Милена Иванова - Каре для саксофона Страница 12

— Вам, молодежи, не понять патриотизма, — расстегнув английский пиджак и взглянув на швейцарские часы, Борисыч весь превратился во внимание.

Вспыхнула разноцветьем рампа, и действо началось. Номера сменяли друг друга, артисты работали на высоком уровне.

Но вот зал погрузился в темноту, и в самых её недрах стали рождаться звуки. Их количество нарастало, своей мелодичностью обволакивая слушателей. Мелодия занимала всё большее пространство, проникала в каждого, кто находился в нём. Она порабощала сердца и заманивала в великолепный мир гармонии. Белый луч, медленно разрастаясь, осветил девушку в темно-зелёном изящном платье, облегающем прекрасную фигуру; светло-русые волосы и отсутствие излишнего макияжа придавали ее лицу непринужденность и свежесть.

Борисыч напрягся и невольно подался вперед.

Небольшой пучок света мягко лёг на саксофон и стал дюйм за дюймом увеличиваться, пока не осветил лицо исполнительницы, её пальцы, которые уверенно создавали мелодию, импровизировали и не давали опомниться зрителям. Голос саксофона всей своей полнотой разрывал пространство, а когда затих и ушёл в темноту, в зале была такая тишина, что я даже слышал дыхание Борисыча….

Вспыхнул свет. Она стояла посреди сцены, опустив глаза, держа в руках инструмент. Еле уловимое движение пронеслось по рядам, схожее с закрывающимися ракушками в момент опасности. Видимо, музыка и темнота позволили присутствующим раскрыться, а теперь они спешили принять первоначальный облик. Повисла напряженная тишина. И вдруг гром аплодисментов потряс своды дворца. Ева Милан поклонилась и вышла за кулисы. Зрители продолжали аплодировать.

— Ты видел, как она… Нет, ты видел…Это класс! — не унимался Борисыч, рискуя разбить свои ладони в пух и прах.

Постепенно аплодисменты стихли, и публика без суеты и давки потекла к выходу.

За дверями всех ждал сюрприз. Пустое пространство от зала Американских игр до внутреннего парка Казино после концерта преобразилось в громадный ресторан с множеством удобно расставленных диванов и стульев, с многоярусными столами напитков и легких закусок, с многочисленной армией официантов, каких-то репортеров и прочей братии. Я не так часто принимал участие в подобных мероприятиях, тем более такого уровня, поэтому решил держаться рядом с Борисычем. Он понимал это и выглядел нарочито напыщенно.

Кто-то из организаторов объявил в микрофон:

— Участников международного турнира «Gold Poker's Club» прибыл поприветствовать Его светлость князь Монако Альбер II, — присутствующие оживились. Двери учтиво распахнулись, и в зал вошел здоровяк среднего роста лет пятидесяти пяти с добродушной улыбкой, глубокими залысинами в светлом пиджаке и темных брюках. Князя сопровождали две сестры — принцесса Стефани и принцесса Каролина. Сестры с разницей в возрасте лет десять и одеты были в совершенно противоположном стиле. Каролина — квинтэссенция элегантности — в длинном платье светло-лилового оттенка. Стефани — небольшая поклонница королевских нарядов, в оранжевом платье до колен, украшенном пионами. Обратившись к собравшимся с короткой речью и пожелав красивой победы в турнире, князь со своей многочисленной свитой растворился среди гостей.

— Ну, вот, официальная часть закончена, — выдохнул Борисыч. — Теперь можно оглядеться, — потом, как бы спохватившись, снял с подноса два бокала с шампанским у неизвестно откуда появившегося официанта и продолжил:

— Да, Михаил, не пора ли по глоточку? — протянул мне фужер. — Расслабься, дыши полной грудью, наслаждайся жизнью, — не унимался Борисыч, принимая мою задумчивость за стеснение.

Я же в этот момент наблюдал за четверкой мужчин, стоящих у фонтана в саду. Двое из них были мне знакомы по аэропорту, только вид сейчас был более респектабельный: белые рубашки и черные костюмы с бабочками. Андрей Кудрин помоложе и Сергей Самарин постарше. С ними, вальяжно разговаривая, стояли Люсьен Тирон — худощавый француз высокого роста с очевидной сутулостью и темными длинными волосами, и Лесли Тронтон — англичанин, среднего роста, с короткой стрижкой рыжих волос, пышными усами того же цвета, крепкого телосложения. Вся четверка из синдиката. За час до вечера Александер продемонстрировал на компьютере у меня в номере фотографии десяти игроков, принадлежащих к синдикату, которых на тот момент удалось выявить.

— Запомни их, но на рожон не лезь, — инструктировал Александер, рассказывая о личностях, появлявшихся на экране. — Ты теперь их знаешь, а они тебя нет. В этом сила, братишка. Правда, до турнира они дойдут не все.

