Виктория Платова - Смерть на кончике хвоста Страница 12

К компьютеру были подсоединены принтер и сканер, а на столе, рядом с крошечным цветком кактуса, стояли две фотографии в рамках. И на одной из них была снята хорошенькая блондинка с дерзким высоким лбом и такими же дерзкими глазами. Что ж, нетрудно быть дерзкой, имея на плечах изнеженных соболей, а на ногах — сапоги по пятьсот долларов каждый. Наталья вдруг испытала к незнакомой ей блондинке классовую неприязнь. Кроме блондинки, на фотографии присутствовали уже знакомая ей доберманиха Тума и совершенно незнакомый молодой человек с ухоженной трехдневной щетиной на лице. Молодой человек был безмятежно красив. Настолько безмятежно, что с одинаковым успехом мог сниматься в костюмной мелодраме или рекламировать армейские кальсоны.

Наталья вздохнула: жаль, что у такой незаурядной блондинистой самочки оказался такой заурядный вкус. Но, судя по всему, это и есть участники эпистолярного конфликта — Дарья и Денис.

— Я бы тоже такого бросила, — задним числом одобрила поведение хозяйки квартиры Наталья. — Ничего хорошего в нем нет. Даже щетина какая-то… сомнительная… Ты как думаешь, Тума?

Доберманиха, сопровождавшая ее в экскурсии по комнате, коротко залаяла.

Вторая фотография была занятнее: кроме блондинки с первого снимка, на ней были изображены еще две девушки: блондинка и брюнетка. Почти одинаковая красота с разными оттенками. Вот только у одной из них через всю правую щеку шла странная полоса: то ли нанесенный тушью каббалистический знак, то ли татуировка. Девушки обнимали друг друга за плечи и улыбались: трогательное единение изысканных паучих в банке.

На журнальный столик были небрежно брошены проспекты, сплошь на английском и французском. Париж, Французская Ривьера, Монте-Карло, государства-карлики в аппендиксе Европы… Такими же проспектами было забито и их турагентство.

Следующими номерами программы шли музыкальный центр «Тесhics» (он же — домашний кинотеатр) и огромный плоский телевизор «SONY», парящий над ослепительно белой стеной. Под телевизором, у самого основания кронштейна, прикорнул видеомагнитофон. Добрая сотня кассет валялась прямо на полу, но их названия так ничего и не сказали о кинематографических вкусах хозяйки. Казалось, что все они были закуплены оптом, на какой-нибудь дешевой распродаже: боевики, мелодрамы, несколько глупейших американских комедий, которые сама Наталья ни за что не стала бы смотреть.

— Веселые вы ребята, как я посмотрю. Тупой и еще тупее.

Всеядность хозяйки была изобличена полностью, когда Наталья выудила из общей кучи несколько порнокассет с многообещающими названиями: «Мойка машин», «Принцесса и путана», «Плоть» и «Санкт-петербургские девочки».

Тума протрусила мимо нее, громко цокая когтями по навощенному паркету. И привычно устроилась в кожаном кресле. У кресла валялся ярко-рыжий рюкзак, но Наталье было сейчас не до рюкзака: ее ждали спальня и ванная.

…Спальня потрясла воображение Натальи и проняла ее до седалищного нерва. Никаких конфиденциально-строгих жалюзи, только тяжелые гобеленовые шторы на окнах; будуарчик, в чреве которого тускло поблескивали баночки, коробочки и флаконы; встроенный в стену зеркальный шкаф. Зеркальным же был и потолок. И кровать.

Кровать, прямиком перекочевавшая сюда с обложки порнофильма «Принцесса и путана», — двух-, трех-, четырехспальный монстр. На монстра было наброшено черное покрывало, а к его изголовью прилепились крошечные белые подушки: каждая представляла собой удачно стилизованного представителя морской фауны. Скаты, звезды, креветки и коньки, не считая пары рыбьих тушек. На кровать было небрежно брошено платье, источавшее тонкий аромат духов. Удержаться было невозможно. Воровато оглядываясь на дверь, Наталья сбросила с себя никчемный секретарский костюмчик и, как змея, вползла в это удивительное, божественное, головокружительное платье. И закрыла глаза.

Да, к этому ощущению нужно привыкнуть. Да. Платье завоевало Наталью сразу же — на ее памяти только Джаве удалось уложиться в такие короткие сроки. Оно облепило фигуру, отравляя ядом запретных желаний каждый сантиметр кожи, оно накрыло Наталью своим легким невесомым телом и заставило учащенно биться сердце. Зажмурившись, Наталья подошла к зеркальным створкам шкафа.

Ого! Оказывается, я могу быть довольно симпатичной. И еще какой симпатичной — во всяком случае, общий абрис впечатляет. Дорогая одежда украсит любую женщину, ничего не скажешь.

