Сергей Зверев - Жить и умереть свободным Страница 12

– Н-не знаю… – побледнел Малинин.

– Сиди тут, только тихо! Пойду посмотрю.

Скрипнула дверь. На белоснежный плотный сугроб легла длинная, изломанная тень Чалого. Держа заточку наперевес, он вышел из вагончика, присел, внимательно осматриваясь под окном.

На снегу отчетливо темнели отпечатки ботинок. Отпечатки были совсем свежими, даже не успели обветриться. Астафьев почему-то сразу обратил внимание, что подковка на правом ботинке была сильно стерта. Следы вели за вагончик. Чалый, напряженно посматривая по сторонам, двинулся туда. Однако никого не обнаружил. Судя по следам, некий неизвестный мужчина только что обошел вагончик по периметру и тут же отправился в сторону субтильного леска, темневшего неподалеку.

Идти по следам не хотелось: морозно, темно, да и очень опасно. Поразмыслив, Астафьев пришел к выводу, что это, скорее всего, был местный бомж. Искал место для ночлега, обошел вагончик, дернул ручку и, убедившись, что вовнутрь не попасть, убрался в другое место. Ведь менты, если бы это были именно они, повели бы себя по-другому.

– Ходят тут всякие… – нервно прошептал Чалый, тщательно закрывая за собой входную дверь.

Как бы то ни было, но сонливость как рукой сняло. Скусив металлическими фиксами пробку с очередной водочной бутылки, Астафьев сделал длинный, обжигающий глоток и передал бутыль Малине.

Вскоре за окном замело. Вьюга свистела, хохотала, то и дело бросая в стекло пригоршни снега. Чалый отогнул одеяло на окне, осторожно выглянул наружу. Бешеный ветер кружил мириады белых блесток, и нельзя было сказать, откуда же идет снег: то ли сверху вниз, то ли с земли в небо, то ли вообще сам по себе рождается в этом диком пространстве…

– Мне как-то знакомый мент говорил, – прищурился Чалый, – что если беглецов с зоны не находят в первые три дня, то сыскать их дальше почти нереально.

– Так ведь нас уже ищут…

– По такой метели? Кто и как? Не можешь сказать? Ну так базар фильтруй, прежде чем чирикать. Ладно, Витек, – Астафьев уселся, протянул бутылку с остатками спиртного бывшему вертолетчику. – А теперь слушай сюда…

Глава 5

Таня Дробязко жила в маленькой однокомнатной малосемейке на втором этаже кирпичного дома в самом центре поселка. Интерьеры выглядели явно не буржуазно: допотопная газовая плита на две конфорки, старенький холодильник времен постройки БАМа, разнокалиберная посуда на полке, резной платяной шкаф да хромоногий сервант с мутными стеклами. Единственной настоящей роскошью была высокая изразцовая печь в комнате – настоящая «голландка».

– Ну что – отпразднуем Восьмое марта вдвоем? – мягко улыбнулась девушка и, сбросив шубу на руки спутнику, отправилась на кухню.

Каратаев присел у печи, рядом с поленницей вкусно пахнущих березовых дров, быстро разжег «голландку». Пламя ровно загудело в топке. Миша оставил открытой латунную дверцу, потер замерзшие руки перед огнем.

Настроение, несколько испортившееся в гарнизонной столовой, теперь было спокойным и немного сентиментальным. За окном – лютая зима, вьюга свистит, деревья трещат от мороза, а тут – тишь да благодать, а еще – вполне романтичная перспектива провести вечер в обществе любимой девушки у камелька. Кто еще может им помешать? Разве что телефонный звонок. Вот Миша и отключил мобильник: ждать звонков в этот вечер ему было не от кого.

А хозяйка уже катила в комнату небольшой столик на колесиках, сервированный скромно, но со вкусом. Над тарелками с солеными рыжиками, копченой медвежатиной и зайчатиной под соусом возвышалась бутыль вина и заиндевевший графинчик с водкой. Натюрморт довершала узкая ваза – засушенная рябина с алыми ягодами.

– Давненько мы с тобой не сиживали, – улыбнулся Миша. – Только водку ты зря поставила. Ты ведь знаешь – я из староверов, у нас это не приветствуется.

– Смотрю на тебя и восхищаюсь – не мужчина, а золото! – искренне восхитилась девушка. – Не пьешь, не куришь, посторонними женщинами не интересуешься… Стреляешь лучше всех! Добытчик, как и положено. Ладно, садись. Наконец-то мы с тобой вдвоем за столом, без этих пьяных рыл!

Миша налил девушке вина и, подумав, все-таки плеснул себе в рюмку немного водки.

– За тебя, Танюша!

– За праздник! За наше счастье!

– Слушай, я же совсем забыл, – Каратаев поставил перед Таней унты. – Это тебе!

– Ой, унтайки? Да еще с вышивкой? – Дробязко с детской непосредственностью зааплодировала. – Неужели сам шил?

– Шить унты – исключительно мужское занятие, – скупо ответил охотник. – Я от отца научился. А отец – от деда. Примеришь? Просто интересно, угадал с размером или нет.

– Да конечно же, угадал! – Таня чмокнула мужчину в свежепобритую щеку. – Мы ведь друг друга не первый год знаем!

