Станислав Родионов - Диско-бар Страница 12

— Я вас заболтала, — спохватилась она. — Вы бы меня перебили, а то я вся в движении.

Она посерьёзнела, приготовившись теперь к его словам.

— Катя, вы любите детективы?

— Нет.

— Жаль, — разочаровался инспектор.

— Они несерьёзные.

— Детективы удовлетворяют прекрасную человеческую потребность — любознательность и любопытство.

— А почему вы спросили?

— Хотел втравить вас в детективную историю.

— Если надо…

— Катя, вы романтик? — пошёл он с другого конца.

— Все женщины — романтики.

— Ну уж все.

— Мне хотелось везде побывать. В Антарктиду тянуло, в Сахару, на какие-нибудь острова…

— Это потому, что вы вся в движении.

— Мне и на Луну хотелось, и на Марс, а вот пришлось…

— А вы бывали на Байкале? — перебил он.

— Нет.

— В среднеазиатских пустынях? На реке Уссури? В новгородских лесах? В сибирской тайге?

— Не была…

— Почему романтику мы ищем везде, только не у себя дома? — задумчиво спросил инспектор вроде бы у машины.

Они умолкли, оказавшись на границе, которая межует два разных разговора. В волнах её волос блестели мелкие капельки воды. Замша его куртки тоже ими усеялась, а он не стряхивал их, чувствуя близкую свежесть.

— Вы к чему… о романтике? — насторожённо спросила она, косясь быстрыми глазами.

— К тому, что хочу предложить вам участие в романтической истории.

— Какой?

Инспектор молчал. Честность Муравщиковой сомнений не вызывала, и его молчание произошло оттого, что он сам толком не ведал, в чём заключается эта романтическая история. Её ещё нужно было придумать. Не объяснять же ей, что в работе инспектора уголовного розыска импровизация случается чаще, чем в работе актёра.

— У вас подруги есть?

— Как же. Ольга, Верка, ещё одна Верка, и Марина.

— А Дарья Крикливец?

— Это не подруга. Раньше у нас работала.

— Что она за человек?

— Спокойная очень. Я-то вся в движении…

— Расскажите о ней подробнее.

— Мы встречаемся-то раз в год. Работает в баре, одинокая, спокойная…

— Сегодня она зачем приходила?

— Приглашала завтра на день рождения.

Инспектор радостно вздохнул — теперь он знал ту романтическую историю, в, которую вовлекал Муравщикову.

— Вы согласились?

— Отказалась.

— Где вы живёте?

— Ой, далеко. В Радостном посёлке.

Петельников завёл мотор, прибавил громкости магнитофону и поехал мягко, как поплыл.

— Катя, согласитесь.

— Хорошо, мне не трудно.

— Только вы должны пойти с ухажёром.

— С каким ухажёром?

— Какого мы вам дадим.

— А как же муж?

— Мужу объясним.

— Если надо… — вздохнула она.

— Надо, Катя.

— А кто будет этим ухажёром?

— Я…

16

Они решили вечером всё обсудить у Петельникова. И повод был — четыре пачки пельменей.

Уже подходя к его дому, Леденцов вдруг увидел высокого мужчину в рабочей спецовке с охапкой разномерных досок на плече. Инспектор уставился на мужчину, ибо лицом тот очень походил на Петельникова.

— Тебя что — парализовало? — спросил мужчина.

— Откуда дощечки? — нашёлся Леденцов.

— С помойки, вестимо.

— То есть, зачем дощечки, товарищ капитан?

— Сейчас покажу…

Петельников привёл его на развороченную кухню, одна стена которой уже была забрана деревом в рост человека.

— Сами сработали?

— Неужели дядю просил? Проходи в комнату, а я переоденусь.

Пельмени Леденцов намеревался лишь попробовать, ибо есть мясокомбинатовскую лепню после маминых блюд ему не хотелось. Но Петельников сперва сварил их на пару, потом поджарил на сливочном масле, а затем полил бело-зелёной смесью, составленной из сметаны и аджики. И Леденцов съел свою половину, две пачки, быстро и с небывалым аппетитом.

Умиротворённые, перешли они от большого стола к малому, где всё было приготовлено для кофе. Инспектора расстегнули вороты рубашек и закатали рукава. Леденцов ещё раз оглядел комнату…

В широкие окна цедилась белая ночь. Лампочки торшера тлели за плотным абажуром. В этом смешанном свете отделанные деревом стены казались мягкими.

— Тоже сами, товарищ капитан? — спросил про стены Леденцов.

— Сам.

— А дерево?

— На свалке, на помойках, у мебельных магазинов…

— Я же говорю — супермен, товарищ капитан, — восхитился Леденцов.

— Умелец, лейтенант.

