Сергей Зверев - Дикий опер Страница 11

Отправив девушку восвояси, он вошел внутрь и тут же пожалел, что не оставил папку в машине. Мусоросборник напоминал дно большой лифтовой шахты, куда сваливался мусор со всех этажей. Оставлять ее за дверью было глупо, а потому он, зажав ее под мышкой, занялся раскопками. В конце концов, не так уж много в гостинице людей, балующихся креветками. Разыскав среди груды отходов выдернутую из горшка и выброшенную вместе с засохшим фикусом деревянную рейку, которая, по-видимому, этот фикус и поддерживала до самой его смерти, он посмотрел на часы. В его распоряжении был один час и пятьдесят три минуты. Если, конечно, «муниципалитет» пунктуален и приезжает минута в минуту.

Очень быстро он стал классифицировать мусор по принадлежности. Гора отходов с человеческий рост, лежащая перед ним, состояла из разных категорий. Вот этот хлам, с опилками и стружкой – из столярной, табличку на которой он успел разглядеть, поспевая по коридору за портье. Сотни черных, свернутых в шар полиэтиленовых пакетов – из номеров, дело рук горничных. Разворачивать придется каждый, и Антон, разрывая тугие мешки одним движением, ронял на свои рукава чужие окурки, фантики, пустые пачки сигарет, использованные презервативы и даже белокурый женский парик.

Гостиница живет своей жизнью, немного отличающейся от нормальной. Здесь все проще. И, если рядом с презервативами обнаруживается парик, значит, ночь была чертовски хороша…

Через час поисков, ненавидя запах, идущий от него, Копаев кончиками пальцев выдернул из пачки сигарету и закурил. Отошел к стене и понял, что за те пятьдесят три минуты, если по дороге с водителем мусоровоза не случится сердечный приступ, он ничего не найдет. Нужен оригинальный ход. Или, на худой конец, просто разумный. Догадка. Наитие с небес, опустившееся в это зловонное, плохо вентилируемое помещение. Но музы сюда не забредают даже по ошибке, им тут нечего делать. Хотя музу можно провести и завлечь сюда обманом.

Креветки, «Портер»… Он перелопатил уже полтонны мусора, шелестящего, чавкающего и сочащегося, но не обнаружил среди этих мешков ни одного, где присутствовала бы упаковка из-под креветок или бутылки из-под портера. С бутылками можно не надеяться. Они сюда не спускаются. Тормозятся наверху, чтобы реализовываться в пункты приема. То же самое – с алюминиевыми банками из-под напитков. Потому он и не нашел ничего, кроме трех фигурных бутылок из-под водки, не пригодных под сдачу, да с десяток таких же емкостей из-под вина.

Один раз ему посчастливилось – он наткнулся на пакет, принесенный из триста семнадцатого номера. Не найдя в нем ничего более примечательнее какой-то квитанции, он сунул ее в карман и продолжил раскопки.

Креветки, креветки… Или, как пишет эксперт-криминалист Молибога, – «вареные креветки». Ну, понятно, что вареные. Сырые креветки, это то же самое, что и живой рак. Антон не видел ни одного, кто пил бы «Портер» и закусывал его сырыми раками.

Муза, прорвавшись сквозь наглухо запертые двери мусорной шахты, испачкала крылья, порвала подол платья и рухнула, тренькнув лирой, у ног советника.

Креветки… Они вареные! Никто не станет варить креветки в номере! – что он ищет?! Он ищет упаковку из-под креветок, маленьких красных морских тараканов, считающихся деликатесом, разрывая мешки с мусором из гостиничных номеров!

В «Потсдаме», как и в других гостиницах, считающих себя пятизвездочными отелями, пища готовится исключительно на кухне!..

Когда он вернулся к горничным, число которых за последний час заметно поубавилось, оставшиеся сдержались изо всех сил, чтобы не наморщить носики. От следователя несло так, словно он пил весь вечер, всю ночь, утром вылез из мусорного бака, похмелился и пришел.

– Где смена поваров, работавшая в эту ночь? – Можно было с этим вопросом зайти напрямую к дежурному администратору, но Копаев был уверен, что сейчас поступает правильно. – Я задал вопрос из области теоретической физики?

Одна из обладательниц тонких длинных ног и коротенького фартучка показала на стену. В этом направлении находился выход из «Потсдама», Донское кладбище, Париж, Куба, Япония и Омск. Люди, отвечающие подобным образом, не понимают, что показывают при этом на себя.

Оказалось, имелась в виду комната, расположенная через стену. Там переодевалась для отбытия домой раскрасневшаяся за сутки бригада поваров и поварят. Они должны были уйти через несколько минут, но как раз именно этого времени им и не хватило. Антон без стука вошел в комнату и обнаружил там троих людей в городском одеянии, которые стоя ожидали четвертого, снимающего белые хлопчатобумажные брюки. Ждали они его, если соразмерять время с содержимым пивных бутылок в их руках, порядка десяти минут. Но губит людей не пиво, губит людей вода. Та, что вдруг прорвала кран на кухне, и один из отработавших смену кухонных работников остался, дабы перепоручить работу прибывшим слесарям.

