Владимир Колычев - Адский рай Страница 12

Ева зло замычала на него. Он засмеялся. Она замычала снова – он приложил руку к животу. Только тогда Ева поняла, что может вынуть кляп изо рта.

– Какая же ты сволочь! – выругалась она, едва получила такую возможность.

– Ты это… потише, а то снова свяжу.

Угроза подействовала. Ева постаралась взять себя в руки. Она даже улыбнулась, чтобы произвести на мужчину благоприятное впечатление. Если она у него в руках, то нужно быть паинькой.

– А зачем ты меня связал?

– Ты, кажется, в кусты хотела.

– Да.

Онемение в ногах прошло, Ева поднялась, направилась к ближайшим кустам. Купальник на ней, короткая пляжная накидка, и больше ничего. На ногах шлепки, а трава высокая, какие-то колючие стебли.

Позади что-то звонко клацнуло. Ева обернулась и увидела в руке Марата пистолет. От страха у нее стали отниматься ноги.

– Надеюсь, ты не собираешься бежать?

Ева потрясенно мотнула головой. Куда она побежит в таком виде? Да и куда бежать – горы вокруг? Марат настигнет ее в два счета. А взгляд у него такой, что выстрелит он без промедления.

Ева присела, расслабила мышцы. Марат стоял у машины, смотрел в ее сторону, но за куст не заглядывал.

– Ты меня похитил? – спросила она.

– «Кавказскую пленницу» смотрела?

– И кто жениться на мне собирается?

– Настанет время, узнаешь.

– Я уже замужем, – сказала она, поднимаясь.

Она чувствовала, что Марат темнит, но хотелось надеяться на лучшее. Вдруг ее приметил какой-нибудь важный человек вроде товарища Саахова. Лучше за богатого старика замуж, чем умереть молодой…

– Это не имеет значения.

– Муж меня будет искать.

– Кто ищет, тот всегда найдет.

– Я хочу умыться.

Марат кивнул, открыл багажник, достал пластиковую канистру с водой. Она заметила там свою сумку.

– Там полотенце было.

Он кивнул, достал большое полотенце, на котором она загорала.

– Там еще маленькое было.

– Маленькое не держим, – со снисходительной усмешкой сказал он. – Только большое.

– Я серьезно.

– И я серьезно.

Ева умылась, но грязным полотенцем лицо вытирать не стала. Само высохнет.

Стряхивая воду с лица, она провела пальцами по ушам и обнаружила, что одной сережки нет.

– А где сережки?

– Жених новые купит, – не моргнув, сказал Марат. – Еще лучше будут.

– И где он, этот жених?

– Нужно немного подождать, – усмехнулся он.

– Я хочу есть.

– На свадьбе наешься… Давай в машину, а то свяжу.

Ева вздохнула, но дважды повторять Марата не заставила. Послушание – это все, чем она могла себе помочь.

Обыскивать дом без постановления не имели права. Но заявить протест было некому. Как ни крути, а в доме Димы Мулярова Олег жил на птичьих правах. Будет много разговаривать, ему самому зададут неудобный вопрос.

А Никитаев разошелся. Он связался с начальником уголовного розыска, тот подъехал вместе с молодым оперативником. В доме ничего не нашли, но лейтенант Семенюк высмотрел в бассейне мелкий, поблескивающий со дна предмет. Он сам разделся, нырнул и, раскрыв ладонь, показал свою находку. Это была сережка из той пары, которую Олег видел в ушах у Евы. И Федор опознал находку.

– Что вы скажете, майор? – спросил капитан Рябоконь, невысокий, плотного телосложения мужчина с мощной нижней челюстью, которая сильно выпирала вперед.

– Я не знаю, как сюда попала эта вещь.

– Купались вчера с гражданкой Селюгиной?

– Купался. Но не вчера. И не здесь, а в море.

Олег внимательно смотрел на капитана. Не нравились ему злорадные нотки в голосе начальника уголовного розыска. Как не нравилась и его повышенная активность.

Заявление о пропаже супруги Селюгин подал сегодня утром, и сразу же к делу подключился участковый. А уголовный розыск, похоже, только и ждал от него сигнала. Если ждал, то получил. В доме и на территории провели обыск, нашли сережку, принадлежащую Еве. И кто за всем этим стоит? Уж не Осипов ли? Что, если это Красухина дала команду «фас»? И все для того, чтобы вывести майора Пахомова из игры.

– Но сережку нашли здесь.

– Я не знаю, как она сюда попала.

– Но ведь попала.

– И что? На ней есть кровь гражданки Селюгиной?

– А на ней может быть кровь?

– Не знаю. Если что-то есть, ваши криминалисты не обнаружат. Не смогут. – Пахомов пристально смотрел на начальника уголовного розыска. – А мои смогут. У нас своя передвижная лаборатория. В придачу к выездной следственно-оперативной группе. А основания для выезда есть. Сначала друга моего похитили, теперь вот Ева исчезла. Люди у вас, капитан, пропадают, думаю, пора выводить розыск на федеральный уровень.

