Наталья Александрова - Микстура для терминатора Страница 13

Помню, еще давно, когда мы жили с бабушкой, была в доме соседка Зоя Семеновна, которая постепенно впадала в маразм. Сначала она все забывала, все время жаловалась, что ее обокрали, потом перестала узнавать соседей, ее дочка очень с ней мучилась. «Склероз, — говорили в доме, — у всех стариков бывает». Мне было семь лет, и я спросила бабушку, почему у нее нет склероза.

«Есть, — вздохнула бабушка, — только я все записываю, не надеюсь на память».

Действительно, вся стенка платяного шкафа изнутри у нее была обклеена записками. Там была куча полезных сведений — о работе химчистки и прачечной, когда надо размораживать холодильник, когда идти на почту и так далее.

«Видишь ли, — говорила бабушка, — конечно, людям, которые не привыкли иметь дело с карандашом и бумагой, тяжело. А я смогу так просуществовать, а то, когда ничего не можешь вспомнить, чувствуешь себя беспомощной».

Вспомнив бабушкины объяснения, я достала листок бумаги и ручку.

Значит, если допустить, а мне ничего больше не остается, что все эти люди, включая Кирилла, ничего не врут и не путают, что все они в воскресенье в разное время видели меня в разных местах, то можем восстановить картину этого треклятого воскресенья.

Ушла я от Кирилла, по его словам, в восемь или чуть раньше и куда же, интересно, направилась? Я вспомнила свой сон, когда я бегу по улице и идет дождь, почему-то у меня было такое ощущение, что это было утром. Допустим, тогда, значит, утром я отправилась в какую-то квартиру, где на лестнице скульптура ангела с отбитым крылом. Хорошо, это мы пока оставим, пойдем дальше. В полдвенадцатого Лилька видела меня на переезде у Репина, меня вез туда интересный блондин, и в машине были еще двое. Можно предположить, что ехали мы в Учительский поселок в тот самый дом, что потом сгорел, раз по телевизору я узнала это место. Пожар начался через три часа, сказала Лиля, значит, около трех, да пока горело, а уже в восемь меня засекли на разборке в Удельной. И этот Братец Кролик то же самое говорил. Стало быть, я успела там быстренько разобраться, чему подтверждением служит сломанная золотая цепь, и к одиннадцати поспеть к Кириллу.

В общих чертах картину восстановили, остаются частности — моя найденная сумка и запах того типа, которого я встретила утром в понедельник. Лилька, конечно, не вспомнит, с сумкой я была в машине или без сумки, но по всему выходит, что с сумкой. Потому что, по логике вещей, если это выражение можно применить ко всей этой безумной истории, выходит, что про сумку я вспомнила сразу же с утра в воскресенье и поехала за ней к Вадиму, только куда?

Я еще немного подумала и вспомнила куда. Валентина тогда в подслушанном мной разговоре спросила Вадима: «Ты ее куда повезешь?» — «На Некрасова, шесть», — ответил он.

Значит, я поехала на Некрасова, шесть. Хорошо бы это проверить, но сейчас ночь, и надо спать.

Наутро погода была прекрасная, светило солнышко, осень и не напоминала о себе. Я, легко одетая, вышла из дома пораньше, чтобы не спеша пройтись пешком до метро и подумать. В последнее время я только и делаю, что думаю и вспоминаю. От усиленной работы мысли на лбу появляются морщины, так утверждает Галка, может, она и права. Я шла тихонечко, мысли мои были безрадостны. Если все-таки поверить Кириллу, что он ничего мне в кофе не подсыпал, то получается, что я сбрендила просто так, ни с того ни с сего. Ведь там, у Валентины, я ела все самое обычное — деликатесы, конечно, но от икры и креветок в самом худшем случае может возникнуть кожная аллергия, как у Аськи от апельсинов, но уж никак не потеря памяти. Я еще раз перебрала все события того вечера. Вот я пришла, Валентина напоила меня ликером — всего один глоточек, потом дала таблетку. И усиленно пыталась впихнуть вторую. Я тогда отнесла это за счет ее активного характера, ей ведь всегда все нужно сделать по-своему, но если посмотреть на дело с другой стороны…

Ей было нужно напичкать меня таблетками и с помощью Вадима увезти меня куда-то. Но куда? Как она сказала? «Ты увезешь ее на дачу?» — «Нет, — ответил он, — туда далеко, мы будем на Некрасова, шесть». Итак, все сходится на Некрасова, шесть.

Но что он должен был сделать со мной на Некрасова, шесть? Затащить в постель? Тьфу, я уже помешалась на этой постели, тоже мне, секс-бомба, все, видите ли, хотят со мной переспать! Правду Галка говорит, одинокой женщине нужен мужчина, пусть не муж, но кто-то постоянный. Тогда исчезнет неуверенность в себе и наладится цикл. Нет, интерес у Вадима ко мне был абсолютно иной, деловой. Недаром он так разозлился, когда все сорвалось, тащил меня силой. Я вспомнила, как Кирилл шмякнул Вадима носом об асфальт, и у меня почему-то улучшилось настроение.