– Да только вот жениться почему-то раньше не догадались!

– А ты сам виноват! Не мог мне предложение сделать еще в прошлом году? А я так надеялась…

– Ну извини, извини… Я-то человек простой, без образования. В лесу живу, хорошим манерам не научен, людей почти не вижу, все больше звериные следы. Думал, что ты мне откажешь.

– Но ведь не отказала?

– Ну, спасибо…

– Ты ведь переберешься потом в поселок?

– А почему бы и нет? Но свой охотничий промысел все равно не брошу. Жить как-то надо… Лучше уж в тайге зверя бить да рыбу ловить, чем от кого-нибудь зависеть.

Дрова трещали в печи сухо и жарко. Багровые отблески ложились на стены. Набитый снежной крупой ветер яростно, со скрипом ломился в заиндевевшие стекла. Каратаев достал из шкафа гитару, подстроил. Нехитрый перебор вплетался в треск дров и молчание зимней ночи за окнами. Таежный охотник хрипловатым речитативом выпевал слова нехитрой армейской баллады о девушке, ждущей солдата с войны; эту песню Миша узнал в ВДВ, на Северном Кавказе. Таня слушала, смотрела куда-то вдаль, улыбалась печально…

– Ну, давай еще по одной! – девушка подняла бокал, прищурилась на огонь в печи.

– За огонь, чтобы светил и грел нас с тобой всю жизнь! – скупо улыбнулся Миша. – А ты почему вино почти не пьешь?

Даже в полутьме было заметно, как зарделась Татьяна.

– Миша, я тебе давно хотела сказать, да все не с руки как-то было. Мне кажется, что у нас будет ребенок.

Каратаев отставил рюмку, взглянул на собеседницу серьезно.

– Да? Кажется или точно будет?

– Точно… Послезавтра еду в Хабару, в женскую консультацию. Я уже договорилась, там врачиха хорошая.

– Так давай отвезу! Что же ты сразу не сказала?!

– Честно говоря, никак не могла подобрать нужных слов… Ладно, Мишенька, сиди, а я сейчас горячее принесу.

Оставив Каратаева переваривать информацию, Дробязко пошла на кухню. Оттуда доносились аппетитное скворчание сковородки, позвякивание тарелок – хозяйственная и обстоятельная Татьяна предусмотрела для праздничного ужина не только закуски, но и горячее.

И тут в дверь неожиданно позвонили. Звонок был властный и длинный – так обычно объявляют о своем появлении менты с понятыми или судебные приставы.

– Кого еще там нелегкая несет… – отставив сковородку, хозяйка пошла открывать.

На пороге стоял начальник местного РОВД Олег Прелясковский. Даже не поздоровавшись и не обив снег с сапог, он без приглашения прошел в квартиру, скинул шинель, по-хозяйски повесил ее в прихожей.

– Каратаев у тебя, что ли? – не дождавшись ответа, мент по-хозяйски сунул в руки хозяйке шапку с кокардой и двинулся в зал. – Конечно, у тебя! А то где же его еще искать?

Миша, недобро щурясь, рассерженным медведем поднялся с дивана.

– Чего надо?

– Тебя как раз и надо… – выразительно взглянув на тележку с закуской и выпивкой, главмент Февральска уселся в кресло, поплевал на ладонь и тщательно приладил редкие волосы, прикрывавшие блестящую, словно лакированную, плешь. – Я тебя вот уже третий час найти не могу. Звоню – а мобила твоя не работает. Думал уже в твою избушку самому отправляться. А тут как раз твой джип… Дай, думаю, заскочу. Где тебя еще в нашем поселке можно встретить?

– Шел бы ты ближней дорогой в свой райотдел, – с чувством посоветовал Миша. – Неужели не видишь: мы тут сидим, празднуем, культурно отдыхаем… Тебя, между прочим, не приглашали. Если я действительно так потребовался – присылай повестку в официальном порядке.

– А ты не хами, не хами, – в голосе Прелясковского зазвучали начальственные интонации. – Помни, кто я, а кто ты. Повестка, кстати, тоже не проблема. Но, думаю, лучше по-хорошему поговорить. Так сказать, в непринужденной домашней обстановке.

– Ладно, чего надо? – Каратаеву явно не хотелось ругаться. – Говори, коль пришел.

– Ты вообще в курсе того, что в «Культтоварах» произошло?

– Нет.

Прелясковский обернулся к хозяйке, которая с его шапкой в руках стояла в прихожей.

– А ты?

– А что там произошло? – спросила девушка немного испуганно.

– Пожар. Изнутри магазин полностью выгорел, а снаружи удалось потушить. Две продавщицы погибли. Я недавно как раз оттуда. Бабы те обгорели до головешек, просто не узнать. Сперва подумали – электрический обогреватель жгли по холодному времени, проводку замкнуло, вот магазин и сгорел. Но на трупах – очевидные следы насильственной смерти. Их сейчас в Хабаровск на экспертизу отправили. К тому же «Культтовары» начисто ограблены. Ни за что не поверю, чтобы вся водка сгорела вместе с бутылками. А это значит, что у нас в Февральске объявились какие-то бандиты.