Сергей Зверев - Наследник чемпиона Страница 11

Имя Рома значилось под двумя фамилиями. Метлицкий и Гулько.

Это и было потрясение.

Он все еще думал, что шок не наступит. Но, сверив журналы за 1977 год и 1978-й, его все-таки испытал. Оба Романа, об одном из которых говорил у края могилы Коломиец, поступили в его детский дом во втором классе. В одно время. В один день. Семнадцатого августа одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.

А это означает, что теперь ему предстоит искать не одного Рому, а двух. Чтобы выяснить, кто из них есть Артур Мальков.

Это и был шок.

Оба после выпуска уехали в Павловск поступать в учебные заведения. Метлицкий – в военное училище, Гулько – в станкостроительный техникум.

Глава 5

Настроение не поднималось, оно кисло вместе с пивом в высоких стаканах. Даже Вика Соловьянинова, которая пела для Ромы, только для Ромы, и ни для кого больше, Вика, казавшаяся раньше идеалом женской красоты, теперь раздражала и не вызывала больше никаких эмоций.

Гул, Крот и Фома сидели в глубине ресторанных сумерек и разговаривали о делах. Рома смотрел на Вику, Вика пела и смотрела на Гула, Фома крутил шары и рассматривал троих приезжих, разогревшихся до состояния безобразия, а Крот, занимающий в коллективе Гула статус главы администрации, проводил короткий пресс-релиз.

– Халва вчера, как мне донес источник, вызывающий доверие, опять публично заявил на рынке, что отныне все меховые ряды будут башлять именно ему. Второе… Гул, можно я ему брови отрежу?

– Зачем? – осовело спросил Гул, которого информация об очередном безумии азербайджанца по кличке Халва никак не впечатлила. – Он сейчас здесь появится, я сам с ним поговорю.

Как будет выглядеть разговор, все прекрасно знали. По этой причине они и зашли в этот ресторан в спортивных костюмах. Правда, о том, как Роман Гулько будет «поговорить» с Гари Халсановым, не знал никто из посетителей, потому как если бы знали, то постарались бы от этого места удалиться как можно дальше.

Но Гул ошибся. Выражая желание отрезать не совсем пригодные для этого физиологические человеческие приспособления, Крот имел в виду вовсе не зарвавшегося «азера».

– Ты не понял, Рома, – поморщился Крот. – Я не о Халве. Я же сказал, Халва – первое. Теперь второе… Я о втором.

– А кто второй? – заинтересовался Гул. – Ты, Коля, попроще, попроще говори. Вовчик от непоняток твоего базара уже ушами прядает. Что там опять не так?

– Вчера видели Хорька. Он опять заходил в ломбард и от твоего имени забрал на реализацию «цацек» на пятьдесят тысяч.

– Долларов?

– Не, рублей. Но все равно. Зло такое берет, что Халву просто убить хочется.

– А Халва что, с Хорьком был? – изумился Рома.

– Не, Халвы не было. С какого хрена Хорек с «черными» вязаться будет? Халва тут совершенно не при делах.

Фома не выдержал первым. Глядя, как Крот пьет пиво, он рявкнул:

– Я тебе сейчас шаром в роговой отсек врежу – дурь, она сразу вылетит!.. При чем здесь Халва?! Зачем его убивать нужно?!

– Халва сейчас придет! – взвился Крот. – А Хорька попробуй поймай! Пока найдешь, вся злоба пройдет.

У каждого своя логика. Тучи над Халвой сгущались и сгущались…

– Эй, там, на Камчатке!! – завопил через весь зал один из троицы гостей. – Потише там!

Завсегдатаи, сидящие вокруг, отвернулись. Лучше сделать вид, что они не видели, как какие-то лохи рыкнули на авторитета. За свидетельство можно и пострадать. Программа защиты свидетелей в этом случае не работает.

– Давай дальше, – попросил Крота Рома. – Что еще произошло за текущие сутки?

– Да все, пожалуй… – покусав губу, Крот задумался. – Правда, на Павловской трассе какой-то бык Леву и Таракана покалечил. У Левы ухо, как у Чебурашки, а Таракан как уехал к стоматологу с утра, так до сих пор там сидит.

– А что случилось? – Рома дотянулся до стакана и отхлебнул пива. – Бунт дальнобойщиков?

– Не. Какой-то черт на изумрудной «девятке» дорожный налог платить отказался. Ищут. – На секунду задумавшись, Крот опять взорвался. – Нет, ну, Халва… Сука-то какая!

– Эй!.. – опять развернулся в их сторону пьяноватый командированный.

Его почти хором поддержали двое друзей. Их нетрезвый слух и зрение были зачарованы красотой и пением Викуши Соловейчик…

– Что за бычье, в самом деле?! Не умеете в культурном месте отдыхать – ступайте к себе в хлев!..

«Я у тебя втора-йя, первую звали Ра-йя…» – пела, улыбаясь Роме, Вика.

