Марко Незе - Спрут Страница 10

Чиринна уставился куда-то вбок, словно ревность его оглушила.

— Можете, можете, но сейчас убирайтесь. Исчезните.

Каттани не спеша погладил хромированный нос «ровера». Так же неторопливо повернулся и направился к двери. «Проклятая полицейская ищейка, — злобно повторял про себя Чиринна, — здесь у тебя не выйдет командовать. Здесь мы на Сицилии, на моей родной земле».

Им овладела дикая ярость. При мысли, что он должен отказаться от Титти, его бросало в дрожь, он задыхался от бешенства и возмущения.

Эльзе стояла с кистями в руках перед белым холстом. Из окна гостиной в вечерних сумерках виднелось море, усеянное десятками дрожащих огоньков. Синьоре Каттани хотелось перенести это зрелище на полотно. Но ей никак не удавалось сосредоточиться. Она отложила кисти и вышла на террасу. Воздух был свеж и прохладен, и она зябко передернула плечами. Потом обвела взглядом панораму раскинувшегося внизу города, остающегося для нее все еще чужим, города, который (теперь она была в этом уверена) навсегда отнимет у нее мужа.

Где он сейчас? Все еще возится со своим расследованием? Вечно идет по какому-нибудь следу в надежде, что тот его куда-то выведет? Или же развлекается с этой шлюшкой-герцогиней? «Во всяком случае, — с горечью думала она, — я теперь уже не часть его жизни, я для него постороннее существо». Но к этой мысли она все-таки не могла привыкнуть.

Она возвратилась в гостиную. Налила на донышко коньяка. Почувствовала, как алкоголь обжигает горло и наполняет теплом все тело. На цыпочках пошла заглянуть в комнату дочери и послушала, как девочка глубоко дышит во сне. Допила последние капли коньяка и решительно направилась к телефону. Набрала номер Нанни Сантамарии.

— Позавчера вы приглашали зайти к вам выпить бокал вина? Не забыли? Вам удобно, если я приду сейчас?

— Жду вас с распростертыми объятиями, — был восторженный ответ.

Без лишних церемоний, как только Эльзе пришла, они обнялись. Помогли друг другу сбросить одежду. Упали на постель и занялись любовью, не обменявшись ни единым словом. Потом она покрылась простыней, натянув ее до подбородка, закурила сигарету. Волосы ее рассыпались по подушке. Она лежала неподвижно, поглощенная своими мыслями. Журналист испытывал странное чувство, будто ее здесь нет. Немного раздосадованный, он спросил:

— В чем дело? Ты недовольна?

— Да нет, совсем другое, — пробормотала Эльзе.— Дело в том, что сейчас я отдаю себе отчет, что поступила, повинуясь бессознательному порыву. Меня подтолкнуло не желание заняться с тобой любовью, а намерение отомстить ему — моему мужу. — Она свернулась калачиком под одеялом. — Мне так хочется, чтобы он по-прежнему оказывал мне внимание, но ему на меня наплевать. Я его больше не интересую. И вот я иду на все более жалкие уловки, чтобы встряхнуть его, пробудить в нем ревность... — Она подняла глаза. — Сегодня в этой мерзкой игре я использовала тебя. Наверно, тебе это не очень неприятно...

Сантамария попытался сохранить хорошую мину при плохой игре.

— Не будем делать из этого драму. Мне хорошо и так. В следующий раз будешь более довольна и ты.

— Следующего раза не будет, — сказала Эльзе, одеваясь.

Она порывисто схватила сумочку и вышла из комнаты, даже не кивнув на прощание. Захлопывая за собой дверь на лестницу, она услышала за спиной звучавший чуть ли не умоляюще голос:

— Могу я тебе завтра позвонить?

Засада

Поздним вечером, когда его жена лежала в постели другого, Каттани захлопнул толстую папку. Отодвинул ее от себя и потер покрасневшие от усталости гла- . за. Напряжение не оставляло его. Он взглянул в окно. Две патрульные машины возвращались с включенными мигалками. Он надел плащ, вышел на улицу и направился домой. Чистое небо было усыпано звездами. Каттани вспомнился его старый дед, который в детстве указывал ему на эти светящиеся точки, называя каждую своим именем. Теперь эти названия окончательно выветрились из памяти. Воспоминания вызвали печальную улыбку.

На стоянке осталась только его машина, припаркованная в слабо освещенном углу. Мотор завелся со второй попытки. Миновав пустынные бульвары, он выехал на приморскую набережную. На горизонте взошла полная луна, все вокруг дышало спокойствием.

