Альберт Баантьер - Маска смерти Страница 11

Фледдер покачал головой.

– Да нет, я говорил с ним всего два раза.

– Первый раз, – сказал Де Кок, – когда доктор неудачно пошутил по поводу трупа, возможно, забытого в анатомичке, и заявил, что Рихард Недервауд, по всем признакам, страдает паранойей и одержим навязчивой идеей… Верно?

– Да.

Де Кок приставил указательный палец к груди своего помощника.

– Во время ваших разговоров ты ни разу не упомянул об исчезновении Аннетье Схеепстра?

– Нет.

– А при встрече с доктором Лестерхейзом?

– Тоже нет. Речь шла только о Розалинде ван Эвертсоорд.

Де Кок задумчиво провел рукой по своему широкому подбородку.

– Тогда почему доктор Ван Беммелен потребовал у советника юстиции закрыть следствие по поводу исчезновения двух женщин? И в предписании министерства тоже речь идет о двух женщинах!

Фледдер слушал, раскрыв рот.

– В самом деле… – пробормотал он. – Речь все время идет об исчезновении двоих…

– Вот именно! – Де Кок почти ликовал.

– Это означает, – глухо произнес Фледдер, – что Ван Беммелен откуда-то знает об исчезновении Аннетье Схеепстра.

Лицо Де Кока окаменело.

– Совершенно верно! Спрашивается: откуда? Бертус из Утрехта никому не сказал об исчезновении Аннетье Схеепстра и мы – тоже. Каким образом Ван Беммелен узнал об этом?

Де Кок смотрел на Рихарда Недервауда, который сидел за столом, уронив на руки взлохмаченную голову, со смешанным чувством досады и жалости. На юноше был все тот же пиджак из грубой шерсти с кожаными отворотами, в котором он явился в полицию, когда пришел сообщить об исчезновении Розочки. Господи, кажется, целая вечность прошла с тех пор!

Казалось, молодой человек был погружен в глубокий сон, он даже не заметил, как вошел Де Кок, и инспектору пришлось потрясти его за плечо. Рихард Недервауд медленно выпрямился и провел по лицу согнутыми пальцами.

– А-а, инспектор… – Он широко зевнул. Де Кок улыбнулся.

– Да, я, – сказал он просто.

Рихард Недервауд встряхнулся, окончательно освобождаясь от сонной одури.

– Где вы были сегодня утром, инспектор? Де Кок взял стул и уселся напротив.

– Вы хотите сказать: во время вашей очной ставки в больнице?

Рихард кивнул.

– Мне вас там очень не хватало, – сказал он.

– Я поздно лег накануне, около трех часов ночи, – извиняющимся тоном пояснил Де Кок. – Ну и позволил себе утром поспать на часок подольше.

Юноша сокрушенно покачал головой.

– Вы не должны были доверять проведение этой очной ставки молодому следователю!

– Вы имеете в виду моего молодого коллегу Фледдера?

– Да, я говорю о том молодом человеке, что был тогда вместе с вами в комнате, когда я пришел сообщить об исчезновении Розочки. Может быть, он и хороший следователь, не мне судить… но сегодня утром в больнице он проявил себя как человек не самый проницательный. Де Кок нахмурился.

– В каком смысле?

– Да это же был настоящий спектакль! – возмущенно воскликнул Рихард Недервауд.

– Спектакль?

– Великолепное шоу… театр… ревю… – Рихард распалялся с каждым словом. – Ваш молодой следователь позволил обвести себя вокруг пальца! Его просто ослепил этот блестяще отрепетированный парад, этот костюмированный бал! Все сотрудники больницы Южного Креста хорошо к нему подготовились, каждый был тщательно выбрит, причесан и разутюжен… ничего не скажешь, отличный спектакль! Все участники этого действа просто наслаждались: и ваш коллега, и доктор Лестерхейз… А меня они сочли сумасшедшим!

8

Де Кок неслучайно оставил Рихарда Недервауда одного в комнате на некоторое время: он хотел, чтобы тот немного успокоился. Понимая, какое потрясение испытал этой молодой человек, инспектор от души сочувствовал бедняге.

Вытащив из кармана пиджака фотографию Розалинды ван Эвертсоорд, Де Кок положил ее на стол и несколько минут разглядывал открытое улыбчивое лицо, задорную короткую стрижку, прелестные ямочки на щеках, затем перевернул фотографию и пододвинул ее Рихарду.

– Это твоя Розочка?

Юноша молча кивнул. Напряжение и скованность сразу исчезли, он невесело улыбнулся.

– Да, это она…

– Ты любишь ее?

– Очень!

– А она тебя?

Рихард помедлил с ответом, потом нерешительно сказал:

– Думаю, что тоже.

Де Кок напряженно ловил каждую его интонацию.

– Почему вы… э-э… все-таки не узаконили ваши отношения? Я хочу сказать: что мешало вам пожениться?

