, он дурака валял и все придумал, угрозу своей жизни то есть, чтобы девку прирезать. А что?

– Это тоже будем иметь в виду. – Терпение Ля­лина вызывало уважение. В другое время Артем дав­но бы уже схлопотал за свой жаркий энтузиазм. – Далее чета Лапшиных. Он президент коммерческого банка. Богатый человек, отзывы самые положительные. Супруга работает в музыкальной школе, пре­подает сольфеджио. Я не представляю, что это та­кое, но деньги платят плевые, значит, за идею рабо­тает. Хотя может быть другой вариант: с муженьком не очень ладит и проявляет независимость. – Я с интересом взглянула на Лялина, признаться, мне бы такое в голову не пришло, все-таки забавный он му­жик, во всем умудряется найти корысть или под­лость. – По общему мнению, живут дружно. Детей нет, хотя в браке уже десять лет.

– А в чем причина? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально, хотя, конечно, яз­вила.

– Извини, не было времени узнать, – как ни в чем не бывало ответил он. – Следующая – Вера Нежданова. Та еще дамочка. Муж погиб несколько лет назад, все его деньги отошли сыну от первого брака, она получает что-то вроде пенсии. Живет на широкую ногу, особо ни в чем себя не стесняя. Пенсиона на такую жизнь не хватит, есть мнение, что ее содержат любовники. Однако Никифоров, который как раз числится в любовниках, особо похвастать хорошими делами не может, они идут ни шатко ни валко после трагической гибели его компаньона.

– Что с ним случилось?

– Угорел в бане. Говорят, выпил лишнего, пил в одиночестве, дело произошло на даче, где он тоже отдыхал один. Делами занимался он, Никифоров был на подхвате, и теперь ему нелегко. До разоре­ния далековато, но содержать любовницу с замаш­ками Веры все-таки не по карману. Не женат, детей нет. С убитой встречался, и, может быть, что-то меж­ду ними было, но пока не прослеживается. Райзман, врач, имеет собственную клинику, очень богатый человек, его отец, Краковский Борис Натанович, крупнейший торговец антиквариатом. Магазин на Стрелецкой.

– А-а… – дружно протянули мы с Артемом.

– Вот вам и а-а… Папа умер почти год назад, а Артурчик – единственный наследник. Клиника то­же приносит неплохой доход. По поводу клиники не скажу, а вот антиквариат – это интересно. Обыч­но эта публика с законами обращается вольно. По­копаться стоит, вдруг у нашего мальчика рыльце в пушку. Далее кандидаты менее перспективные: Лав­ров Иван Николаевич и Сидоренко Анатолий, со­стоят в родстве, один другому доводится дядей, хотя по возрасту ровесники. Дружат соответственно с дет­ства, ни в чем предосудительном замечены не были, ни одного привода в милицию. Оба закончили пед­институт, физвос, разумеется, работают тренерами в спортшколе, подхалтуривают зимой в стриптизе в массовке, летом спасателями на лодочной станции, второй год нанимаются на яхты. Есть своя лодка, одна на двоих, на ней выходят редко. Живут скром­но, единственное, где стоит поискать: близкое окру­жение, попросту говоря, приглядеться к бабам, их немерено, парни видные, возможно, любовь у них не совсем бескорыстная, но это только мои личные предположения. И последняя, Латина Тамара Ива­новна. Эту можно проверять лишь для очистки со­вести. Главная героиня – Горина Анна Ивановна, двадцать пять лет, три года назад отчислена из педа­гогического института за неуспеваемость. С тех пор нигде не работала, жила одна в квартире на улице Сталеваров, дом восемь, родители живут в Брянске. Это все.