В зеркале заднего вида Каттани вдруг увидел фары двух мотоциклов, которые быстро догоняли его. Он попробовал сбросить скорость, и мотоциклы тоже замедлили свой бег и, не обгоняя, пристроились в хвост к его машине. «Черт, — выругался он, — эти не иначе, как по мою душу». Он достал из-под приборного щитка пистолет и положил рядом с собой на сиденье, ни на секунду не переставая следить за двумя огнями в зеркальце. Но, как ни напрягал он зрение, ему никак не удавалось хорошенько рассмотреть лица мотоциклистов, ведь головы их закрывали шлемы. Машина въехала на спуск, ведший к туннелю. Она словно погружалась в голубоватое сияние неона.

В это мгновение Каттани резко затормозил, бросил машину поперек проезжей части и остановился. Оба мотоцикла чуть не налетели на автомобиль, но преследователи не растерялись. Они сразу же открыли огонь, однако их выстрелы не достигли .цели. Каттани с пистолетом в руке выскользнул из машины. Он быстро выстрелил два раза подряд и поразил в голову и в грудь одного из нападавших, который недвижимо распростерся на асфальте.

Защищенный кузовом машины, Каттани прицелился и выстрелил во второго. Раздалось приглушенное проклятие. Он увидел, как незнакомец левой рукой схватился за окровавленную правую. Ранение заставило выпустить пистолет, и человек бросился поднять оружие. Но Каттани его опередил и ногой отшвырнул пистолет далеко в сторону.

Одним прыжком комиссар настиг незнакомца. Сильно ударил ногой в низ живота, сбивая дыхание. Затем вновь бросился на него и прижал к борту машины. Противник истекал кровью и больше не сопротивлялся. Комиссар сорвал с него шлем и увидел перед собой искаженную от злобы физиономию Санте Чиринна. Тут ему показалось, что он узнал и убитого. Это был тот парень со зверской рожей, который не сводил с него глаз в автомобильном салоне.

Провинциальные государственные чиновники почти всегда относятся с подозрением к телефонным звонкам из Рима. Когда звонят из столицы, говорят они, то это или сулит какие-нибудь неприятности, или же преследует чьи-то личные цели. Поэтому, когда дежурный телефонист объявил: «Рим на линии. Говорите»,— Каттани скривился.

Но тотчас успокоился, услышав в трубке голос Каннито:

— Ваше превосходительство, рад вас слышать.

— Как поживаешь, Каттани? До меня дошло, что тебе пришлось участвовать в перестрелке. Ну, рассказывай, рассказывай.

Комиссар постарался как можно меньше драматизировать тот эпизод.

— Обычный случай на работе, — сказал он. И добавил:— Главное, что благодаря этому следствие значительно продвинулось вперед.

Затем он размашисто что-то записал на листке. Подчиненный, который положил перед ним на стол бумагу, взял ее, вложил в папку и на цыпочках вышел.

— Тот подонок, что приказал долго жить, был вооружен пистолетом, из которого убили Де Марию. Да, да, тем самым. У научно-экспертного отдела никаких сомнений. Видите ли, что касается Де Марии, то мне еще остается уточнить побудительную причину убийства, а в деле Маринео я, убежден, все выяснил до конца.

— Ну что же, это действительно приятные известия, — сказал звонивший из Рима. Он сидел у себя в кабинете и достал из ящика папку темной кожи. — Так же и мои дела приняли благоприятный оборот. Да, да. Помнишь, в нашем разговоре я упоминал о важном назначении? Так вот, дорогой друг, теперь это очень близко. Осталось лишь преодолеть некоторые мелкие препятствия. Так, маленькие формальности.

Он положил руку на верхний правый угол папки и кончиком среднего пальца принялся отсчитывать страницы. Дойдя до пятой, он начал ее открывать с мучительной медлительностью, словно электрик-любитель, боящийся, что дернет током. Отогнув страницу номер пять до половины, он склонил голову набок и принялся внимательно изучать следующую. С улыбкой облегчения он отметил, что на третьей строке в середине напечатанного на машинке слова «президент» обнаружилось что-то вроде запятой — серая кривая закорючка. Это был седой волосок из брови, один из тех, что высокопоставленное лицо имело обыкновение у себя выдергивать и стратегически располагать меж своих особенно секретных документов. В случае, если бы какому-нибудь любопытному вздумалось совать в них нос, волосков не оказалось бы на месте.

Телефонный собеседник Каттани, казалось, был вполне удовлетворен результатами произведенной проверки.

— Послушай-ка, — он снова обратился к комиссару. — Ты сказал, что задержал второго нападавшего. Что это за тип?

— Подонок, который вообразил себя бог знает кем. Мелкий мафиозо.