— В смысле…? — спросил я.

— Да, не бойся, не мокруха, мы ведь не они, но все же жизнь — штука сложная и всякое бывает. Потом, мы тебе подскажем, кого не будет на турнире, чтоб ты не распылял внимание и успокоился, — подытожил Александер.

Борисыч, видя приближающийся поднос, быстро допил бокал и тут же обменял его на другой. — Настоящее… Францией пахнет, даже в дюти-фри такого не купишь, — смакуя второй бокал, приговаривал Борисыч.

— Да, шампанское — прелесть, — скорее, чтобы прервать молчание, согласился я.

Где-то играл диксиленд, воздух был насыщен морской свежестью и запахами духов, разноцветная иллюминация наполняла пространство праздником. Борисыч потянул меня в сторону.

— Пойдем, я познакомлю тебя со своими друзьями, а то в ресторане нехорошо получилось, — причитал Борисыч.

Не далеко от лестницы я увидел двух ирландцев из ресторана. Они были поглощены фотосессией Милы Йовович, происходящей у входа в Казино. Очаровательная Мила в черном длинном платье с боковым разрезом до бедра, в красных туфельках на высоких шпильках, в тончайших перчатках по локоть того же цвета, улыбаясь, купалась во вспышках многочисленных фотокамер.

Ирландцы бурно отреагировали на наше появление.

— Познакомься, Михаил, это Льюис и Джеймс из Дублина, они родные братья и большие любители покера, участвуют практически во всех турнирах, — а потом по-русски добавил:

— Правда, везет им меньше чем тебе, в призах я их не помню.

Действительно, Льюис и Джеймс были очень похожи, обоим около сорока, выше среднего роста, рыжеволосы, атлетического телосложения, шумные весельчаки.

Мы заговорили о турнире. Каков же был их восторг, когда Борисыч похвастался моим шестым местом в Австрии. Это было отмечено опустошением бокалов залпом, по-русски. И пока Льюис рассказывал о своих достижениях, я продолжал рассматривать окружающих.

Взгляд остановился на одиноко стоящей у фонтана девушке в вечернем, искрящемся всеми цветами радуги, блестящем платье. Ее темные волосы были собраны в стильный пучок и подхвачены роскошной диадемой. «Царица и русалка в одном лице», — подумал я. На удивление, девушка тоже смотрела в мою сторону, не отрываясь. «Господи, да это же Анна, старая знакомая!» — как током ударила мысль: «Спокойнее, все идет так, как надо».

Придав лицу самое благочестивое выражение, я направился к ней. Выставив вперед руку для поцелуя, Анна пошла в атаку: — Проси прощения, негодный, — с искусственной надменностью начала она, — Я уже здесь второй день, а ты до сих пор не позвонил… Как это понимать?

— Принцесса!.. — решил подыграть я. — Падаю ниц, сдуваю пылинки с ваших каблучков, прошу дать время загладить, искупить…

— Да ладно тебе, хватит, Казанова, — засмеялась Анна. — Хотя в отношении каблучков я подумаю на досуге.

Мир был восстановлен, и мы направились к моим собеседникам.

Ирландцам и Борисычу моя спутница понравилась. Они как павлины распушили хвосты и начали засыпать ее комплиментами. Взяв меня под руку и прижавшись, Анна весело отшучивалась.

— За счастливчика Михаила, которому везет и в покере и… другом, — почему-то смутившись, пафосно произнес Джеймс, и мы дружно выпили.

Борисыч, отойдя на несколько минут, вернулся в компанию с высоким американцем лет сорока пяти, чем-то похожим на Брюса Уилиса — крепким телосложением, мужественными чертами лица.

— Гордон Грокмен — один из лучших игроков Америки, — представил нового знакомого Борисыч и продолжил:

— Уж он, парни, точно без призов не уедет.

— Как карта ляжет, — несколько смущенно парировал американец. — Во всем воля Всевышнего, — подняв глаза к небу, с улыбкой закончил он.

За фонтаном, на пальмовой аллее, снова засверкали фотовспышки, любопытные папарацци нашли новую жертву. Ей оказалась известная любительница вечеринок Пэрис Хилтон, посещающая Монако на собственной яхте. В окружении двух или трех бой-френдов Пэрис в роскошном голубом вечернем платье с удовольствием позировала страждущим фоторепортерам.

К тому времени мы достаточно поговорили о турнире и делах, поэтому разговор, как бы сам собой, естественно, перешел на красивых женщин. Не сговариваясь, почему-то всех поразил русский саксофон в конце концерта и его молодая хозяйка, и речь пошла о девушке. Больше всего Джеймса забавляло «русское» имя — Ева Милан.