Гость разглядывал огромную комнату.

Мебель светлого дерева, как и стены. Книги — классика и детективы. Белая тахта, широченная, как паром, с брошенным на неё оранжевым телефоном. Три стола: обеденный, письменный и для кофе. Бар, стоило который открыть, как он слепил подсветкой, зеркалами и бутылками. Угол с аппаратурой: цветной телевизор, стереопроигрыватель, два радиоприёмника…

— Как у вас на всё денег хватает? — спросил Леденцов необижающим тоном.

— Лейтенант, я не пью и не курю. Не пользуюсь услугами никакого сервиса, кроме бани. Автомашину, телевизор, сантехнику я чиню сам.

— А стирка? — перебил Леденцов.

— Разумеется, сам, это мужская работа. Дальше, у меня неплохая зарплата. И я не гнушаюсь заработком. Ты где отдыхал в прошлое лето?

— С мамой на юге.

— А я без мамы и не на юге.

— Вы отдыхали на Урале, товарищ капитан.

— Да, рабочим в экспедиции месяц бил шурфы и рыл канавы. Размялся физически и привёз четыреста рублей.

Леденцов смотрел на капитана возбуждёнными глазами. Этого человека он знал несколько лет, но ежедневно ему приходилось смотреть вот такими глазами, — ежедневно он спотыкался в этом человеке на чём-то новом.

— Некоторые усматривают в вас элементы мещанства, товарищ капитан.

— Из-за машины?

— И замшевой куртки, — добавил Леденцов.

Петельников сходил на кухню и принёс кофе, сваренный по-восточному в маленьких кованых джезвочках.

— Вчера мне один гражданин характеризовал соседа… Он, говорит, махровый мещанин — у него есть кожаное пальто. Пальто это оказалось вроде реликвии, дедово ещё, красногвардейца, который в нём Питер охранял. Так будем ли говорить о дураках, лейтенант?

— Будем, товарищ капитан, потому что их много.

Петельников разлил кофе по чашечкам, прошёл в аппаратный угол, поставил диск-гигант на проигрыватель и включил. Музыка выплеснулась не сразу, заставив Леденцова оглянуться, — он ждал её из угла, а она потекла вроде бы ниоткуда, из стен, из книг.

— Леденцов, а кто такой мещанин?

Петельников чувствовал, что этот разговор необходим лейтенанту, решавшему что-то для себя.

— Тот, кто не работает в уголовном розыске, товарищ капитан.

Улыбнулись они одновременно.

— Я бы спросил тех, кто шьёт мне мещанство… На каком уровне бедности нужно пребывать, чтобы не слыть мещанином? Петрова ты знаешь… Вечно у него нет денег, вечно он ноет, вечно у него нехватки. Так поколотись, постарайся, смени работу, будь мужчиной…

— А если он любит своё дело?

— А тогда повышай свою квалификацию, учись, вкалывай. Я вот… Да ты знаешь, сколько я работаю?

— Знаю. В Управе говорили, что вам дадут майора. Не забудьте отметить, товарищ капитан.

— Тогда мы съедим не по две пачки пельменей, а по три.

— И кофий будем пить кружками.

— Всё дело в соотношении главного и второстепенного, лейтенант. Шмутки не главное, но они тоже делают жизнь интересней. Я презираю мужика, который не может прилично обеспечить себя и семью. Это лодырь. Так что если услышишь, как говорят про меня…

— Я их чайником по морде, товарищ капитан.

Они допили кофе по-восточному. Петельников ушёл на кухню за новым. Леденцов слушал музыку, которую он вроде бы знал, и в то же время она вроде бы звучала впервые. От музыки ли, от кофе ли, от двух ли пачек пельменей, а скорее оттого, что капитан пригласил к себе, на Леденцова нашла счастливая истома.

Петельников принёс кофе. Теперь решили пить с ликёром, для чего был распахнут ослепительный бар и найдена в стеклянном частоколе бутылка ванильного ликёра. Приложившись к чашке, Леденцов почувствовал, как истома прибывает.

— А к директору универмага ты потом сходишь, — охладил его Петельников.

— Зачем, товарищ капитан?

— Извинишься за обман. Как кофе?

Леденцов лишь кивнул, жмурясь от удовольствия.

— Лейтенант, а ведь ты очень хитрый парень, а?

— Докажите, товарищ капитан.

— За тобой охотится Сосик с напарником, поскольку ты про них что-то знаешь. Так поделился бы со мной.

— Сам не знаю, что про них знаю.

— В твоих случаях логика начинается со старого мола. Ты увидел избиение и стал свидетелем. Вот тебе и намекнули по голове, чтобы помалкивал.

— Тогда зачем же зазвали писулькой на этот мол?