Владимир Колычев - Волчьи ягоды Страница 10

– Один живешь?

– Нет, с мамой. А что?

– Не верю.

– Почему?

– Потому что скрипку не слышу.

Карина чувствовала себя неловко. Как ни крути, она сама навязывалась Антону, а иначе, как унижением, это не назовешь. Но она не привыкла унижаться, поэтому и появилось желание позлить его.

– Скрипку?

– Такой «ботаник», как ты, обязан играть на скрипке.

– Я «ботаник»? – как-то не очень обиделся он.

– А разве нет?

– Ну, если ты так думаешь…

– Хочешь со мной поговорить?

– Я?! С тобой?!.. Ну, мне вообще-то домой надо…

– Мамочка ждет? Сопли сынку утереть?

– Чего ты хочешь? – нахмурился Антон.

– Не хочу, чтобы со мной в подъезде «ботаник» жил.

– Ты можешь переехать.

– Да нет, лучше я тебя перевоспитаю…

Она вдруг схватила его за грудки, резко потянула на себя, разворачиваясь вокруг оси, и втолкнула парня в распахнутую дверь. Антон вместе с ковровой дорожкой проехался по скользкому линолеумному полу, но на ногах устоял, даже пакет из рук не выронил.

– И как это называется? – с легкой иронией спросил он.

– Похищение «ботаника», – усмехнулась Карина, закрывая за собой дверь.

– Ты начинаешь мне нравиться, – усмехнулся Антон и, оправив помятую рубашку, без приглашения зашел в гостиную, сел на диван, поставив пакет под ноги. – А так я тебе нравлюсь?

– Терпеть не могу «ботаников».

– Я не «ботаник».

– Кофе будешь?

– Мне домой нужно.

– Ну вот, а говоришь, что не «ботаник»…

– Хорошо, я сейчас приду. Я так понимаю, ты о чем-то хочешь со мной поговорить.

– Да, есть желание…

Антон ушел, а Карина, смеясь и высоко вскинув голову, отправилась на кухню. Поставила на стол бутылку коньяка, пару рюмок. И за сервелатом в холодильник полезла…

Антон вернулся минут через двадцать. К этому времени она и стол успела накрыть, и переодеться, и макияж освежить.

– Выпьем? – спросила она, показав на журнальный столик в гостиной, на котором стояла бутылка коньяка, а на тарелке лежала лимонная и колбасная нарезка.

– Ну-у…

– Не бойся, это бесплатно…

– Да нет, у меня есть деньги.

– Ты идиот? – улыбнулась Карина. – Юмора не понимаешь? Или ты реально думаешь, что я проститутка?

– Я так думаю? – удивился Антон.

– А разве нет? Что ты подумал обо мне там, в ресторане. Братва, девочки, пьянки, гулянки… Пьяная девочка подкатилась к тебе, да?

– Ну, не пьяная.

– И здесь к этой девочке ходят всякие, да?

– Ну да, видел двоих…

– Даже двоих? А их тут больше было. Шах был. Косолап был. Знаешь, кто это такие? – Карина подсела к Антону на диван, одной рукой игриво обняла его за плечи, другой – разлила коньяк по рюмкам.

– Зачем это мне знать? Я же «ботаник», – усмехнулся он. Но руку ее со своего плеча не снял.

– Да нет, не «ботаник» ты. Просто ботва. Есть братва, а есть ботва… В институте вас такому не учат?

– Нет, не учат.

– Ничего, жизнь научит…

– Ну да, жизнь – самый лучший учитель, – кивнул он. – С этим не поспоришь.

– Ты – ботва, я – братва. За это и выпьем.

– Ты – братва?

– Поселок у нас на две половины разбит. Шах держит одну половину, Косолап другую. А я держу их обоих.

– В смысле, держишь?

– Сегодня блатные на них наехали. Куда они пошли? Ко мне. Сначала один пришел поплакаться, потом другой…

– Блатные наехали?

– Тебе это знать необязательно, – осеклась Карина. – Тебя это не касается.

– Хочешь сказать, что братва обращается к тебе за советом?

– И за советом, и за ценными указаниями. Они мне подчиняются, – слегка преувеличила Карина.

– Если так, то ты самая крутая в поселке, – с сомнением посмотрел на нее Антон.

– Первый парень на деревне…

– Но ты же не парень.

– Ну почему же? Когда на пустырях махалась, парнем была. И когда таксистов строила…Ты помнишь урода, который на меня на станции наехал? Избила я его потом, очень сильно избила. А таксисты нам теперь платят. И таксисты, и торгаши на барахолке, и с «видюшников» копейка капает… Вот и скажи мне, кто я – баба или мужик?

– Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик, – сдавленно улыбнулся Антон.

– Вот-вот…

– Я даже не знаю, как мне быть, – озадачился он. – Если ты мужик, то я кто?

– Не забивайся. – Карина сама придумала эту игру, и раз уж Антон ее поддержал, то в самый раз распускать паруса. – Ты очень классный парень. И ты мне нравишься… Я еще никогда никого не добивалась сама. Всегда добивались меня. Не веришь?