Рихард Недервауд еще раз быстро взглянул на фотографию.

– Она не хотела. Решила, что не выйдет замуж, пока спорт продолжает оставаться главным делом ее жизни. «Пойми, я просто не могу себе этого позволить, – говорила она, – ты все время будешь оставаться как бы на втором плане». И надо сказать, подобное положение меня тоже не устраивало. – Рихард самодовольно усмехнулся. – Должен вам сказать, Розочка никогда не отступала от своих принципов и была удивительно последовательна во всем.

– Вероятно, вы с ней часто говорили о ее спортивных достижениях? Мне кажется, такая девушка хотела бы как можно дольше оставаться в большом спорте…

Рихард Недервауд оживился и закивал.

– Да, это так. А это означало, что я был вечно обречен оставаться на вторых ролях.

– И у тебя не было никакой надежды? Молодой человек пожал плечами.

– Я никогда не строил иллюзий на сей счет. Когда я видел, с каким увлечением Розочка занимается спортом, с какой самоотдачей целые дни проводит на тренировках, я не мог ею не восхищаться. Недавно она вернулась со своей командой из очень успешной поездки по Центральной Африке и тут же стала строить грандиозные планы: собиралась отправиться на Дальний Восток, в Китай.

Де Кок озадаченно почесал нос.

– И ты ни разу не заводил с ней речь о свадьбе? На лицо Рихарда набежала тень. Он несмело пододвинул фотографию поближе к Де Коку.

– Нет… Но Розочка никогда уже не будет моей невестой…

– Почему ты так говоришь?

– Она же умерла… – Рихард проглотил ком в горле.

– Откуда тебе это известно?! – поинтересовался Де Кок.

Молодой человек потупился.

– Интуиция мне подсказывает… – Он постучал себя кончиками пальцев по груди. – Это чувство у меня где-то здесь, внутри… Я уверен, что Розочки нет в живых.

Де Кок искоса взглянул на него.

– А я следователь, и верю только фактам! Такова уж моя профессия. Как ты понимаешь, мне нужны только факты и доказательства. Если я буду основываться на интуиции, на чьих-то смутных предчувствиях, я далеко не уеду…

– Жаль.

Де Кок заглянул в глаза молодому человеку.

Он тщетно пытался вызвать в себе симпатию к Рихарду, но ему это плохо удавалось, что-то в поведении этого долговязого юноши настораживало инспектора и мешало относиться к нему с полным доверием.

– Наши чувства, – вздохнул Де Кок, – часто основываются на пережитом, на том, что давно кончилось и угасло, хотя нам трудно в это поверить… и эти ничем неподкрепленные чувства мы называем «интуицией». – Он криво усмехнулся.

– Если бы Розочка была жива, она давно дала бы о себе знать, – с горечью сказал Рихард.

Де Кок испытующе взглянул на него.

– А ты не допускаешь, что здесь замешан какой-то другой мужчина?

Это замечание прозвучало жестче, чем ему хотелось бы.

Рихард Недервауд понимающе усмехнулся.

– Надо было знать Розочку, – сказал он. – Если б вы были с ней знакомы, вы бы никогда не задали мне этот вопрос. Если б в ее жизни появился другой мужчина, она рассказала бы мне все сама. Да, да, она сказала бы, что больше не любит меня, и объяснила бы – почему…

Де Кок со вздохом опустился на стул. Стена непонимания, в которой ему удалось было пробить брешь, снова сомкнулась и стала между ними.

– А ты знаешь, что вчера был найден ее автомобиль? – сказал он.

Глаза молодого человека сузились.

– Где?

– В Северо-голландском канале. Возле каменной набережной, где разгружаются суда.

– В старом Пюрмеренде?

– Да.

– И Розочки не было в автомобиле?

– Нет.

– Я так и думал, – улыбнулся Рихард.

Де Кок удивленно посмотрел на него.

– Почему?

– Розочка никогда не заезжала в старую часть Пюрмеренда и, если возвращалась из Амстердама, обычно у Горслаан съезжала на Яагпад – это самый короткий путь к ее дому.

Он замолчал, потирая затылок.

– Я понимаю, какие выводы вы сделали, когда нашли ее автомобиль… Но Розочка не утонула в канале.

– Господи, да откуда ты все знаешь?! – возмутился инспектор.

Лицо Рихарда Недервауда покрыла внезапная бледность, уголки рта задрожали.

– Я заметил: на ней давно уже была маска…

– Что еще за маска?!

– Маска смерти.

Оторвав руки от баранки, Фледдер воздел их к потолку.

– Да наш парень просто сумасшедший! Я давно это понял. Нет, он не просто сумасшедший, он очень опасный тип. Надо непременно показать его психиатру, и если доктор скажет, что Рихард Недервауд параноик и страдает болезненным воображением, тогда рухнет все наше расследование, ведь мы пока опираемся на его показания.