Леонид Словин - Цапля ловит рыбу Страница 12

— В комнате было жарко.

— Вы не откроете окно? — попросила Мила. Денисов поднялся, приоткрыл форточку.

— Так?

— Да, — она сбросила туфли, устроилась поудобнее. — Вам часто приходится вот так, ночами, вести розыск?

— Бывает…

— Как интересно!

Присмотревшись, жене драматурга можно было дать лет пятьдесят и больше, тем не менее морщин на ее лице видно не было, а в какой-то момент оно казалось даже юным.

«Словно маска, — подумал Денисов. — И неизвестно, что за человек за ней. Как относится к тому, что ты говоришь».

— Жена, наверное, вас совсем дома не видит…

Денисов не поддержал тему.

— Чем Жанзаков занимался в свободное время? Как проводил вечера?

— Читал. Я привозил ему книги. У него очень широкий диапазон чтения. Психология творчества, восточная медицина, наука, спорт. Огромный круг интересов. Пожалуй, я еще с таким не сталкивался. Художественной литературы, правда, он читал мало. Ромен Роллан, Маркес. Из последних — Чингиз Айтматов. Гусейнов. Взял из библиотеки Валентина Сидорова — «Семь дней в Гималаях».

Денисов взглянул на часы. Было начало пятого. Надеяться на то, что Жанзаков, дозвонившись до тестя в Душанбе, свяжется сразу с квартирой в Крылатском, не приходилось.

«Профессии юриста и врача похожи, — говорит один из старых оперуполномоченных, наставник и друг Денисова. — Но в отличие от врачей, юрист не может надеяться на то, что человеческая природа в случае казуса обойдется без него и здоровый организм победит болезнь. Под наш лежачий камень вода не подтечет никогда…

— Съемки, вообще работа над фильмом увлекала его? Что он говорил?

Аркадий достал сигарету, огромный живот его колыхнулся:

— Вам приходилось раньше сталкиваться с кинопроизводством?

— Односторонне. Я летал в Бухару в связи с убийством администратора картины. Несколько допросов. Все.

— Не знаю, смогу ли я вас убедить. Говорить об увлечении трудно. Специфичность работы. Сегодня может сниматься конец фильма, а завтра начало или середина.

Сплошная мозаика. От актера требуется высокий профессионализм. Вы не смотрели материал, который мы отсняли? Сценарий тоже не читали?

— Когда он мог увидеть, дорогой! — Мила на тахте пожала плечами.

— Конечно же. «Что-то с памятью моей стало…» Очень интересный сценарий. Мила может подтвердить.

— Твои сценарии — самые интересные, дорогой.

— Спасибо, Милочка. Так вот по поводу фильма. Речь идет о раскрытии преступления, что-то вроде «Восточного экспресса» Агаты Кристи. Сотрудники анализируют преступный почерк и выходят на убийцу. Я месяца два ходил в ваше управление транспортной милиции каждый день. Как на работу…

«Я неточно сформулировал вопрос…» — подумал Денисов. Это не могло его интересовать. И упоминание термина, кочевавшего из одной легкой пьесы в другую, звучало безмерно фальшиво.

— В общем, да.

Так в свое время в уголке Дурова шокировал его ученый ворон, когда скрипучим совершенно человеческим голосом четко произнес:»Во-ло-дя!»

«О чем можно узнать за два даже полных месяца хождений в контору? — Денисов пожал плечами. — Что можно почувствовать, когда не отвечаешь за результат розыска, не обязан ни искать, ни запоминать, ни ломать голову. Не знаешь температуры милицейских отношений?»

— Трудная у него роль?

— Я сторонник сложного. Тогда актеру есть что играть… Когда-то давно я сам играл в детском театре. В «Печальном однолюбе» Симона Соловейчика у меня была роль учителя рисования. Там я рассказываю о том, как даю задание ученикам. Я говорю им: «Человек гуляет с котом. Нарисуйте, что человек думает о коте. А потом — что кот думает о человеке». И они садятся и прекрасно рисуют… Мы привыкли к последовательному показу проблем. Поэтапному. Но, представьте, проблемы накладываются одна на другую. Замкнутый круг. Понимаете?

— Что, это применительно к роли, которую играет Жанзаков?

— Режиссер говорит Сабиру: «Сыграй преступника, который уверил всех, в том числе себя, что он невиновен, хотя знает, что совершил убийство…»

Аркадий неожиданно понизил голос, кивнул на тахту. Мила, которая еще недавно разговаривала, незаметно заснула.

— Но это не все! Там сложная психологическая подоплека. Герой расстался с любимой женщиной, полюбил другую. В то же время понимает, что ничего не в состоянии изменить в своей жизни. Та, первая, не уйдет, будет его любить до конца…

Денисов поднялся, сделал несколько шагов. Ковер мягко пружинил. Денисов не снял обувь, единственный из находившихся в квартире.

