Золотая дева (СИ) - Снежен Виктор Страница 12

Оськин зашаркал в дверях, вытирая ноги и с беспокойством оглядывая стол.

— Доброго здоровья, Наталья Андревна, — кланяясь седой головой, поздоровался он с хозяйкой.

— Проходите, не разувайтесь, — захлопотала та, — у нас по-простому.

Наталья, женщина изрядных кустодиевских достоинств, была на удивленье проворной. Она в два счёта снабдила каждого из гостей глубокой тарелкой, ложкой и полотенцем.

— Вы уж нас извините за вторжение, — произнёс Кречетов, смущённо улыбаясь и присаживаясь к столу.

— Да что вы, Антон Васильевич, разве я без понятия? — защебетала хозяйка. — Не для забавы, поди, приехали. Как-никак, убийство, да какое жуткое!

— Наталья, — строго бросил ей участковый. — Опять встреваешь? Откуда про убийство пронюхала?

— Тоже мне тайна! — всплеснула пухлыми руками хозяйка. — Про то, почитай, всё село гудит. А багор-то, определили чей?

Кречетов только подивился оперативности местных слухов, но про багор решил за столом не распространяться.

— Первым делом у Емельянихи проверьте и у Егоровых, — посоветовала Наталья, проворно разливая по тарелкам дымящийся борщ.

— Ты вот что, Наталья, — прервал её Никита Степанович, — сходи-ка лучше за графинчиком.

Хозяйка вопросительно посмотрела на Кречетова. Поймав умоляющий взгляд Оськина, следователь кивнул.

— По одной стопочке, — веско сказал он, — не больше.

Наталья метнулась на кухню, откуда немедленно послышался стук дверцы холодильника и стеклянный звон. Оськин нетерпеливо заёрзал. Хозяйка вернулась с графинчиком в одной руке и звякающими рюмками в другой.

— На апельсиновых корках настаиваю, — охотно пояснил Никита Степанович, принимая графинчик. — В них, говорят, самый витамин.

Участковый налил себе и Оськину до краёв, Кречетову по ободок, а супруге — на донышко. Не чокаясь, помянули убиенного. Никита Степанович опрокинул витамин залпом, Оськин в растяжку, блаженно зажмурив глаза. Кречетов сделал глоток и тотчас закашлялся, хватая воздух.

— Семьдесят градусов, — любовно похлопав графинчик своей лапищей, пояснил участковый. — От любой хвори убережёт и ясности мысли прибавит.

Насчёт ясности мысли Кречетов не был вполне согласен, но возражать не стал.

— Как думаете, Никита Степанович, — спросил он, закусывая пламень во рту хрустящим огурчиком. — За что могли убить гражданина Котова?

— Ишь, нашли гражданина, — вмешалась Наталья. — От него никому житья на селе не было. У одних картошку прямо с огорода скопает, у других мотоцикл угонит. Били его мужики, да что толку. На этот раз, видать, крепко кому-то насолил.

Хозяйка плюхнула по тарелкам сметаны и раздала хлеб. На какое-то время над столом повисло сосредоточенное молчание и звон ложек.

— Я думаю, — сказал наконец участковый, отстраняя пустую тарелку, — из наших никто на такое не годится. Морду набить, это пожалуйста. На самый крайний случай ножом бы пырнули. Но вот так, багром в спину. Нет, это не наши. — Он решительно покачал головой.

— Тогда кто?

— На дачной стороне с весны шабашники отираются, — вставила Наталья, убирая со стола пустые тарелки. — Бригада у них, человек шесть. Шебутные да пьющие. Их проверьте.

Николай Степанович грозно зыркнул на нарушительницу субординации, но промолчал, видя, как Кречетов достаёт из кармана блокнот и ручку.

— Опять же, фестиваль, — как ни в чём не бывало продолжала Наталья, ловко вытирая клеёнку. — Понаехала куча народу. Эти тоже у меня под большим подозрением. Кто знает, что у этих писателей на уме? Кроме того, сторожа да рабочие в имении. Тот ещё контингент. Алкаш на алкаше. Я тут списочек набросала, Антон Васильевич, может, сгодится?

Наталья зарделась и вынула из кармашка тетрадный листок, исписанный убористым почерком. Николай Степанович вздохнул и бессильно развёл руками.

— Спасибо, Наталья Андреевна, — пробормотал Кречетов, принимая бумагу. — Не знаю, что и сказать.

