Александр Казанцев - Искатель. 1988. Выпуск №6 Страница 10

В чем же тайна нуля? Очевидно, в истории его возникновения. Нуль вакуума позволил произнести обратное действие — восстановить из квантов вакуума частички вещества и антивещества, а потом извлечь из них внутреннюю энергию связи, от взрыва которой уберегли человечество тот же Никита Вязов и его командир Бережной.

«Коэффициент любви», введенный под корень слагаемым со знаком минус, хотя и равен нулю, но не допускает перемены местами массы Вселенной и массы летящего тела, будь то комар или звездолет. Надя почувствовала, что нащупывает нечто новое, отличающееся от теорий относительности и абсолютности. Академик Зернов бесспорно прав, считая, что всякое движение происходит относительно Вселенной. Но Эйнштейн тоже прав. Парадокс времени существует!

И еще один любопытный вывод, увлеченно размышляла Надя. Представим себе, что из одной точки Вселенной разлетаются в противоположные стороны два космических корабля и каждый из них достигает предельной эйнштейновской скорости. Но ведь относительная их скорость, казалось бы, будет равна двойной скорости света! Не будет ли это опровержением эйнштейновских выводов? Будет, если опять-таки не учитывать масс. Дело в том, что нельзя исходить из того, что корабли разлетаются из некоторой абстрактной невесомой точки. Нельзя признать любой из этих кораблей неподвижным, поскольку он перемещается относительно первоначальной точки, принадлежащей Вселенной, которая обладает бесконечной массой. Нельзя рассматривать движение одной малой массы относительно другой, если обе эти массы меняют свое положение относительно Вселенной. Раскрытая тайна нуля обязывает относить движение к массе, равной бесконечности, иначе будет получаться математический абсурд.[3]

Однако от таких выкладок голова может пойти кругом.

Взглянув вниз, она похолодела: город остался где-то позади, как и теплый поток воздуха, поднимающийся от него — от его зданий, улиц, промышленных предприятий, наконец, от его рек.

Под дельтапланом плыл сплошной зеленый массив — результат лесонасаждений последних ста лет.

Куда ее занесло? Где Звездный городок? Она слишком увлеклась математикой и, придя к открытию, не может теперь сообщить о нем Никите. А через день-два будет уже поздно.

Но как сесть в лес? Она однажды уже повисла на сосне. Что это блестит за лесом? Водохранилище? Пожалуй, это еще хуже! Придется садиться на берег.

Но дельтаплан, словно испугавшись предстоящей посадки, затрепетал. Ветер! Ветер, который принесли веерообразные перистые облака, не замеченные Надей. Вихрь завладел дельтапланом и с яростной силой понес его неведомо куда!

Она уже не летела, а падала, падала на водную гладь.

Удар был сильным. У Нади помутилось в глазах. Она плашмя ударилась о воду, от боли слезы заволокли глаза. Судорожно глотнула воздух и… ушла под воду.

Надя с ужасом поняла, что тонет и что теперь никто не придет ей на помощь, спрыгнув с высокого моста.

А как же тайна нуля? Уточненная формула Лоренца с «коэффициентом любви»? Новая теория, которую она открыла? И Никита, вернувшись через тысячу лет, даже не сможет разыскать водохранилище, в котором она утонула!

Собрав последние силы и превозмогая боль, Надя вынырнула, глотнула еще раз воздух, поняв, что сейчас уйдет в воду навсегда… и вдруг увидела протянутую сверху чью-то руку.

На гибкой лестнице, выброшенной с неизвестно как оказавшегося здесь взлетолета, к ней наклонилась фигура элегантного человека со светлыми кудрями до плеч.

Бурунов? Откуда?

Надя хотела было, как и в прошлый раз, отрицательно замотать головой, но… Никиты Вязова рядом не было, и она воспользовалась предложенной помощью.

Константин Петрович Бурунов помог ей ухватиться за гибкую лестницу, зацепившись сам за верхние ступеньки ногами и придерживая Надю за мокрые плечи руками.

Потом спасатели взлетолета включили механизм, втягивающий лестницу. Сразу несколько рук помогли Наде забраться в кабину, где она без сил упала на пол.

Надя не знала, откуда появился здесь профессор Бурунов, но это был именно тот человек, который мог понять ее. И, застонав, она произнесла:

— Константин Петрович! Я открыла тайну нуля.

— О чем вы говорите, милая Надя? Сейчас вам лучше находиться в покое.

— Я нашла «коэффициент любви».

— Вы явно бредите, дорогая. Постарайтесь отвлечься.