Наталья с трудом заставила себя отойти от зеркала, но расстаться с платьем сейчас, сию минуту и снова влезть в лягушачью шкурку своего собственного костюма было выше ее сил. Роскошная ткань нашептывала на ухо всякие глупости, едва уловимый аромат духов кружил голову — действительно, почему бы не выпить горячительного с апельсиновым соком, душа моя?..

Стреноженная платьем, полностью подчинившаяся ему, Наталья вышла в гостиную и в задумчивости остановилась перед батареей алкогольных этикеток.

Бренди, виски, несколько начатых бутылок красного и белого вина, джин и водка. «Действуй! Но только не будь харыпкой!» — подтолкнуло ее платье, и Наталья остановилась на немного женственном мартини. Прихватив бокал, она снова вернулась в спальню: за зеркальной поверхностью шкафа должно таиться еще немало чудес.

Действительность превзошла все ее ожидания. Шкаф оказался под самую завязку набит дорогими тряпками — братская могила женских вожделений, да и только. Голос разума, так долго ведший Наталью по жизни, был забыт окончательно.

Она не знала, сколько времени прошло — час, два, три… Да и какое это имело значение, если ее ждали костюмы и вечерние платья, блузы, свитера, джинсы на болтах и комбинезоны-унисекс, пиджаки для деловых встреч, белье для встреч романтических. Боже мой, боже мой, любая из этих шмоток произвела бы фурор в их конторе. Жаль, что она никогда не сможет воспользоваться этим чужим великолепием… Жаль.

А, собственно, почему жаль?

Мысль, возникшая в ее затуманенном мозгу, поначалу показалась ей крамольной. Но только поначалу. Наталья прилегла на краешек кровати, подложила под голову «морскую звезду» и принялась рассуждать.

Итак.

Она нашла собаку. Она спасла ее. И имеет право на скромное вознаграждение. Вряд ли хозяйка хотела избавиться от доберманихи — к чему тогда оставлять ошейник с адресом и телефоном. Значит, Тума просто потерялась. Ее должны искать. Может быть, ее даже сейчас ищут. И не исключено, что хозяйка появится в квартире с минуты на минуту. Наталью бросило в пот.

Хозяйка появится с минуты на минуту и увидит в своей квартире совершенно постороннего человека, который к тому же рылся в ее вещах и совал нос в бутылки. И слопал ее сырокопченую колбасу!.. Но все это можно оправдать стечением обстоятельств: она не дозвонилась по телефону, который был отключен.

Кстати, о телефоне.

С сожалением расставшись с платьем и перекочевав в кургузый костюмчик, Наталья подошла к еще одному телефонному аппарату, стоявшему у изголовья кровати. И аккуратно сняла трубку. Этот был не отключен и абсолютно исправен. Чтобы окончательно удостовериться в этом, Наталья набрала номер Нинон.

— Ты знаешь, который час, убийца? — Голос Нинон дышал праведным гневом. Судя по всему, маленькая ночная серенада сорвалась.

— Который?

— Начало двенадцатого.

Ну надо же! Она провела в чужой квартире около трех часов и даже не заметила этого.

— С каких это пор ты переквалифицировалась в жаворонки? — спросила Наталья и тотчас же прикусила язык. Пора бы запомнить, что после неудачных любовных свиданий Нинон укладывается спать в детское время, а перед этим сжирает все, что есть в холодильнике. Именно так она справляется с депрессиями.

— Облом? — Немного сочувствия не помешает.

— Проявляешь чудеса проницательности, — с готовностью ответила Нинон.

— Кто это был?

— Какая разница? Один театральный режиссер. Очень известный. Редкостный козел.

— Он не любит рубенсовские формы?

— Как оказалось.

— Пора садиться на диету, Нинон.

— Ты же знаешь… Моя фигура — за гранью добра и зла. Понятие «диета» к ней неприменимо. А что собачка?

— Все в порядке.

— Отдала с рук на руки?

— В некотором роде. Я попала в довольно странную ситуацию, Нинон.

— Вот как? — Нинон сразу же оживилась: она обожала интересные ситуации. — И какую же?

— Не по телефону. Мы можем завтра увидеться? Нинон засопела в трубку, соображая.

— Так. Завтра с утра у меня беготня, в обед — пресс-конференция с Розенбаумом… — Эстетка Нинон обожала Розенбаума и считала его эталоном настоящего мужчины. В ее классификации он проходил под кодовой кличкой «сатрап-сексапил».

— Что, «Житейские воззрения кота Мурра»? Он еще не всем поделился с журналистской общественностью? — не удержалась от шпильки Наталья.

— Не всем. — Нинон вовсе не была склонна шутить на подобные темы. — Вот что. Подгребай к шести в редакцию, сходим куда-нибудь, поужинаем.