Андрей Анисимов - Ужин с аристократом Страница 11

Домой идти боялась. Покинув работу, направилась к Меджрицкой. Ей стало необходимо высказаться, кому-то рассказать о своем горе. Ближе Руфины Абрамовны человека у нее не было. После того как Меджрицкая ушла на пенсию, они сначала виделись по несколько раз в неделю. Лена по каждому поводу бегала к старой воспитательнице за советом. Та всегда была ей рада и никогда в поддержке не отказывала. С годами их встречи становились реже. Лена уже сама многое поняла, нагрузки увеличивались, и у молодого директора не оставалось времени и сил часто навещать старушку. Но раз в месяц она обязательно приходила к Руфине Абрамовне, а звонила ей постоянно. Лена знала, что Меджрицкая ни в чем не нуждается. Группа старшеклассников помогала бывшей директрисе по хозяйству, и та имела полное обслуживание на дому. Причем ребята ходили к ней как на праздник. Несмотря на возраст, Меджрицкая не утратила чувства юмора, и дети ее обожали.

— Леночка, как я рада тебя видеть! Почему таки не позвонила? Я бы уже успела организовать чай. — Радостно встретила ее Руфина Абрамовна. Но, внимательно оглядев гостью, тут же поняла — Лена пришла с бедой. Он взяла ее за руку и проводила в свою маленькую, заваленную книгами и учебниками, квартирку: — Что случилась, милая? На тебя смотреть страшно.

— Руфина Абрамовна! Я не знаю, что мне делать? — Воскликнула Лена, и губы у нее задрожали. Оказавшись рядом с близким человеком, она больше не могла сдерживаться. Старушка напоила ее чаем и понемногу успокоила. Лена рассказала о своем горе:

— Представляете, на работу не вышел?! Он мэр города! Это же позор. Что мне делать?

— Пойдем к нему. Я таки постараюсь привести его в чувство. Не убьет же он старуху?

Лена отговаривала старую женщину, но Меджрицкая ничего слушать не хотела. До особняка на берегу реки они доехали на частнике. Во всех окнах двухэтажного дома горел свет. Лену это испугало. Раньше муж, если и пил, то делал это в своем кабинете. Она остановилась у крыльца, не в силах шагнуть к парадному. Меджрицкая взяла молодую подругу за руку и решительно открыла дверь:

— Он всегда не запирает дом? — Спросила она у Лены.

— Обычно я пользуюсь ключом, — шепотом ответила хозяйка коттеджа. Они вошли в холл. В помещениях стояла полная тишина. Везде горел свет, и везде — никого. Они обошли все комнаты, но хозяина не обнаружили. Затем вышли в сад, обогнули здание и увидели его под кустом сирени. Трофим сидел на скамейке в странной позе. В его ногах валялась пустая бутылка водки, а рядом белел листок бумаги. Скамейку освещал садовый фонарик, но голова Трофима оставалась в тени. Когда женщины подошли ближе, Лена заметила на его лице кровь. Ноги у нее подкосились. Руфина Абрамовна с неимоверным трудом усадила ее рядом с Трофимом и пошла в дом искать телефон. Позвонив в милицию и скорую, вернулась в сад с мокрым полотенцем. Лена оставалась на том же месте и смотрела на мужа полными ужаса, широко открытыми глазами. Руфина Абрамовна приложила ей ко лбу полотенце и попыталась заставить подняться. Со второй попытки ей это удалось. Лена встала и послушно пошла за ней в дом и так же послушно легла на тахту. Меджрицкая вернулась в сад. Она хотела найти листок бумаги, что лежал рядом с неподвижным мэром на скамейке. Но листок исчез. Она осмотрела землю вокруг и увидела маленький черный пистолетик. Старушка поняла, что Трофим из него и застрелился. Но куда делась бумажка? Она вернулась в дом и попыталась заговорить с Леной. Та ничего не помнила и ничего не понимала. Через несколько минут приехала милиция, а следом «скорая помощь». Руфина Абрамовна сама едва держалась на ногах, но нашла в себе силы все членораздельно рассказать следователю Белянчикову. Захар Гаврилович подробно записал ее рассказ и попытался поговорить с вдовой. Но с Леной произошло несчастье. Она снова впала в состояние беспамятства, в котором пребывала несколько лет назад. Ее увезли в больницу. Руфину Абрамовну Белянчиков доставил домой на служебной машине. Старушка от нервного напряжения ослабла, но заставила себя подняться на второй этаж, войти в квартиру, принять сердечные капли и позвонить Голеневу в Англию.

