Виктор Мережко - Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров Страница 12

— Вы утверждали только что, будто это ваш чемодан! — взъерошился Горожанский.

— Мой! Потому что у меня точно такой. — Девушка расплакалась. — Господин городовой, где мой чемодан?

— Не могу знать, мадемуазель.

— Как не можете?! А вы для чего здесь стоите? Ищите, задерживайте!

— А был ли у вас чемодан? — язвительно поинтересовался Горожанский.

— Вы не мужчина, не офицер! Как вы можете подозревать женщину? Я что, похожа на воровку? — Соня повернулась к городовому. — Я похожа на воровку?

— Никак нет, мадемуазель. Внешне — никак.

— А он утверждает!

Послышался звон станционного колокола, юнкер схватил чемодан, бросился к поезду.

— Куда? — закричала вся в слезах Соня. — А как быть с моим чемоданом? Где он? — Она затеребила городового, задергала за мундир. — Бегите, задержите поезд! Злоумышленник наверняка там!

Полицейский дернулся было бежать, но поезд уже пополз вдоль перрона, и догонять его смысла не было.

Девушка безутешно рыдала:

— Что же делать, как быть? Все вещи, все драгоценности остались в чемодане!

— Мадемуазель, минуточку, — попытался остановить ее городовой, — а как все-таки получилось, что вы прихватили именно чемодан юнкера?

— Вы тоже меня подозреваете?

— Пока что я спрашиваю, мадемуазель.

— У меня был точно такой чемодан, вот я и прихватила. Разве я могла подумать, что какой-то прохвост украдет мой чемодан? — Соня просительно коснулась мундира полицейского. — Помогите, придумайте же что-нибудь.

— Не убивайтесь так, мадемуазель, — ответил он. — Ничего с вашим чемоданом не случится… если он, конечно, был.

— Господин городовой, вам не стыдно? Вы же мужчина. Притом интересный мужчина!

Тот смущенно кашлянул:

— Хорошо. Я сию же минуту сообщу по всем станциям, и, думаю, злоумышленника задержат. — Он повернулся к извозчику: — Отвези мадемуазель по адресу. При этом денег не смей брать! Узнаю — не отвертишься.

Соня, всхлипывая, поплелась к повозке, Михеич сел на облучок, ударил вожжами по лошадям:

— Пошли, любезные!

Городовой козырнул на прощанье, медленно и задумчиво зашагал к станции. Временами он оглядывался и укоризненно качал головой.

Повозка въехала в темные улочки городка.

— Куда везти, госпожа? — оглянулся извозчик. — По какому адресу живут родственники?

— Не будем огорчать родственников. Отель здесь есть?

— Есть, но уж больно паршивый. Весь в клопах.

— А что-нибудь получше?

— Есть купеческий дом. Только туда посторонних не пускают!

— Пустят. Гони в купеческий дом!

Михеич ударил по лошадям.

Двухэтажный купеческий дом был хорошо освещен и обнесен высоким железным забором.

Повозка подкатила к парадному подъезду. Извозчик взял сумку Сони, двинулся к дверям.

Там передал сумку вышедшему навстречу солидному усатому швейцару, поклонился и ретировался.

Соня прошла в вестибюль, подошла к портье за стойкой, представилась:

— Софья Александровна Менжинская. Здесь должен был остановиться мой муж — Менжинский Вениамин Альбертович.

Служащий полистал книгу постояльцев, отрицательно покачал головой.

— Токовой не значится.

— Не может быть, я получила от него телеграмму!

Тот снова просмотрел записи, повторил:

— Господин Менжинский Вениамин Альбертович отсутствует, — и уточнил: — У нас, мадам, останавливаются исключительно персоны купеческого клуба.

— Мой муж — купец первой гильдии! — вспыхнула гостья.

— Ничем не могу помочь, — развел руками портье. — В связи с этим приношу свои извинения.

— И что прикажете мне делать?

— Вам виднее, мадам. У нас закрытый дом.

— Но не могу же я ночевать на улице?!

В это время из ресторана, расположенного рядом с вестибюлем, вышел толстячок сильно навеселе. Увидев расстроенную красивую молодую женщину, он крикнул администратору:

— Что случилось, любезный?

— Вот госпожа… — растерянно показал тот на Соню. — Ищет мужа. А муж здесь вовсе и не останавливался.

— Мужа? — игриво переспросил купец и подошел к Соне. — Вы ищете мужа, мадам?

— Да, своего мужа. Купца первой гильдии Менжинского.

— И куда же он подевался?

— Не знаю. Получила телеграмму, что он остановился в купеческом доме, но здесь вовсе не значится. Придется ночевать на улице.

— Вы? На улице? — изумился купец и крикнул администратору: — Любезный, есть свободные нумера?

— Есть, Виктор Алексеевич. Есть подешевше, есть подороже.

— Мне нужен дорогой номер, — сказала Соня. — Самый дорогой.

— Это большие деньги, мадам.

— У меня деньги есть.

— Эй, уважаемый, ты оглох? Плохо слышишь? — Виктор Алексеевич возмущенно прикрикнул на портье. — Открой мадам нумер, который она требует! — Он поцеловал Соне руку, проворковал: — Жду вас в ресторане, мадам.

Номер был просторный, трехкомнатный.

Соня прошлась по всем комнатам, заглянула в ванную и, оставшись довольной, принялась извлекать вещи из сумки. Перед зеркалом приложила одно платье, затем другое, улыбнулась своему отражению.

Как ни странно, в ресторане публики было предостаточно. Играл цыганский оркестр, от курева клубился сизый дым, над столиками стоял гул голосов и звон посуды.

Виктор Алексеевич немедленно увидел вошедшую в зал девушку и ринулся из-за стола ей навстречу.

Взяв под руку, он галантно подвел ее к столу, за которым сидели еще три купца.

— Прошу, господа! Моя давняя знакомая, — повернулся к Соне, спросил: — Простите, как вас? Запамятовал.

— Софья Александровна Менжинская.

— Софья Александровна! Супруга моего давнего товарища, купца первой гильдии Менжинского.

— Браво! — почему-то зааплодировали купцы и по очереди стали лобызать руки девушки.

Виктор Алексеевич подставил Соне стул, и она легко опустилась на него.

— Простите, как зовут вашего супруга? — поинтересовался крайний из купцов, худенький, с пронырливыми глазами.

— Менжинский Вениамин Альбертович. Купец первой гильдии.

— Иудей?

— Да, он еврей. Выкрест.

— Да знаю я Вениамина! Менжинского! Точно знаю! — воскликнул второй купец. — Высокий такой, ладный! У него сахарные заводы в Украине!

— И не только в Украине, — улыбнулась Соня. — В Польше, например.

— Ему лет сорок, да?

— Больше. Он на тридцать лет старше меня.

— О, — загудели за столом. — Старик…

— Господа, — вмешался Виктор Алексеевич. — Внимание, господа! Давайте выпьем за супругу нашего дорогого товарища — Софью Александровну! Очаровательную, молодую, восхитительную!

Дружно выпили. Виктор Алексеевич стал обильно накладывать на тарелку гостье закуску, она мило засмеялась:

— Вы хотите, чтобы я растолстела?

— Вам это никак не грозит, Софья Александровна! — Он налил себе рюмку и выпил до дна. — Знаете… Софья Александровна… — Голос у него заплетался. — Вы мне чертовски нравитесь! Я даже готов вызвать вашего Альберта…

— Вениамина.

— Какая разница кого! Допустим, Вениамина… На дуэль Вениамина!

Девушка расхохоталась:

— А вы, однако, гусар в душе!

— Гусар? — возмутился купец. — А чем гусар лучше купца? Господа! — Он снова налил. — Наша прелестная гостья утверждает, что на дуэль готовы только гусары. Давайте, господа, выпьем за купцов. Кто не выпьет — тот враг!

Снова выпили.

— У вас невероятно красивые пальчики, — стал целовать руки Сони Виктор Алексеевич. — Изысканно красивые.

— Золотые, — звонко рассмеялась та.

Уже несколько часов спустя пьяный купец пытался втащить Соню в свой номер.

— Умоляю! Ну, хотя бы на пару минут. Прошу… Заклинаю… Софья Александровна.

Она со смехом отбивалась:

— Виктор Алексеевич, позвольте! Мой номер совсем в другом конце коридора. Любезный Виктор Алексеевич!

— Я вас люблю, — бормотал тот, стараясь проникнуть в номер. — Я женюсь на вас. Пошлю ко всем чертям вашего Альберта и… женюсь! Хоть сейчас, хоть завтра.

— Виктор Алексеевич…

— На минутку! Хотя бы на полчаса! Дорогая, любимая Софья… Софочка… Красавица моя!

Ему все-таки удалось втолкнуть девушку к себе, и он тут же запер номер.

— Я не выпущу вас! До конца жизни не выпущу! Вы будете моей вечной пленницей!

— Это нехорошо, дорогой Виктор Алексеевич. Я ведь замужняя женщина.

— Плевать! Плевать на всех! Теперь я ваш муж!

— Ну, хорошо. — Соня провела его глубже в номер. — Сядем сюда и поговорим серьезно.

Она усадила его в кресло, сама пристроилась на пуфик напротив.

— Вы мне тоже очень понравились. И я готова на ваше предложение.

— Милая! Дорогая моя! — он рухнул на колени и расплакался. — Я бесконечно счастлив! Это лучший день в моей жизни!