— Нет, это не бред! Выслушайте меня. Надо задержать рейс звездолета.

— Поверьте, Надя, легче остановить Луну.

— Ну вот! — рассердилась Надя. — На этот раз бредите уже вы, а не я!

— Еще раз умоляю вас, постарайтесь забыться, — говорил Бурунов, давая ей понюхать протянутый одним из спасателей флакончик.

Надя почувствовала, что все плывет перед глазами.

— Куда доставить? — спросил командир спасателей.

— Я думаю, что придется прибегнуть к транквилизаторам. Приступ начался еще перед прыжком с университетского балкона.

— Тогда в «приют спокойствия».

— Я не хочу, не хочу в «приют спокойствия»! — Надя, как ей казалось, кричала, хотя на самом деле только шептала.

— Успокойтесь, милая Надя. Как только я узнал в университете о вашем неосторожном прыжке с балкона, я вызвал взлетолет спасателей, дежуривший около метромоста, и мы полетели следом. Нам удалось догнать вас, когда вы, кружась, набирали высоту. Потом мы не упускали дельтаплан из виду. К счастью, нам удалось вовремя прийти на помощь. Этот ветер мог наделать бед! Вы скоро вернетесь к Виталию Григорьевичу, который уже все знает, поскольку я с ним связался по браслету личной связи.

— Нет, дедушка еще не все знает! Вы с ним первыми должны узнать и о «тайне нуля», и о «коэффициенте любви».

— Опять бред! — воскликнул Бурунов. — Какое несчастье!

— Это вовсе не бред! Не смейте так говорить! Это отношение масс комара и земного шара.

— Какой ужас! — в отчаянии воскликнул Бурунов. — Какой-то комар и земной шар! — И уже другим тоном добавил: — Мы с Кассиопеей завтра же навестим вас в «приюте спокойствия». Вы проведете там день-два. У современных психиатров есть удивительные средства. Подождите до завтра…

— Завтра может быть уже поздно! Звездолет готовится к старту! А его надо задержать! Я говорю вам об этом, а вы как будто не слышите. Надо сообщить всем о «тайне нуля».

Взлетолет опустился на лесной полянке. От белого дома с колоннами к ним спешили люди в белых халатах.

Они подвезли к взлетолету носилки-каталку. Потом осторожно переложили Надю на них. При этом боль во всем ее теле вспыхнула с новой силой.

Рядом с носилками шли Бурунов и седоусый врач, принимавший пациентку.

— Я требую, я настаиваю, чтобы меня выслушали, — твердила Надя.

— Я полагаю, профессор, для успокоения пациентки надо пойти ей навстречу и выслушать, — обратился к Бурунову врач.

Когда через некоторое время Надю перенесли в кровать, Бурунов сел у изголовья, терпеливо выслушал ее сбивчивый рассказ о том, как она догадалась в полете ввести в формулу Лоренца под корень квадратный отношение масс улетевшего и оставшегося тел. Отношение это равно нулю, поскольку в знаменателе стоит бесконечная масса Вселенной. Поэтому результат формулы не изменится. Однако поменять местами массы улетевшего и остающегося тела, то есть произвольно считать одно из них неподвижным невозможно, поскольку в этом случае выражение станет мнимым.[4]

Бурунов все прекрасно понял. Теория абсолютности академика Зернова, с которой он связал свою научную деятельность, действительно может оказаться под ударом, если всерьез отнестись к этому «математическому бреду». И он решил, что обнародование его ничего, кроме вреда, не принесет. Вместе с тем надо было успокоить Надю и направить ее мысли по другому руслу. И он стал убеждать ее:

— Я в восторге, Надя, от сделанного вами открытия.

— Я вам верю, Константин Петрович, — обрадовалась Надя. — Вы спасли не только мою жизнь, вытащив меня из воды, но и нечто более важное — научное обоснование для отмены вылета корабля. Как истинный ученый, вы не можете не видеть что теория абсолютности опровергается моим открытием.

— Милая Надя, в том-то и дело, что в строго научном плане все обстоит совсем наоборот, — это был вдохновенно придуманный Буруновым ход. — Ваше открытие на самом деле подтверждает правильность теории абсолютности вашего деда. Виталии Григорьевич прекрасно поймет это, а научный мир отдаст вам должное. Вы нашли именно то, чего не хватало Виталию Григорьевичу. Ввели отношения масс, доказав, что всякое движение надо рассматривать только относительно всей Вселенной, находящейся в относительном покое.

— Как так? — встревожилась Надя. — Разве только такой вывод можно сделать из того, что я вам рассказала?