Кирилл Казанцев - Кредит на смерть Страница 10

Пока начальница мучилась от мыслей о грядущих катаклизмах, Елизавета Старостина подробно излагала историю начала своего рабочего дня. Она не забыла упомянуть о том, что пришла на почту на пятнадцать минут раньше.

– И сразу звонок. Из Горловки бабулька одна интересуется, почему не принесли пенсию. Потом второй, третий… Я позвонила Игнатовой, а у нее телефон недоступен. Как вам это нравится?! Я сразу заподозрила неладное. Позвонила соседям. Они сказали, что Валька сегодня дома не ночевала. Как утром уехала на велосипеде, так и все. Свет ночью не горел. Корова мычит не доенная. Сбежала, значит!

– Погоди!.. Почему сразу сбежала? – возразила Надежда Осиповна, ухватившись за спасительную мысль, промелькнувшую вдруг в сплошной пелене страха, застилавшей ее сознание. – Может, вовсе даже и нет!

– А где же она? – пожала плечами Старостина. – Дома не ночевала. Деньги взяла, пенсию не раздала и пропала.

– С ней могло что-нибудь случиться по дороге. Упала и сломала ногу или ударилась головой, – предположила Надежда Осиповна и зябко поежилась. – Может, Валя лежит где-то и истекает кровью?..

– Или сердечный приступ, – продолжила ее мысль Старостина. – Бывает и инсульт. Раз – и нет человека. Или маньяк!

– Все, хватит фантазировать, идем в милицию, – решительно произнесла Надежда Осиповна, поднимаясь со стула. – Ты видела ее любовника, того мужика, с которым Валю другие замечали?

– Я лично не видела, но мне довольно подробно его описали, – призналась Старостина. – Он ездит на белой «четырнадцатой». Не молодой. Среднего роста…

– Вот и расскажешь все это в милиции, – заявила Надежда Осиповна, пропустив ее вперед.

Затем она вышла сама и заперла дверь почтового отделения.

Находясь под действием болеутоляющих и наркотиков, Февраль чувствовал себя почти хорошо. Душа пела. Избитое и травмированное тело переполняла нездоровая энергия, а кровь просто кипела от ярости. Он бы мог бросить костыль и свободно идти на загипсованной ноге, но решил, что это не самая хорошая идея. Напротив, пусть противник считает его слабым и уязвимым.

Жестко улыбнувшись, он позвонил четыре раза условным сигналом. Дверь открыл испуганный небритый толстяк с всклокоченными волосами, одетый в синий домашний халат и тапки на босу ногу. От него пахло перегаром, каким-то приторным парфюмом и табаком.

– Привет, Толстый. Что, не пустишь кореша в хату? – прохрипел Февраль и для вида пошатнулся, опираясь на костыль.

– Привет, Февраль. Что это с тобой? – удивился толстяк.

Страх сидел глубоко в его темно-карих, почти черных глазах, которые поблескивали в тусклом свете, словно у крысы. Он старался скрыть это, но ужас проступал наружу так же явно, как испарина или кровь при ранении, которая мгновенно пропитывала одежду насквозь. Испуг чувствовался в голосе и в движениях.

– Так ты, блин, впусти, и я расскажу, – зло буркнул Февраль, изображая обиду. – Мне помощь нужна. У меня есть деньги.

Упоминание о деньгах было своевременным.

– Да, конечно, заходи, помогу, чем смогу. – Хозяин квартиры мгновенно преобразился.

Алчность быстро пересилила страх, как, впрочем, и инстинкт самосохранения. Он сбросил цепочку и распахнул дверь. Февраль проковылял в темную прихожую, прищурился и рассматривал окружающую обстановку, в то время как Толстый старательно запирал засовы.

– Что случилось, рассказывай, – бросил хозяин, обернувшись к гостю.

– Да кинули меня, развели, как лоха последнего. – Февраль тяжело вздохнул и закашлялся.

Он сделал вид, что ощупывает грудную клетку, а сам незаметно взялся за пистолет, спрятанный в бинтах.

Из гостиной, раздвинув шуршащий декоративный занавес из искусственного камня, выплыла недовольная супруга хозяина квартиры.

– Вова, что это? – прозвучал в прихожей возмущенный голос.

Февраль улыбнулся, разглядывая ее. Ему мгновенно стало понятно, что данная особь женского пола совершенно не приспособлена для быта, служит лишь украшением в квартире, целый день просиживает на жопе, красит ногти да приглаживает волосы. И прическа у нее была какая-то дурацкая, старомодная, годов из восьмидесятых или девяностых. Февраль не мог припомнить, чтобы бабы теперь так ходили.

– Уйди, Маша, у нас серьезный разговор, – попросил Толстый, опасливо покосившись на гостя.

Февраль промолчал, аккуратно извлекая пистолет, запутавшийся в бинтах. Он клял себя за то, что не додумался надеть кобуру.