«Каждый день снова Жанзаков проигрывал перед камерой свою незадавшуюся жизнь. А вечерами звонил в Мурманск, в Сосногорск. И еще получал втыки от Сухарева… Как у Грэма Грина. То, что Жанзаков выписал: „Если мы можем его выдержать, относясь к тому, кого любим, с милосердием, а к тем, кому изменяем, с нежностью…“

— Как вы подбирали актеров на роль?

Аркадий поднял голову:

— Кинопробы. Актеры снимались в небольших эпизодах. Худсовет утверждал.

— Кто решал, кого пригласить?

— Режиссер. И сценарист. В принципе подсказать актера могли все члены съемочной группы. Руководство киностудии. И вообще со стороны.

— Вам что-нибудь известно о первой семье Жанзакова?

— Очень немного. Развелись. Он никогда об этом не говорил.

— О том, что у него дочь?

— Впервые слышу.

— Парня этого не знаете? — Денисов достал фотографию, заимствованную в Ухте. — Где могли происходить эти занятия?

— Нет, не знаю.

Аркадий и Мила ничем не смогли ему помочь. Несколько минут в комнате было тихо, Денисов взглянул на часы: Тереза и режиссер разговаривали более получаса. О чем мог поведать жене исчезнувшего киноактера человек, бок о бок проживший более трех месяцев с ее мужем?

«Ты — как пес, побитый, безудачный…» — Денисов вспомнил первую жену Жанзакова. — «Сабир даже попросил записать характеристику к нему в блокнот». Что еще? «Звонит. Из Ханоя, из Кельна. Телефонистки удивляются… Один раз профессора привез, чуть ли не академика. Потом знахаря…» И в то же время боязнь потерять Терезу, восхищение, связанное почти с поклонением. Любовь — мания. «Когда узнал, что Митя, мой муж, писал мне на французском, стал изучать язык». «С Терезой стал другим…»

— Кто предложил Жанзакова на роль? Вы?

— Да.

— А точнее?

— Тереза.

— Она читала сценарий?

— Да. Ей очень понравился. Зачем иначе она бы рекомендовала Сабира!

В отличие от всех находившихся в эту ночь здесь в квартире Денисов один был на работе и даже получал вознаграждение за то, что не спал и расспрашивал об исчезнувшем актере. Поэтому мысль его работала в одном, определенном, направлении.

«Жена актера ни о чем не догадывалась, а может, старалась не думать. Самому Жанзакову было тяжело. Невозможность никому довериться, кроме, пожалуй, бритоголового дозорного у „лихтвагена“. Неудовлетворенность… А главное, необходимо каждый раз снова проигрывать свои беды у монитора…»

— Роль оказалась Жанзакову не по силам? Я правильно понял?

— Мне не хотелось, чтобы Тереза это знала. Пока Сабир не удовлетворил ни меня, ни режиссера. Кое-что мы даже думаем переснять.

— На этой почве между ним и режиссером были трения?

Аркадий помялся.

— Их отношения нельзя назвать безоблачными?

— Нет, конечно. Геннадий излишне резок. Сабир тоже не всегда сдерживался. Иногда находила коса на камень; Сабир сам режиссер, понимал.

— Доходило до оскорблений?

— Чисто творческие дела… Для Сабира после его ролей каратистов это, конечно, каторжный труд.

Денисов прошел по комнате. Сел. Ситуация упростилась: «Жанзаков был поставлен перед выбором. Возможно, это был крик души. Об этом Сухарев и ведет сейчас разговор с Терезой. А по дороге, в машине, он ввел в курс дела Аркадия и его жену. Так что все не будет для них неожиданностью…»

В телефонном аппарате что-то щелкнуло. Это трудно было даже назвать звонком. Актриса вбежала в комнату, схватила трубку:

— Алло, папа!..

Женский голос в трубке громко произнес:

— Ответьте Нджамене, Нджамена на проводе.

— Это подруга, — вздохнула. — Волнуется, все ли в порядке с квартирой… — Пока абонент в Африке выходил на связь, она пояснила: — Валютный кооператив, они на него работали! В свое время мы сделали глупость, сейчас был бы в Москве свой угол! Да! Да! — Ее словно встряхнуло, когда услышала голос подруги. — Элла! Это Тереза! Все в порядке! Слышишь? Все в порядке… Если слышишь, не трать валюту, клади трубку…

Пока Жанзакова объяснялась, из кухни появился Сухарев, остановился в дверях.

— Элла! — крикнула еще раз Жанзакова. — Все в порядке.

Нджамена отключилась.

— Вы утром заходили в купе Жанзакова? — Денисов подвинул кресло, он и режиссер могли теперь, разговаривая, следить друг за другом.

— В пятницу? Да. Я забеспокоился. Кроме того, нужен был экземпляр режиссерского сценария.