– Здравствуйте, господа, – сказал, не скрывая удовольствия, Копаев. – Вижу, торопитесь. Понимаю. А потому спрашиваю – лезть в карман за удостоверением или на слово поверите? У меня руки, видите ли, грязные.

Он вспомнил. Один из четверых, присев на стул, вспомнил! Это он готовил креветки под чесночным соусом в половине одиннадцатого вечера. Пришла Майя и сказала: «Приготовь козлам креветок». – «Почему козлам?» – спросил он, догадываясь по лицу Майи почему. «Доллар пожалели», – ответила Майя, и повар понял, что ошибся.

Он сварил креветок, выложил на блюдо, украсил зеленью, приготовил в горшочке соус и вызвал Майю. Но той почему-то не оказалось на месте («Майя в это время была с Колмацким в «люксе», – вспомнил Антон), и заказ унесла Зина.

«Парад имен!» – взревел внутри опера УСБ демон.

– Она говорила, в какой номер готовится заказ?

Не говорила.

– Кто-то еще этой ночью заказывал креветок? Я ко всем обращаюсь.

Все помотали головами – не слышали о таком.

Копаев вернулся к горничным. Их стало в два раза меньше. Наступала смена, и Антону посчастливилось, что он вообще кого-то застал.

– Где Зина?

Молчание было ему наградой. Группа работниц тянула время, чтобы переодеться и уйти.

– Хотите стать главными героинями сериала «Разочарованные»? – удивился Копаев. – Не вижу проблем. Рисую перспективы. Через три минуты после того, как я не получу ответа, ни одна из присутствующих дам хранить трудовую книжку в этой гостинице уже не будет. После этого попробуйте только сунуть нос на Тверскую – увезу за сто первый километр.

Антон очертил в воздухе круг, означающий МКАД, отмерил от края обеими руками аршин в сторону и показал, где будут находиться упрямые горничные. Если соразмерить масштаб, это было уже где-то под Самарой. Не «сто первый», разумеется, но Копаев изо всех сил старался дать понять, что ради такого дела государственного бензина не пожалеет.

– Зина вместе с Колей пошли к нему домой.

«Я сегодня сойду с ума», – подумал Копаев, но вслух терпеливо пробормотал:

– Кто такой Коля, где Коля живет? Как Зина выглядит?

На этот раз ему повезло. Не придется ни в мусоре ползать, ни заманивать на свалку уже затаившую обиду музу. Горничная Зина, честно отработав смену, ушла с электриком Колей, имеющим в «Потсдаме» статус Тарзана, к нему домой на Шаболовку. Неподалеку от этого дома пишутся сценарии для «АБВГДейки». А что касается последнего вопроса следователя, Зина – девушка приятной наружности двадцати двух лет, имеющая каштановые волосы, зеленые глаза и особую примету: ее Коля ужасно картавит и заикается.

– Картавый, заикающийся Тарзан? – переспросил Копаев. – Ну-ну. Хотелось бы посмотреть, как он колотит себя в грудь и оглашает джунгли победным криком.

В коридоре, на выходе из хозблока в фойе, он вдруг столкнулся с Занкиевым. Не справясь с эмоциями, Сагидулла Салаевич дернул носом, но в основном выдержал неожиданность стойко.

– Почему вы меня не известили, что допрашиваете моих людей?

Антон хотел выйти, не заметив управляющего, но его вопрос заставил оперативника сбросить обороты и остановиться.

– Вы не видели своего администратора?

– Если я не ошибаюсь, вы содержите его в СИЗО, – подумав мгновение, ответил Занкиев и машинально пригладил усы.

Копаев шагнул к нему на неприлично близкое расстояние.

– А с братом своим когда в последний раз связывались?

– С братом? – тихо пробормотал Занкиев. И вдруг сделал несколько шагов назад, выдернул из кармана телефон и набрал на нем номер. От его приглушенных, но резких и гортанных чеченских фраз в фойе наступила тишина. Вряд ли кто из подчиненного персонала видел своего хозяина в таком беспомощном и взволнованном состоянии.

– Ты где, Али? – спрашивал младший Занкиев старшего. – Что с тобой? У тебя все в порядке?

– У меня все в порядке, брат, – отвечал старший младшему. – Но два часа назад со мной произошла странная история. На Тверской-Ямской мой «БМВ» остановила полиция и заставила выйти из машины. Меня поставили лицом к капоту и обыскали карманы в присутствии понятых. Брат, эти шакалы подкинули и нашли в моем правом кармане пакетик с белым порошком. Я клялся, что он не мой, доказывал, что меня подставили, потому что я с Кавказа, но меня увезли в дежурную часть какого-то отделения полиции Центрального округа, составили протокол и посадили в камеру. Через полчаса выпустили, извинились, сказали, что в пакетике был аспирин, и я должен был сразу сказать об этом полицейским, а не морочить им голову. Меня выпустили, и я не потратил на это ни единого доллара. Я ничего не понимаю, брат. Менты совсем сошли с ума, брат.