Супруга Толстого между тем раздухарилась не на шутку:

– Ты каждый раз приводишь в дом непонятно кого! Вечно накурят, наследят!.. В доме уже воняет твоими гостями! Не думайте, что я позволю вам здесь водку пороть!

– Заткнись!.. – взвизгнул Толстый, которому от перенапряжения в лицо бросилась кровь.

В отличие от супруги, он понимал, кто стоит рядом с ним, и прекрасно знал, что может последовать за ее словами.

– Ты мне такое говоришь? – завопила жена во весь голос. – Это моя квартира…

Февраль не дал ей договорить, ударил по лицу наотмашь загипсованной рукой. Мария отлетела, ударилась о стену и сползла на пол.

– Не надо было так круто, – сглотнув, пробормотал Толстый таким тоном, словно гость всего лишь неудачно пошутил.

Его лицо покрылось испариной, хотя в квартире работал кондиционер и было отнюдь не жарко. Просто Толстому наконец-то стало понятно, что визитер опаснее, чем кажется, и явился не с баблом, а с проблемами.

– Разоралась твоя сука, – рявкнул Февраль и резко прижал хозяина квартиры костылем к стене. – Ты, падаль, конкретно подставил меня.

– Я ничего не делал, – бледнея, прохрипел Толстый. – Дал тебе нормального клиента.

– В натуре, что ли? – Февраль ткнул ствол пистолета в нос собеседнику и осклабился. – Этот нормальный опустил нас на бабки, а потом хотел замочить. Я соскочил, а Профессора он завалил. Босяк усох, а ты тут колотишь. Чего гнал, что бабок будет немерено? Думал, эта параша на дурняк прокатит?

– Я и правда не понимаю, что случилось. Может, вы что-то не так сделали? – выдавил из себя Толстый, закатывая глаза от удушья.

Февраль убрал костыль от горла жертвы. Хозяин квартиры упал на колени и стал судорожно ловить ртом воздух. Жена его лежала на полу в бессознательном состоянии. Из рассеченной скулы женщины текла кровь. Толстый одернул ее задравшийся халат и испуганно посмотрел на гостя.

Тот ухмыльнулся и велел:

– Ну, начнем, – выдохнул Сергей Живцов и похлопал по плечу водителя, чтобы тот остановил машину.

Темно-синяя «Тойота» затормозила перед полуразвалившимся бревенчатым домом, обнесенным покосившейся изгородью. Горелый с трудом выбрался из салона, захлопнул дверцу, расправил плечи, окинул взглядом ветхое жилище и скривился.

– Что-то стремно выглядит. Откуда тут бабки?.. Здесь бомжи, наверное, ошиваются.

– Больше оптимизма, – подбодрил его Живцов, открывая папку с документами. – Судя по бумагам, тут живет Зеленова Мария Петровна, тысяча девятьсот двадцатого года рождения. Домик, конечно, дрянь, но у старухи большая пенсия, а тратить ее некуда. Прикинь, сколько у нее за это время на книжке скопилось. Лимон, не меньше. Надо только с ней поаккуратнее, чтобы не крякнула раньше времени. Ты, Кот, остаешься в машине, а Стена пойдет с нами.

Парень лет около тридцати внушительных габаритов с вечно сонным видом получил кличку Стена в местах не столь отдаленных. Однажды он признался сокамерникам, что работал в театре электриком, и как-то в одном спектакле ему доверили сыграть роль стены. Настоящий актер был пьян, не мог стоять на ногах, поэтому годился лишь на роль дров. Так кличка и пристала к нему навсегда. Парень был абсолютно безынициативный, но отлично выполнял приказы и при этом никогда не задумывался. Выбравшись из джипа, он поплелся за товарищами, слабо понимая, зачем они вообще заехали в эту глушь.

Живцов осторожно постучал в калитку, и она сама собой открылась с противным скрипом. Сзади залаяли собаки. Живцов прислушался, затем сообразил, что никто к ним не выйдет, и вошел во двор. Стена с Горелым молча последовали за ним.

На первой же ступеньке крыльца Живцов провалился сквозь подломившиеся гнилые доски и порвал брюки. Выругавшись, он потянул за дверную ручку, и она осталась у него в руках. Следом на Сергея рухнула дверь.

Гости отшатнулись, увидев древнюю старуху с желтым восковым лицом, изборожденным глубокими морщинами. Она смотрела на них, но не видела.

Живцов отшвырнул в сторону поломанную дверь и заговорил официальным тоном:

– Здравствуйте, Мария Петровна. Мы представители коллекторского агентства. У вас имеется задолженность. Вы брали кредит на развитие бизнеса…

Не слушая его, старуха прошаркала мимо, цепляясь за сгнившие перила, спустилась по самому краю ступенек и заковыляла к покосившемуся туалету.

– Мы пришли, чтобы взыскать задолженность, – растерянно продолжил Живцов, наблюдая за старухой.