– Ну зачем же так сразу? – нахмурился капитан.

– Я не знаю, кому перешел дорогу мой друг, но я могу найти этого человека. Остановить меня может только смерть. А мелкие подставы не пройдут… Майор Осипов уже пробил, кто я такой?

– Майор Осипов? – заметно напрягся Рябоконь.

– Мое начальство знает, где я. Если со мной что-то случится… Осипов знает, что будет.

– А что будет? Вы подозреваетесь… – капитан осекся.

– В чем я подозреваюсь? Что с Евой? Вы уже знаете, что с ней? Если знаете, говорите!

– Пропала Ева. – Рябоконь сохранил самообладание, но взгляд в сторону все же отвел.

– И почему вы ищите ее здесь? Потому что она здесь была? Так она и с мужем была. А муж мог ее приревновать ко мне. Не стану объяснять, что можно натворить в состоянии аффекта.

– Ну, с мужем мы разберемся.

– А сначала нужно разобраться со мной?.. Мелко плаваете, капитан. С мелкой подставы начали. Даже если вдруг найдут труп Евы Селюгиной, все равно вы меня не привяжете. Еще и облажаетесь.

– А мы можем найти ее труп?

– Дело может зайти далеко, капитан. Дело может зайти очень далеко. И я это знаю. А знаешь ли ты?

– Что я должен знать?

– В прошлом году мы работали по одному делу. Группу пытались уничтожить. Погибли два опера. Два. Опера. Я и следователь чудом выкрутились…

– Очень интересно.

– Местный начальник уголовного розыска был на стороне преступников. Он уже сидит. Четырнадцать лет строгого режима. Тебе это нужно?

– Не за что мне четырнадцать лет, – Рябоконь еще держал голову высоко, но уверенности во взгляде уже катастрофически не хватало.

– Да?.. Как там успехи в розыске моего друга Мулярова Дмитрия Аркадьевича? – усмехнулся Пахомов. – Заявление у вас, три дня уже прошло.

– Ищем.

– Ищете. Только почему-то вас не заинтересовала информация о том, что Мулярова похитили.

– Почему не заинтересовала? Очень даже заинтересовала.

– И что вы собираетесь предпринять?

– Для начала попробуем связать эти два события. Сначала исчезает ваш друг, затем исчезает ваша женщина…

– Связывайте, – перебил Пахомов. – Только не надорвитесь.

Надо было бы сказать, что после встречи с местным уголовным розыском придется звонить в Москву. Но Пахомов решил не упрощать ситуацию. Пусть Рябоконь думает, что он уже позвонил.

– И все-таки как объяснить эти два события? – спросил Рябоконь.

– Может быть, кто-то мешает мне найти Мулярова?

– Кто?

– Может быть, кто-то мешает? – затухающим тоном повторил Пахомов.

Он ясно давал понять, что нет у него желания продолжать пустопорожний разговор. Если Рябоконь имеет против него что-то конкретное, пусть говорит, а если у него, кроме полотенца и сережки, ничего нет, пусть проваливает.

Ева не понимала английского языка, но и без того было ясно, что певица жалуется на судьбу – настолько тоскливо звучал ее голос. Возможно, героиня песни доживала последние секунды. Сейчас песня закончится, и все…

Но песня не заканчивалась, а дверь в машину открылась.

– Выходим, – сказал Марат.

– Я не хочу! – мотнула головой Ева.

Вдруг певица оплакивала не свою, а ее судьбу. Может, это ей оставалось жить считаные секунды?

– Выходим! – Марат передернул затвор пистолета, и страх выдул ее из машины.

Ева направилась к кустикам, которые облюбовала для себя, но Марат остановил ее и показал на едва заметную тропинку, которая вела в гору.

– И куда мы идем? – спросила она и невольно поежилась.

Погода хорошая, тепло, но ей почему-то стало холодно.

– Идем, – сухо сказал он.

Тропинка исчезла в лопухах, но Марат велел продолжать путь. Остановились они только на краю обрывистого склона. От страха у Евы онемели ноги. Она поняла, зачем ее подвели к этой ложбине. Сейчас Марат выстрелит, и она камнем упадет вниз, в заросли кустарника на дне лощины. Ее труп здесь никогда не найдут. Да и недолго тело будет лежать: шакалы быстро разорвут его на куски.

– Ты что делаешь?

Ева хотела развернуться к Марату, но у нее отнялись ноги, и она села прямо в лопухи. Ствол пистолета смотрел прямо на нее.

– Извини, – сухо сказал Марат. – Ничего личного.

Он уже собирался выстрелить, когда у него зазвонил телефон. Он сделал знак, призывая Еву немного потерпеть, вынул из кармана телефон.