Директор некоммерческого фонда «Узник совести», доктор философских наук Ибрагим Казиев сидел в плетеном кресле у бассейна с листком в руке, старательно зазубривая несколько предложений. Одеждой, кроме полотенца, прикрывающего гениталии, он не пользовался. Полностью погрузившись в непривычное дело, бандит не видел и не слышал ничего вокруг. В том числе и двух обнаженных русалок, которые резвились в бассейне. Губы Казиева старательно шептали слова, написанные на бумаге, а глубокие морщины на лбу выдавали недюжинное напряжение мысли. Компьютерная распечатка несла следующую информацию: «Дамы и господа, извините нашего кандидата. Она сегодня уже провела встречу с избирателями и, наверное, задержалась в пробках. Уверен, с минуты на минуту прибудет».

Казиев привстал с кресла и, не обращая внимания на упавшее к его ногам полотенце, громко вслух зачитал вышеуказанный монолог. Закончив чтение, посмотрел на бассейн и крикнул:

— Телки, я готов.

Русалки тут же выбрались из воды и встали возле Ибрагима. Казиев отложил листок на стул, поднял взгляд к потолку и попробовал произнести текст по памяти:

— Дамы и господа, извините, нашего кандидата. Она, бля, сегодня уже прове…

Договорить русалки не дали. Подскочив к чтецу, они спихнули его в бассейн и, радостно заверещав, прыгнули в воду сами. Казиев мрачно выбрался из бассейна, вытер полотенцем руки, взял листок, снова уселся в кресло и зашевелил губами:

— Уважаемые дамы и господа… — Бандит не был дебилом и столь несложный текст запомнил быстро, но произнести столько слов и не вставить между ними спасительную матерную добавку у него никак не получалось. Девушки должны были принимать экзамены и в случае неудачи устраивать «студенту» купание. Но тот продолжал упорствовать, они замерзли и попросили пощады.

— Хер с вами. Идите грейтесь.. — Смилостивился Казиев, и русалки тут же исчезли. Он решил и сам сделать перерыв, попариться с девушками, а потом взяться за дело с новыми силами. Но в это время к нему подошел секретарь и сообщил, что Корявый привел того самого мента.

— Тяни их сюда, и больше никого не пускай. — Приказал Казиев и снова прикрылся полотенцем. Подручный по кличке Корявый растительности на голове не имел, а кличку заработал за пристрастие прятать глаза за солнцезащитными очками. Их он не снимал, кажется, даже ночью. Небольшого роста, с длинными мускулистыми руками и шишковатым черепом, он производил по настоящему отвратительное впечатление. Но Казиев его примечал и много лет держал при себе. Недавно он поручил своему любимцу отыскать милиционера, уволенного из органов. Казиев затевал навестить ребят, открывших подпольный цех с фальшивыми дисками и, чтобы напугать владельца, желал иметь в банде настоящего мента. Помощник поручение Казиева выполнил. И сейчас происходило знакомство. Корявый подвел к хозяину плечистого русоволосого парня, с голубыми глазами и чуть застенчивой, едва заметной улыбкой.

— Мент? — Вместо приветствия, поинтересовался Казиев.

— Бывший. — Улыбнулся блондин.

— Ментов, бля, бывших не бывает, бывают только мертвые. Тебе Корявый объяснил, о чем базар?

— В общих чертах…

— Форму сохранил?

— Все он сохранил. — Ответил за своего протеже подручный Казиева: — И форму, и корочки. Только пушку сдал. Ему бабки нужны.

— Бабки, бля, всем нужны. Мент, а что ты вообще умеешь?

Блондин снова улыбнулся застенчивой улыбкой:

— Стреляю неплохо, машину вожу, могу с рацией на любую волну сесть, с взрывчаткой умею работать, сигнализацию немного знаю, в охране секу…

— Погоди, не тараторь. — Ибрагим задумался: — С взрывчаткой, бля, это хорошо. Ты, Корявый сколько ему обещал за цех с лохами?

— Пару штук обещал.

— Пусть корочки покажет.

Улыбчивый блондин засунул руку в карман и извлек милицейское удостоверение. Казиев раскрыл документ и внимательно рассмотрел. Блондин его успокоил:

— Настоящее, не волнуйся. Я его должен был сдать, да прикинулся, что потерял. Мытарили, но потом отмотался.

— Вот что, мент. Я тебя могу предложить десять штук баксов. Устроишь мне один салютик?

— За десять штук баксов он тебе Кремль подорвет, — ухмыльнулся подручный.

— На хера нам Кремль? У них, бля, свои заморочки, у нас свои. Ладно, дай ему штуку авансу, и пусть сидит ждет. А теперь идите на хер. Мне надо текст учить.

— Никак в школу намылился? — Удивился Корявый: — Зачем тебе? Ты же и так доктор наук.

— Я теперь, блядь, начальник избирательного штаба, а с этим народом матюгаться нельзя. Отучаюсь.

Подручный хохотнул для порядка и повел нового работника за собой. Казиев его остановил: