Кирилл Казанцев - Реанимация закона Страница 11

Потом выяснилось, что злой волшебник помирился с колдуном, и они придумали хитрый и страшный план. Решили наполнить королевство ночными звуками, и никто теперь в королевстве уснуть не сможет. Но Славик знает, что стоит только пожаловаться Великой Фее, и она разрушит чары. Стоит ей зайти ночью туда, где много звуков, как они все в страхе убегают.

Антон с удовольствием слушал, ел, подкладывал Славику еще, подливал ему чаю. Потом принялся рассказывать сам. Ведь он же был Великий и Таинственный странник. Он всегда бродит по другим землям и все про всех знает. И Антон стал играть со Славиком в придуманную им игру. Она была отчасти сказочная, но отчасти и настоящая. Психологическая игра, сконструированная Антоном из программ по адаптации детей, перенесших психологические травмы и сильнейшие стрессы. Это была игра-знакомство с большим миром за окном, за пределами большого дома…

Слива был не в меру весел. Антон уже минут тридцать сидел с ним на заднем сиденье машины и все никак не мог понять, что привело в карьер авторитета. Хочет посмотреть на процесс обучения? Тогда бы пошел и посмотрел, как его гоблины бегают и скачут.

– Ну че, Антоха, – вдруг развернулся к нему Слива всем телом и хлопнул по плечу, – пора тебе «целку ломать». Ты что-то там заикался про «бабки», которых тебе надо немерено, чтобы стать счастливым?

Антон поморщился от этого словесного мусора, который на него вывалил Слива, пытаясь выглядеть как настоящий босс в крутых боевиках и детективах. Однако что-то произошло такое, что заставило Сливу начать этот разговор.

– Я, Слива, про «бабки» не заикаюсь, – проворчал он недовольно и немного обиженно. – Есть они – беру, нет – терплю. А заикаться и терзаться, ночами не спать, это не мое. Сроду валерьянки не употреблял. Так что ты там про них начал?

– Пора их зарабатывать, Белый, – вдруг без улыбки проговорил Слива. – Интересует тебя сумма в пять «лимонов»? Наших «деревянных» пока что?

– Сразу? – спокойно спросил Антон, пытаясь показать прежде всего намек на алчность, а не на любопытство. – Если не в год, а за одно дельце, то интересует. Вопрос размера овчинки и требуемого качества выделки.

– Че?

– Не обращай внимания, – махнул рукой Антон. – Это я с детства еще заговариваюсь. Тяжелое оно у меня было, интернатовское.

– Короче! Делаешь что говорю, и «бабло» на стол. Потом сам решай: или продолжаем дружить, или ты отвалил. Но решать надо на месте. Ну, готов? – Увидев, что Антон не спешит с ответом, Слива решил подбросить еще немного приманки: – Только мне интереснее, чтобы ты отваливать не стал. Я думаю тебя еще кое на что сосватать. Поинтереснее будет, и послаще жить потом сможешь.

Говорить Сливе, что он заигрался в главу гангстерского клана и изъясняется слишком туманно для делового разговора, было глупо и бессмысленно. Слива претензий и сарказма не поймет, а продолжать беседовать в той же манере уже невыносимо.

– Слива, давай короче. Есть дело – озвучивай.

– Какой ты скорый, как поезд! – рассмеялся Слива. – Ладно, хочешь короче – будет тебе короче.

Он завел мотор и развернул машину на краю карьера. Антон нахмурился, но промолчал. Неудовольствие показать, конечно, можно, но он, собственно, ради этого к Сливе и пытался внедриться. Ради доверия, ради участия в его делишках, ради сбора доказательств преступной деятельности самого Сливы и «крышующих» его полицейских.

– Куда едем? – ограничился Антон одним вопросом.

– А тебе какая разница! Четыре километра на север или четыре километра на юг? Ты главное усвой, Антоха. Если хочешь в дела мои войти, при «бабках» постоянно быть, ты себя показать должен и доверие мое заслужить. Вот мы тебе проверочку и устроим сейчас – насколько ты сгодишься. Усек? Приятное с полезным тебе будет. И дело сделаешь, и премиальные заслужишь. А потом уж и серьезно побазарим, на равных.

Последняя тирада Сливы заставила Антона насторожиться. Проверка, серьезное дело, премиальные. Как-то все это было не очень обнадеживающе. Антон-то полагал, что его будут проверять потихоньку, постепенно, втягивая в свои дела и присматриваясь. А тут Слива придумал что-то другое. Или не Слива?