В задумчивости я налетела на какую-то женщину, сделала попытку обойти ее, но она шагнула в ту же сторону, тогда я подняла голову и с изумлением узнала Валентину. Она смотрела на меня с такой злобой, что мне стало нехорошо. Впрочем, я быстро опомнилась и посмотрела ей в глаза с не меньшей ненавистью.

— Отдай то, что ты у меня взяла! — прошипела Валентина. — Отдай, а то хуже будет.

— Что? Ты мне еще угрожаешь? Да как ты смеешь? Ты втянула меня в историю, хахаль твой ненормальный, чуть руку не выломал тогда. И зачем это, интересно знать, ты мне его подсунула? Приличный человек, «увидишь — из рук не выпустишь!» — передразнила я Валентину. — Хватит из меня дуру делать, он твой любовник! Я вас видела, вы целовались! Невтерпеж тебе было, домой его привела, а мной прикрываешься!

Тут я сообразила, что говорю ерунду, потому что Валентина привела его домой с определенной целью и мне надо узнать с какой, чтобы вспомнить все про воскресенье.

— Видела, говоришь? Правильно я догадалась, значит, это ты ее взяла, кроме тебя некому. — Валентина уже не шипела, а как-то странно выдыхала слова. — Отдай мне ее! Куда ты ее дела?

— Кого — «ее»? Ничего я у тебя не брала, нужна ты мне, еще в воровстве упрекает!

— Если бы они это у тебя на Некрасова нашли, они бы на дачу не поехали, — бормотала Валентина как бы в трансе, — там я все обыскала, и Кемаль потом тебя на даче обыскивал… Куда ты ее спрятала? — В голосе у нее звучало неистовство.

Потом она оглянулась, осознала себя на людной улице, поняла, что наговорила лишнего, и взяла себя в руки. Она заговорила скороговоркой, облизнув губы:

— Послушай, мы могли бы договориться. Я отзову их всех, еще есть время все переиграть. Ты только верни это. — Она вцепилась мне в руку, острые ногти больно царапали меня через рукав пиджака.

Мне стало страшно.

— Да отстань ты, ненормальная! — Я вырвала руку. — Ничего я у тебя не брала, провались ты со своими секретами!

Я оттолкнула Валентину, выскочила на проезжую часть и подняла руку. Остановились две машины, один водитель обругал меня, а второй согласился подвезти.

На работу я приехала буквально клокоча от злости. Если я сошла с ума, то не одна, а в компании с Валентиной. Она вела себя совершенно безумно. Пристала ко мне на улице, говорила странные вещи. Про Некрасова, шесть, про дачу. Еще одно подтверждение. Вот возьму и сегодня же поеду на Некрасова, может, вспомню точно, была ли я там в воскресенье, или найду Вадима и спрошу у него прямо.

В самый разгар рабочего дня меня позвали к телефону.

— Слушай, Татьяна! — кричал в трубку милиционер Вася Курочкин. — Ты скажи своему знакомому, что с «Жигулями» дохлое дело.

— А что еще такое?

— Выяснили для меня ребята, формально они принадлежат одной бабе, немолодая пенсионерка, да только зять у нее бандит, из «савеловой» группировки. Она сама не ездит, даже водить не умеет, он иногда машину берет. Так что друг твой попал. Ты скажи ему, пусть не связывается, лучше уж ремонт за свой счет, спокойнее. Сильно побил машину-то?

— Да нет, — вяло соврала я, — фару разбили да бок помяли.

— Ну так себе дороже!

— Спасибо, Вася, коньяк за мной!

— Да что ты, — заскромничал Вася, — мне не надо, вот если ребятам…

Переделав неотложные дела, я сказала Мише, что мне нужно в налоговую за новыми бланками для баланса, и удалилась. К улице Некрасова я решила поехать на метро, а там пройти пешком, потому что если на машине, то никакой зарплаты не хватит.

Идя по улице Некрасова, я чувствовала волнение. Я тут, несомненно, была недавно, только тогда шел дождь. Я вспомнила, что Лилька говорила про дождь в воскресенье, а ведь она живет недалеко отсюда, в этом районе, на Салтыкова-Щедрина. Значит, дождь здесь был утром, и утром я тут была. Подходя к дому номер шесть, я еще больше заволновалась. Дом с богатым декоративным убранством был бы красив, если бы не был таким запущенным. Дом был небольшой, всего одна парадная, это хорошо.

Подходя к парадной, я миновала группку бомжей, обсуждающих свои насущные проблемы, — трех мужичков неопределенного возраста и грязную оборванную старуху. На меня пахнуло отвратительной смесью запахов перегара и грязного тела. Увидев меня, бомжи внезапно замолчали и уставились с насмешкой и неприязнью. Я ускорила шаг — показалось, что их взгляды оставили, на моей одежде липкие зловонные следы.