Татьяна Ермакова - Двойное золотое дно Страница 12

—Но... — подсказала я, крайне заинтересовавшись автобиографией простого российского буржуина.

— Вот именно, что «но», — горько усмехнулся Илья. — Без «но» почему-то никогда не получается... Моя очаровательная невеста, согласившись выйти за меня замуж, решила поделиться новостью с подружкой. И не нашла ничего лучшего, чем позвонить ей прямо из моего дома. Она думала, что я в душе. На самом деле я хотел побаловать ее кофе и как раз занимался этим на кухне. Что-то у приятельниц разъединилось, и перезвонила не моя девушка, а ее собеседница. У меня по всему дому натыканы параллельные телефоны, и я подумал, что звонят мне... Короче, я подслушал их разговор. Можно было бы положить трубку, но я с первых же слов понял, что сделать этого не смогу. Не буду вдаваться в подробности, но самым мягким выражением моей возлюбленной, —лицо Ильи исказила гримаса брезгливости, — было циничное заявление, что она этот денежный мешок (то есть меня) держит в строгом ошейнике и я пляшу под ее дудку. Таким образом, выяснилось, что вся ее любовь — это любовь не ко мне, а к моим деньгам... Чашки из нового маминого сервиза закончили свою жизнь, разлетевшись о стенку, — нервно засмеялся

Ельчанинов и опять закурил.— Дальнейшим я не горжусь, но что было, то было. Я ее выгнал... практически голой вышвырнул за дверь... А уж что при этом говорил... Лучше вообще не вспоминать.

— Ничего странного я в этом не вижу, — задумчиво откликнулась я. — Лучше так, чем еще один неудачный брак.

— Наверное, — согласился гость. — Только мне в этот момент вспомнилось, как доили меня даже случайные подружки. Денег мне никогда жалко не было... обидно... что все они, эти женщины, видели во мне только способ заполучить деньги...

— Все понятно, — кивнула я. — Вам хочется, чтобы дамы в вас видели прежде всего человека.

— Разумеется. Может показаться смешным, но я бы понял женщину, которая честно бы заявила, что ей нужны деньги и за это она согласна спать со мной, выходить в свет, заботиться. Нормальные товарно-денежные отношения.

— А не проще ли снять проститутку?

— Для меня — нет, — смутился Ельчанинов. — Мне это претит, да и потом совершенно не хочется бегать по врачам.

— Но вы же сами сказали, что это честнее, — удивилась я такой нелогичности.

Илья молчал, тупо уставившись в окно.

— Да, звучит парадоксально... Каждому хочется, чтобы eгo любили таким, какой он есть, со всеми недостатками, — пожал плечами Ельчанинов.

— Однако, уважаемый Илья Владимирович, дебет с кредитом что-то у вас не сходится, — с иронией в голосе заявила я. Не то чтобы мне хотелось сбить с него спесь, скорее я просто не очень его понимала. — Вы просто провокатор.

— Почему?! — Удивление Ельчанинова было таким искренним, что я чуть не рассмеялась.

-- Все элементарно, Ватсон. Возьмем, к примеру, ваше объявление. «Жильем обеспечен». Или как там — «без жилищных проблем». А между тем у очень многих простых людей, — я ядовито подчеркнула слово «простых», не удержалась, — это самая большая проблема. При социализме можно было надеяться, что, отстояв полжизни в очереди, ты к старости получишь квартиру. Правда, на кудыкиной горе, но это уже не существенно.. А сейчас? Люди ютятся в крошечных квартирках, перспектив обрести собственное отдельное жилье — никаких! Не все способны заработать такие деньги, не все умеют воровать и не у всех есть престарелые родственники, завещавшие им жилплощадь.

— Ну, вообще-то я в этом не виноват, — попытался пошутить Илья. Но меня уже понесло...

— Не отвлекайтесь. Что дальше? «Материальных проблем не имею». Я за вас рада! Только многих женщин такое заявление раздражает. Опять вспомним недалекие времена. В застойные годы выбора не было. Вот и вертелись — у спекулянтов кофточку перехватишь или финские сапожки оторвешь. Вязали, шили... Сейчас я вас насмешу. Недавно по телевизору Элеонора Беляева рассказывала, помните, она «Музыкальный киоск» вела? На один из новогодних «Голубых огоньков» из Франции прислали ролик с записью, как сейчас говорят, видеоклипа. Марина Влади с сестрами на фоне заснеженного леса. Они пели русскую народную песню. Не помню какую. Казалось бы, ну и что? Красивые русские женщины (ну эмигрантки, но не они же, а их родители) на фоне русского зимнего пейзажа пели русскую песню. Так нет — зарубили! У этих дамочек, видите ли, слишком роскошные шубы — не нужно расстраивать советских женщин!