Машина ткнулась носом в кустарник, и Слива заглушил двигатель.

– Выходи, – коротко и веско приказал он.

Антон вышел и неторопливо двинулся к четверым незнакомым ему парням, что стояли на поляне. У двоих за поясами торчали рукоятки пистолетов, двое других держали автоматы «АКСУ». Картина становилась все яснее и яснее.

– Ну, вот тебе, Антоха, и первое серьезное дело, – прозвучал сзади голос Сливы. – Знаешь этого человека?

Вопрос явно относился к тому, кто лежал связанным и смотрел на Антона и Сливу неприязненно. Да и парни, как по команде, расступились, освобождая место рядом с пленником для вновь приехавших.

– Ну, так как? – поторопил Антона Слива.

– Нет, – покачал головой Антон. – А что, я его должен знать?

– Мало ли? – хмыкнул Слива. – Город у нас маленький.

Парни стояли и молча чего-то ждали. Антон отметил интересный момент. Никто с готовностью не заржал на шутку Сливы. А его бойцы всегда реагировали именно так. Да и стоят эти четверо с очень независимым видом. Нет, это бойцы не Сливы, не подчиняются они ему. Вот тебе и «фокус номер один».

– Мент это, Антоха, – решил помочь Слива. – Эта сука нас допекла. И житья от него нет, и узнал он слишком много о наших делах. Никак нельзя его отпускать, понимаешь, Антоха?

Антон смотрел на лежащего на траве мужчину и согласно кивал головой. Чего же он лежит, как куль? И как его связали, что ни ссадины, ни синяка, ни порванной одежды? А мужик-то крепкий с виду. Даже если бы по голове чем тяжелым оглушили, то это было бы сейчас заметно по его состоянию, а может, и по крови на затылке. И не матерится. Нормальный мент, если он занимался бы этой бандой, так бы не лежал. Он бы сейчас поносил всех последними словами, запугивал бы последствиями, пытался кого-то склонить на свою сторону. Это же не молоденький лейтенантик, это матерый оперативник должен быть. «Фокус номер два»?

– От меня-то ты чего хочешь? – спокойно спросил Антон.

– Шлепни мента, и я тебе поверю, как родному.

И опять никакой реакции в глазах связанного. Смирился с неизбежным? Так ведь его же убить хотят, он ведь живет последние секунды, в последний раз слышит пение птиц, видит это небо, эти деревья! Стоп! В памяти послушно всплыло лицо человека, которого Антон видел в материалах оперативной съемки. Ночь, лес, машина, человек прыгает на заднее сиденье в темных очках. Он приподнимает очки, чтобы… Он приподнял очки, и Антон увидел шрам под глазом. Точно такой? Точно на этом месте? Когда на кону такие ставки, то очень трудно до конца уверенно что-то утверждать. Чисто психологически.

Антон повернулся к ближайшему из парней и протянул руку, намереваясь вытащить у него из-за пояса пистолет. Глаза связанного не изменились, все та же неприязнь, никакой предсмертной злобы, чувства безысходности. И… что это? Не дают пистолет? Точнее, не дают тот, к которому Антон потянулся. «Фокус номер три», а четвертый будет финальный.

– На, – толкнул Антона в плечо Слива.

Антон повернулся и увидел, что Слива протягивает ему старенький «Макаров», у которого почти не осталось на металлических деталях воронения. Он взял пистолет и прислушался к себе. Нет, не волнуется, нервная система в норме. Шагнул вперед, ближе к человеку, и, глядя ему в глаза, снял одним пальцем оружие с предохранителя и передернул затвор. Громкий металлический щелчок звонко отозвался в деревьях, окружающих поляну.

– Ну, стреляй, падла! – с ненавистью, цедя слова сквозь зубы, произнес связанный. – Убийца, трус, сука бандитская! Я бы тебя, будь у меня руки развязаны…

– Кто бы тебе их развязал? – резонно заметил Антон.

Он поднял пистолет на уровень глаз, прицелился в лицо связанному и плавно нажал на спуск. Пистолет отозвался звонким бесстрастным щелчком. Чего, собственно, Антон и ожидал. Он изобразил на лице досаду, передернул затвор и хотел было уже наставить оружие на пленника. Как и любой опытный человек, Антон просто не мог не заметить, что затвор не выбросил из патронника бракованный патрон. Или не бракованный, если осечка произошла из-за неисправности бойка. Не было в пистолете патрона.