Хозяйка повела плечами и умчалась на кухню. Кречетов впился в листок, где против каждого имени имелась убористая приписка.

— Твою Наталью к нам бы в отдел, — мечтательно вздохнул Оськин, обращаясь к хозяину. — Глядишь, и мне бы работы поубавилось.

— Ты только при ней не ляпни, — косясь в сторону кухни, бросил ему Никита Степанович, — от неё потом не отвяжешься.

С кухни тем временем раздалось шипение сковородки, и до гостиной донеслись запахи топлёного сала. Оськин, вытянув шею, прислушался к этим ароматам. Не прошло и пяти минут, как хозяйка снова появилась в гостиной, неся перед собой громадную сковороду с кипящей глазуньей. Глазунья заняла место убранной со стола кастрюли, и от неё распространился приятный жар.

— Накладывайте сами, кому сколько надо, — распорядилась хозяйка, ставя перед гостями чистые обширные тарелки.

Участковый и Оськин нервно переглянулись.

— Алексею Ивановичу рюмочку на посошок можно, — кивнул Кречетов. — Ему, всё равно в отдел возвращаться. А нам с вами, Никита Степанович, ещё на лодочную станцию надо прогуляться да и сторожа допросить. Должно быть, уже проспался.

— Непременно прогуляемся, — заверил участковый, разливая витаминный напиток по двум рюмкам.

На этот раз приятели чокнулись и торопливо, без тостов, выпили. Над столом снова повисло молчание и скрежет вилок.

— Мой благоверный наверняка про графиню-утопленницу не доложил? — тихо произнесла хозяйка, пододвигая Кречетову миску с соленьями.

— Наталья! — погрозил вилкой Никита Степанович, — угомонись, не то выставлю из гостиной.

— Больно надо, — вспыхнула она и, демонстративно прихватив со стола ополовиненный графинчик, величаво удалилась на кухню.

— Вот ведь, характер, — усмехнулся ей вслед Никита Степанович. — Всё одно по-своему поворотит.

— А в самом деле, Никита, что за утопленница? — спросил Оськин, подбирая кусочком хлеба остатки яичницы.

— Пацаны, что труп обнаружили, видели графиню-утопленницу, — неохотно пояснил участковый. — Должно быть, с испугу померещилось.

— Ничего им не померещилось, — раздалось с кухни. — Она уже неделю как по ночам появляется. Должно быть, фестивальщики её покой осквернили. Я сразу говорила: жди беды! Так и вышло.

— Утопленница ваша, это привидение, что ли? — понял наконец Кречетов. — Это уж точно, мы к делу не приобщим.

— А зря, — подала голос Наталья. — Не просто так графиня наша с того света явилась.

10

Визит на лодочную станцию ровно ничего не дал. Собственно, и станцией назвать увиденное язык бы не повернулся. Три ялика, носами вытащенные на берег, да открытый настежь сарай. Осмотр яликов не обогатил следствие ни малейшей зацепкой. Из посторонних предметов в них обнаружились лишь бутылочные пробки, окурки и одинокий сморщенный презерватив.

— Пойду-ка я, Никита Степанович, в усадьбу, — решил Кречетов. — Тут, похоже, ловить нечего. Пустышка. А ты охранника нашего проведай, может, уже очухался.

Утоптанная дорожка, петляя по берегу пруда, вывела следователя сначала на парковую аллею, а затем — и к особняку. У входа его уже ждали трое: участковый, давешний охранник и интеллигентного вида старик в песочной тройке и дирижёрской бабочке.

— Вот, доставил на допрос охламона, — доложил участковый, толкая перед собой смертельно бледного охранника с мокрыми, прилипшими ко лбу волосами.

По всей видимости, участковый применил к подозреваемому водную процедуру, чтобы привести того в чувство.

— Почему без наручников? — коротко спросил Кречетов.

— А куда он денется? — пожал плечами Никита Степанович.

Кречетов не стал спорить и подошёл к интеллигентному старику.

— Следователь прокуратуры Кречетов Антон Васильевич, — представился он, протягивая руку.

— Дольский Иван Степанович, директор музея-усадьбы, — старик подал крепкую сухую ладонь. — Какая чудовищная трагедия! Ударить человека багром…

Судя по реплике, участковый успел ввести директора в курс дела.

— Иван Степанович, нам для опроса подозреваемых и свидетелей нужна комната. Желательно изолированная.