— Мне не смешно, — покачал головой Илья. — Это просто идиотизм.

— Вы совсем не правы! — горячо возразила я. — Категорически! Вы рассуждаете как мужчина. Для вас это нормально. Однако, похоже, женщины произошли совсем от других обезьян. С женской точки зрения, peшение худсовета — высшая гуманность! Вы помните наш ширпотреб? Вряд ли, конечно. А я помню. Это убожество нельзя носить! Теперь же все изменилось. Женщине совсем не обязательно покупать модные журналы и заходить (исключительно на экскурсию) в дорогие магазины. Достаточно выйти на улицу, чтобы увидеть прекрасные элегантные вещи. На других. И многие зададут себе вопрос: а почему, собственно, не на мне? чем я хуже?! — «Что-то я слишком распалилась, нужно сбавить обороты», — подумала я и на мгновение замолчала.

— С такой точки зрения... — проговорил Ельчанинов задумчиво, — вы тесните меня по всем фронтам.

— Сколько стоит ваша машина? 20? 30 штук баксов? — продолжала я уже спокойнее.

— Что-то в этом роде, — улыбнулся собеседник.

— Простите, но вы ищете «большой и светлой любви» и бескорыстных женщин, приезжая на встречу с совершенно незнакомой бабой в неприлично дорогой тачке, просто орущей о вашем благосостоянии.

— Почему неприлично? — удивился Илья Владимирович.

— Да потому, что, когда мой сосед купил подержанный «Запорожец» за шесть штук, заметьте, рублей, а не баксов, он был счастлив, как ребенок. А у парня — высшее образование, и эрудиция не хромает. Только вот на жизнь он зарабатывает на поприще, о котором мечтал с детства. Он занят любимым делом, ему другого не надо. А вы наверняка даже особой радости не испытали, когда покупали свою красавицу. Так, просто лишний повод выпить с друзьями, обмыть покупку.

— А вам нравятся идеалисты? — насмешливо поднял брови мой собеседник.

— При чем тут идеализм?! — я даже поперхнулась. — Если уж так ставить вопрос, то есть люди, обладающие талантом зарабатывать деньги, а у других его нет.

— Ксения, вы не правы. Покупка машины действительно не вызвала у меня никаких эмоций, мы даже ее не обмывали. Но для меня машина... как для вас... скажем, резиновые перчатки. Это орудие производства, не более того. Это средство передвижения. Вот и все. А вы так на меня накинулись...

— Да не накинулась я, — безнадежно махнула я рукой, понимая, что ничего не смогла ему объяснить. — Я вовсе не против. Ваше право зарабатывать своим трудом столько, сколько пожелаете. Но для проверки отношений, возможно, надо было немного исказить истинное положение дел. Одним словом, не выпячивать свою обеспеченность.

Ельчанинов весело расхохотался.

— Я так и делал. И все равно ничего у меня не получалось. Я решил, что сегодняшняя встреча будет последней, не готовился к ней и приехал прямо с объекта, не заезжая домой. Заранее уверенный, что и сегодня ничего не получится.

— Ну, мой случай не считается. Тут я вас банально кинула. Представилась претенденткой, а оказалась начинающей журналисткой. Так что у вас еще остался шанс.

— Может быть, — кивнул Илья, задумчиво посмотрел на меня и вдруг шагнул ко мне.

Как завороженная, я поднялась под его взглядом. Несколько длинных и томительных минут мы молча стояли и смотрели друг на друга.

Чем это могло закончиться, узнать я не успела. Совсем не вовремя я вдруг зевнула, едва успев прикрыть зевок ладонью. Ужасно нехорошо получилось! Видимо, нервишки разыгрались. С чего бы это?

— Господи, Ксения! Простите мерзавца! Оказывается, уже так поздно, — опомнился Илья Владимирович и сразу же засобирался.

Останавливать его я не стала. На дворе уже была глухая ночь, и моему гостю действительно давно пора было удалиться: К тому же мне не понравились те тягучие секунды, когда мы смотрели друг другу в глаза. Я не знаю, что он собирался сделать в следующий момент (а непонятностей я не люблю).

Ельчанинов быстро оделся и ушел, дав мне возможность перекраивать историю его жизни, как мне будет угодно. Он был крайне вежлив и корректен, но мне почему-то показалось, что его уход скорее напоминал бегство...

Вполне вероятно, что это были мои домыслы...

Разбудил меня телефонный звонок. Подняв голову с подушки, я осознала, что она у меня просто раскалывается. Выражение же «разбитая» точно характеризовало мое состояние.

— Какая зараза! В такую рань! — простонала я в трубку.

— Ксеня, побойся бога! — возмутился Костя.— Рань! Скажешь тоже! Все нормальные люди обедать садятся.