А. Шантарский - Не бойся Страница 12

Алексею не понравилось осунувшееся лицо матери и мешки под глазами. Он увидел перед собой старуху, а не тридцатишестилетнюю женщину, но не стал высказывать мысли вслух, чтобы не расстраивать близкого человека, прекрасно понимая, сколько ей пришлось всего вынести.

Света стояла в сторонке, и только тогда, когда сын высвободился из объятий матери, тихо произнесла:

— Здравствуй, Алеша.

— Здравствуй, фиалка. — Наедине он часто называл ее так. — Все цветешь?

Атаман подошел к девушке, взял ее лицо в руки и поцеловал в лоб. Успел заметить, как загорелись ее глаза, но она быстро опустила ресницы.

Алексей приподнял ее лицо и заглянул в светло-зеленые глаза, на которые по-прежнему падала непослушная челка.

— Как хорошо, что ты приехала вместе с мамой.

Он запустил руку в светлые каштановые волосы, и послушная девичья головка доверчиво прижалась к его груди.

— Я на кухню, — предупредила Ирина Анатольевна. — Вам без меня есть о чем потолковать. — И, уже обернувшись в дверях, добавила: — Алеша, следи за сестренкой.

Оставшись наедине с девушкой, он нежно поцеловал ее в яркие, словно спелые вишенки, губы. Света прижалась к нему и обвила руками за шею. Стеснение и неловкость от первого мгновения встречи улетучились. Они опустились на койку, взявшись за руки, и не могли налюбоваться друг другом. Но детский плач вернул влюбленных к действительности.

Света перепеленала Любашу, и Алексей невольно залюбовался ею.

— Ты у меня красивая и ловкая, с тобой не страшно иметь своих детей, — быстро сказал Алексей, смутив девушку.

Выручила ее Ирина Анатольевна, вернувшаяся из кухни.

— Минут через тридцать — сорок можно будет накрывать на стол, — объявила она.

— На сухую не годится, — спохватился Алексей. — Сколько времени не виделись, да еще накануне великого праздника.

Он выскользнул из комнаты и направился по коридору в противоположную от кухни сторону к массивной железной двери с небольшим зарешеченным окошком. Алексей несколько раз постучал по ней кулаком, и в отверстии появилось лицо конвойного.

— Слушай, служивый, не в службу, а в дружбу: раздобудь вина. Не каждый день свидание с родственниками. — Он протянул в окошко купюру красного цвета. — Сдачу можешь себе оставить.

— Старший лейтенант Мирошниченко просил ни в чем тебе не отказывать, — расплылось лицо солдата в улыбке, когда он брал деньги.

«Молодец, отрядный, — мелькнуло в голове осужденного. — Даже караул из своих бойцов выставил».

Они сидели за праздничным столом, и Алексей с аппетитом уплетал домашние блюда. Дверь осторожно приоткрыл солдат, предварительно постучав.

— Заходи, — пригласил Атаман. — Садись с нами.

— Ты же сам знаешь, что нельзя, — проглотил слюну служивый и поставил на стол две бутылки портвейна.

— Ты с собой возьми, — засуетилась Ирина Анатольевна, накладывая в целлофановый пакет домашних пирожков, кусок жареной курицы и прочую снедь. — Вот, возьми. И ребят угостишь, — протянула она ему полный пакет еды.

Солдат от души поблагодарил женщину и удалился, предупредив Атамана, чтоб не церемонился, если что понадобится, пообещав предупредить следующую смену караульных. Ему от Алексея перепала неплохая шабашка в виде сдачи от вина.

Алексей разлил красное вино и первым поднял свой стакан.

— За встречу. И за то, чтобы мы опять смогли собраться за одним столом, но уже дома, после моего освобождения.

Ирина Анатольевна подняла свой стакан и чокнулась с сыном. Света долго раздумывала, пить или не пить, но в конце концов решилась. Они закусили и уже без уговоров выпили вновь. Женщинам с непривычки вино вскружило голову, и они разговорились, перебивая друг друга и перескакивая с одной темы на другую. Таким образом Алексей, более стойкий к спиртным напиткам, узнал все новости, но своими делиться не торопился. За разговорами прошел весь день. В десятом часу вечера стали укладываться спать.