– Значит, так, – заключил тот и вынул из кармана спортивных брюк телефон. – Коля, завтра скажешь Майдану, чтобы он к вечеру нашел Хорька. Что за мужик такой? Пятый десяток человеку идет, а ведет себя, как тридцать лет назад. К золоту тянет, как магнитом. Что в ломбарде, что на бабах… – Прижал трубку к уху: – Здравствуйте! Подскажите, пожалуйста, Костин сегодня дежурит? Дежурит? Пригласите, будьте любезны… – Заметив, как один из командированных купил у постоянно слоняющейся по кабаку цветочницы три алых розы и направился к сцене, Рома поморщился, но тут же оживился. – Алло, Леша! Привет! Слушай, у меня к тебе вопрос есть. Мимо тебя сегодня на изумрудной «девяточке» никто из ребят спортивного телосложения не проскакивал?.. Останавливал даже?.. Как мило…

Рывком выдернув из другого кармана блокнот, Гул вытянул из него ручку и забегал ею по листку.

– Ага… Мартенсон… Откуда?! Из США?! Что ж он так… – Чернила стремительно разукрашивали бумагу причудливой вязью. – В чужой-то стране… У нас только начали отношения налаживаться… Да нет, ничего… Леша, если он обратно ехать будет, ты «отморозь» его минут на двадцать и звякни мне, не сочти за труд, ладно?

Телефон и блокнот вернулись в соответствующие карманы костюма. Казалось, дремота навсегда покинула крепкое тело авторитета. Он улыбнулся Вике.

– Ой, кто пришел! – радостно расплывшись в улыбке, воскликнул Крот. – И кто бы мог подумать, что он появится здесь и именно в этот час?

Информаторы из стана врага оказались правы: Гарик Халсанов сегодня вечером придет в ресторан «Садко» отмечать свой тридцать пятый год жизни. И пришел. Как водится, не один. Следом за ним в ресторан ввалился десяток кавказцев. У ары праздник, оно понятно…

С приходом Гула к действительной власти в городе, в киоски по ремонту обуви, на цветочные, фруктовые и овощные базары, а также в бригады асфальтоукладчиков и маляров вернулись все те, кто в период временного безвластья предался иллюзиям относительно своего правового статуса – черные. Два года назад бывшие маляры стали напрягать сутенеров у гостиницы «Сибирь», бывшие асфальтоукладчики зачастили в кабинеты управляющих банками, а бывшие сапожники из будок пересели в «Ауди» и принялись пугать держателей меховых и кожаных салонов. Дошло уже до того, что в учетах руководителей Управления по борьбе с организованной преступностью стали появляться странные записи, типа – «Армянская ОПГ, лидер – Манукян», «Азербайджанская ОПГ, лидер – Калмиев», «Чеченская ОПГ, лидер – Чироев»…

Рома Гулько никакой бумажной статистики не вел. Всю бумагу он разделял на три категории: денежные знаки, туалетная и доверенность на право управления транспортным средством. Во внешних признаках, разделяющих граждан на национальности, он тоже разбирался слабо. Также плохо разбирался и в цветовой гамме, видя мир лишь в черно-белом изображении.

О том, как менялась криминогенная обстановка в Новосибирске в связи с перечисленными пертурбациями, можно судить по строительству новой автотрассы из Новосибирска в аэропорт «Толмачево». Пока в городе жил авторитет, предшественник Гула, дорога ползла, как голодная кобра – быстро и упрямо. Авторитета посадили. Кобра умерла. Некоторые склонны винить в этом мэра, мол, средства зажал, области задолжал, «дорожникам» платить нечем… Полная чушь. Так судить может лишь ничего не соображающий в экономике дилетант.

А мост через плотину на ОбьГЭС? Расшатался сволочь – пятьдесят лет всего без ремонта, а расшатался! К сентябрю мост должен функционировать в полную силу! – дал команду мэр. Никак не можно! – отреагировали мостостроители – понимаете, технологии, ГОСТ, человекочасы… К ноябрю! – поправили они. Мэр не согласился, но мост построили к июлю. Горожане решили на следующих выборах голосовать за прежнего мэра.

А при чем тут мэр? Просто приехал Рома Гулько на стройку, подозвал главного инженера и спросил, щелкая семечки да посматривая на вялую возню полупьяных рабочих под опорами:

– Ты знаешь, сколько у меня киосков на том берегу?

– Нет, – признался главный инженер.

– Сто восемьдесят четыре. Поэтому если через месяц по этому мосту на ту сторону не переедет первая машина с товаром, я тебя продам вьетнамцам. Будешь сидеть в подвале на цепи. Шелушить рис за пятьдесят центов в день. А твои замы будут, как индейцы, мой товар на лодках на тот берег доставлять.

Гул многое умел и почти все мог. С этим уже все давно согласились, но всегда найдется кто-то… Это как крошки на постели. Сколько ни стряхивай…