– Верю, – не задумываясь, ответил он. – Ты красивая. Такие женщины нравятся мужчинам. Думаешь, почему я тогда, на станции, вступился за тебя?

– Э-э, ну да, ты вступился… А я послала тебя далеко-далеко. Невежливо… Извини.

– За что? За то, что послала?

– Да нет, за то, что веду себя как дура… Просто ты нравишься мне. Очень нравишься…

– Ты правда ведешь себя глупо, – совсем не оскорбительно улыбнулся Антон. – Но мне нравится, как ты себя ведешь. И сама ты мне нравишься… – И вдруг привлек ее к себе и поцеловал в губы.

Карина не смогла его оттолкнуть. Голова вдруг пошла кругом, как будто через этот поцелуй в кровь впитался сразу литр вина. Руки и ноги приятно онемели, нервы томительно завибрировали, низ живота налился волнительной тяжестью. Где-то внутри образовался горячий вакуум, который заполнить мог только Антон…

А он не торопился, распаляя в ней страсть. Руки у него ласковые, нежные и вместе с тем сильные, уверенные. Она готова была умереть в жарких объятиях Антона, если он вдруг остановится. Но он не останавливался. В момент кульминации из груди ее вырвался громкий протяжный стон. И плевать, если его услышит вся улица. Это совсем не стыдно – принимать в себя желанного мужчину. Единственного желанного мужчину. Другого больше не будет, Карина точно знала это…

Глава 9

Когда они сидели на кухне – Антон вдруг захотел есть, сам себе сделал омлет и сейчас с аппетитом уминал его, – Карина, с нежностью глядя на него, неожиданно произнесла:

– Зря ты это сделал.

– Что сделал? – не понял он.

– Совратил меня… Теперь ты обязан на мне жениться.

– Это интересно, – иронично усмехнулся Антон.

– Ты можешь бросить свою Аньку. Но меня бросить не можешь.

– Почему?

– Потому что я тебя убью.

– Ты это серьезно?

– Серьезней не бывает. Я тебя люблю. И требую к себе того же.

– Требуешь?

– Требую.

– Мужчину нельзя удержать силой, – покачал он головой.

– Можно. Если очень любишь, то можно… А ты что, собираешься от меня удрать?

– Ты же мафия, ты же из-под земли достанешь, – вроде бы в шутку, но с серьезным выражением лица ответил Антон.

– Достану.

– Спасибо.

– За что? – удивилась Карина.

– Пока еще не за что… Я сам хочу, чтобы кто-нибудь меня удержал. Надоело болтаться от берега к берегу… Знаешь, как в песне: «обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад». И со мной та же песня, в том смысле, что удержать меня не трудно…

– Ты сам удерживаться рад?

– Что-то в этом роде… Надеюсь, на цепь ты меня не посадишь?

– Нет… Ты правда останешься со мной?

– Ну, если ты настаиваешь…

– А если бы не настаивала?

– Ешь! – Антон провел вилкой над ее половиной сковородки.

– Сейчас, только докурю… Э-э, тебе дым не мешает? – спохватилась она.

– Мешает. Но я привык. В камере всегда так накурено, что хоть топор вешай.

– В камере? В какой камере?

– В тюремной, – как о чем-то само собой разумеющемся, ответил он.

– Ты что, сидел?

– Да, четыре года отмотал…

– За что?!

– За кражу. Хату выставил.

– Хату?!. Выставил?!. Ты что, серьезно?

– Абсолютно!

– Четыре года?.. За кражу?.. По тебе не скажешь… И татуировок у тебя нет…

– Татуировки «блатняк» выкалывает, а я просто вором был. Мне особые приметы не нужны.

– Вором был?

– Да, квартиры чистил.

– Зачем?

– Деньги нужны были.

– А институт? Это что, липа?

– Почему липа? Отсидел, поступил, осенью четвертый курс начну.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать шесть.

– Я тебе не верю.

– Почему?

– Не выглядишь ты на двадцать шесть, намного моложе кажешься. А если ты сидел, то не можешь выглядеть моложе своих лет. Не похож ты на уголовника…

– А это каждый сам для себя решает, быть ему похожим на уголовника или нет. Я решил, что мне это не нужно. Я работаю тонко, мне уголовный антураж ни к чему.

– Ты работаешь?

– Да, иногда. Редко, но метко. Без жаргона и татуировок, – снисходительно улыбнулся Антон.

– А институт зачем?

– А что мне, по-твоему, по «малинам» шататься? Мне это неинтересно. Мне больше нормальная жизнь нравится.

– А блатным быть – это не нормально?

– Блатной блатному рознь. Есть люди, а есть «бакланы». «Бакланов» больше. Эти крыльями по жизни машут, а на выходе – одно дерьмо. Бывает, что и реальные люди ведут себя как «бакланы», но это их проблемы, меня они не касаются. Я живу как живу. С мамой живу, учусь, решаю проблемы с финансами.