Алексей постелил Светлане постель, потушил свет, а сам лег в одежде на неразобранную кровать. Он долго лежал с открытыми глазами, изучая потолок, но волнения первого дня свидания брали свое, медленно слипались веки, и он уснул. Светлана скинула платье, нырнула под одеяло и, не успев коснуться подушки, сразу же погрузилась в сон…

Чуть забрезжил рассвет, освещая беленый потолок, крашеные стены и одинокую, засаленную лампочку в казенной комнате для свиданий, Светлана распахнула глаза. Она осмотрелась по сторонам и остановила взгляд на спящем Алексее. Светлана выскользнула из-под одеяла и на цыпочках подкралась к Алексею, склонилась над ним и долго рассматривала знакомые черты. Она погладила его по щеке и подбородку, ощутив между пальцами пробивающийся пушок. Девушка поднялась во весь рост и скинула с себя ночную сорочку…

Они привели комнату в порядок, убрали со стола и теперь сидели, вслух мечтая о будущей жизни. Мечтали, что у них будет своя квартира и трое детей: два мальчика и одна девочка, что дети ни в чем не будут знать нужды, что они станут уважаемыми людьми и обеспечат родителям долгую, спокойную и счастливую старость…

— Не рано ли рассуждаете о преклонном возрасте? — на ходу спросила Ирина Анатольевна, прерывая мечты влюбленных.

— Доброе утро, мама.

— Доброе утро, Ирина Анатольевна.

— Доброе, доброе, — ответила Ирина Анатольевна. — И убраться уже успели. Молодцы! Посидите с девочкой, а я завтрак приготовлю.

— Я помогу, — вызвался Алексей.

Мать крутилась у плиты, а Алексей наблюдал за ней, не решаясь начать нужный разговор.

— Что же ты молчишь? — поинтересовалась мать. — Не для того ведь увязался за мной на кухню, чтоб в молчанку играть.

— Какой первый взнос за трехкомнатную кооперативную квартиру? — напрямую спросил он, чем ввел мать в некоторое замешательство.

— Почему это тебя заинтересовало? — пришла в себя она, еще не понимая, к чему клонит сын.

— Ну сколько? — добивался своего Алексей.

— Полностью, по-моему, она стоит семь тысяч двести рублей, ну, а первый взнос где-то в районе трех тысяч. — Она улыбнулась и добавила: — Уж не собираешься ли ты приобрести квартиру для совместного проживания со Светой?

— Собираюсь.

И по выражению его лица можно было прочесть, что он действительно решил поступить именно так.

— Послушай, сынок, что мать думает по этому поводу. — Она выдержала короткую паузу. — Света честная, не избалованная, с открытой душой девушка, и я твой выбор целиком и полностью одобряю, планы ваши на будущее тоже, но сначала необходимо доучиться, отсидеть срок, освободиться, жениться, устроиться на хорошую работу и только потом можно будет вести разговор о кооперативной квартире, если, конечно, отыщутся для нее средства.

— Ты совершенно права, — согласился сын. — О себе мы еще успеем позаботиться. Но в данную минуту я веду речь о тебе и о моих младших братишке и сестренке. Достаточно уже ютиться в полуразвалившемся домике предков, пора жить в нормальных условиях.

— Алеша, мальчик мой, сам хоть соображаешь, что несешь? — ласково потрепала его по голове женщина. — Откуда у твоей матери деньги хотя бы на однокомнатный кооператив?

— Они у меня есть, по крайней мере на первый взнос. После свидания ты заберешь их с собой.

— Ты серьезно? — не могла поверить в услышанное мать.

— С какой стати мне шутить?

— Если все, что ты говоришь — правда, то объясни мне, откуда у тебя такие большие деньги? — Мать как-то вся подобралась и приготовилась выслушать сына.

— Мне посчастливилось попасть на строительство дома одному большому начальнику из районного центра, — принялся рассказывать Алексей заранее придуманную историю. — Нас, несколько человек, в течение двух месяцев возили на это строительство и в результате заплатили по пять тысяч. Но заработок не совсем официальный, от частного лица, поэтому ты никому про эти деньги не рассказывай.

— Ты хочешь все их отдать мне? — удивилась мать. — Себе ничего не оставишь?

— У меня, мама, прекрасные отношения с руководством колонии, и они еще дадут возможность подзаработать. Только я тебя очень прошу держать все в тайне и ни с кем не делиться, иначе начальству и мне не поздоровится, а я не вижу тут ничего плохого.

— Обещаю, — заверила Ирина Анатольевна.

Ирина Анатольевна до последнего сомневалась в существовании тех денег, про которые рассказал ей сын, пока отрядный не развеял эти сомнения, вручив аккуратный сверток с купюрами, тайком от Светланы. И теперь, у себя дома, пересчитав и сложив стопку на столе, она отказывалась воспринимать действительность.

«Кто бы мог подумать, — размышляла она, — что мой сын в свои неполные семнадцать лет станет настоящим кормильцем семьи?»