Аманда Линд - Один коп, одна рука, один сын Страница 13

— Давай возьмем Адриана и поедем за подарками? — предложила Фрэнси и поцеловала Пера прямо в губы как раз в тот момент, когда Наташа проходила мимо.

— Да, это замечательно, — согласился Пер.

Они оделись и уехали в центр, чтобы забрать Адриана из его частной французской школы. Фрэнси с Пером решили определить его именно туда, потому что им нравился французский язык. Еще им нравились царившие здесь дисциплина и порядок, отличавшиеся от хаоса обычной, к тому же недофинансированной муниципальной шведской школы.

Фрэнси хотелось, чтобы сын вырос хорошо воспитанным, уважающим своих учителей человеком, и рано понял, что знания — ключ к успеху. Не к любому успеху, конечно. Но пока Адриан был слишком мал, чтобы понимать, насколько важны еще и связи, он должен был прежде всего стремиться к знаниям.

За рулем, как обычно, сидела Фрэнси.

И почему «как обычно»? Эта мысль вдруг пришла Перу в голову. Он водил машину отнюдь не плохо, более того, очень любил это дело. Когда он брал один из их автомобилей и выезжал самостоятельно, то включал что-нибудь из старого любимого хард-рока, открывал окно, выставлял наружу руку (и в дождь, и в снег, даже если шел град) и барабанил пальцами по двери. Свободный. Необузданный. Во многих отношениях за время брака с Фрэнси он сам перестал существовать. Бывали дни, когда, глядя в зеркало, Пер не мог сказать, кого он там видит. Не было ничего, что он мог бы о себе рассказать или указать как свойство, характеризующее именно его: я такой, это моя индивидуальность. Он превратился в жалкого труса. Подкаблучника. Скучного домохозяина. Пер наблюдал за пейзажем сквозь лобовое стекло. Он устал, бесконечно устал. Сил на развитие собственного «я» не оставалось, дни были до краев наполнены разными делами, которые отнимали больше времени и сил, чем он рассчитывал.

Дети. Дом. Работа. В таком порядке.

Только часам к десяти вечера у него появлялось время для себя, но тогда он обычно просто засыпал перед телевизором. А поскольку раньше полуночи Фрэнси спать не ложилась, и будить ее раньше девяти было нельзя, а он к тому моменту уже уезжал на работу, то у супругов редко выдавался момент, чтобы сесть и просто поговорить друг с другом.

Ему ее не хватало. Да и она сильно изменилась за те годы, что они вместе. Стала жестче, холоднее. Все более отягощена проблемами. Конечно, она старалась дарить свою любовь, но было похоже, что и у нее недоставало сил.

Он посмотрел на Фрэнси. Ему захотелось погладить ее по голове, но он так и не решился.

Когда они подъехали к школе, Пера начала грызть еще одна мысль.

Адриан.

Их сын, который видел во Фрэнси чужую женщину, а не мать.

Ничего не изменилось и на этот раз, когда Фрэнси и Пер с Бэлль в переноске появились на школьном дворе. Фрэнси обняла Адриана, но сразу же погрустнела, потому что, несмотря на объятия, между ними лежало огромное расстояние.

Она отпустила Адриана, и он подошел к отцу, чтобы незаметно взять того за руку.

«Еще не слишком поздно, — подумала Фрэнси, — совсем не поздно. Все еще можно исправить. Я куплю ему самые лучшие подарки к Рождеству, дорогие, чудесные, он почувствует, что я его люблю».

— Но мы с Наташей собирались печь сегодня рождественские булочки, — возразил Адриан, услышав, что они собираются за подарками.

В этот момент заплакала обкакавшаяся Бэлль. Внутри Фрэнси все закипело. Ей бы сейчас пулемет в руки, чтобы успокоиться. Но под рукой ничего подобного не было, кроме того, пускать кривую очередь во дворе школы, где учится Адриан, было бы в высшей степени неуместно. Оставалось кипеть внутри.

Паника.

Страх.

Фрэнси стонала, лежа на заднем сиденье машины. Таблеток с собой не было, поэтому оставалось только перетерпеть приступ. Муж и сын ждали снаружи, понимая, что ее нельзя сейчас трогать. Пер кормил Бэлль из бутылочки. А Адриан мучился от противоречивших друг другу чувств: восхищением маленькой сестренкой и завистью. Он был уверен, что Фрэнси любит ее больше.

Прошло минут десять, Фрэнси удалось собраться с силами и выйти из машины, чтобы сообщить о том, что лучше она отправится за подарками одна. И конечно, Адриан обязательно должен испечь булочки с Наташей. А Бэлль, пожалуй, сегодня не в форме для прогулки по городу.

Полчаса спустя она уже бродила по универмагу «ЭнКо», грустная и обессиленная после панической атаки, поэтому ей пришлось искать туалет, чтобы выплакаться. Пришлось и сцедить молоко, из-за чего она еще больше расстроилась, потому что это означало, что сегодня Бэлль опять придется есть из бутылочки. Нужно как-то взять себя в руки и стать нормальной матерью. И женой. Пер тащил на себе весь воз домашних забот, и хоть они давно договорились, что основная забота о детях — на нем, все зашло слишком далеко.

Случалось, Фрэнси думала о том, что недостойна такого хорошего мужа.

Случалось, думала и о том, что, если он решит ее оставить, надо будет его отпустить.

Но сейчас она думала прежде всего об Адриане, который, совершенно очевидно, предпочитал общение с Наташей общению с матерью. И несмотря на то, что от этого становилось жутко больно и очень хотелось сунуть голову в песок и сделать вид, что все нормально, Фрэнси заставила себя подумать о сыне. Малыш вырос. Любитель размышлять, читать, смотреть кино, играть в футбол. Уже участвует в настоящих матчах. А она ни на одном не была. В отличие от Пера с Наташей.

В душе Фрэнси забили тревожные колокола. Она стала грызть ноготь. Лучше бы это была большая шоколадка. Такая эксклюзивная килограммовая плитка швейцарского шоколада, которые ей присылал на Рождество судья Берг. Кстати, не мешало бы и ему что-нибудь послать. Одну из новых девочек Элизабет. У судьи проблемы и с женой, и с потенцией, и он был бы рад. И нужно выяснить, что стряслось с этой девкой, которая выпрыгнула из номера Джимми Паффа.

Фрэнси устало вздохнула, ей хотелось смыть саму себя в унитаз.

Вот она, взрослая жизнь. И что, так будет всегда? Список дел, которому не будет конца? Разузнать про проститутку-прыгунью. Галочка. Обеспечить молчание остальных шлюх и самого Джимми Паффа. Галочка. Наладить отношения с сыном. Галочка. Возобновить секс с Пером. Галочка. Узнать, на кого работал Ренман. Галочка. Устроить новую квартиру для продажи наркоты вместо той, что была на Сюрбрюннсгатан. Галочка. Привести себя в форму. Галочка. Выяснить насчет пластической операции. Галочка. Следующая партия героина придет из Амстердама в январе. Галочка. Сделать ставку на экстези или это уже не актуально? Галочка. Подарки на Рождество: обычные плюс взятки. Галочка. Купить Адриану термокальсоны. Галочка.

И так далее.

Она чувствовала себя белкой в колесе вечности, но, в отличие от белки, не способной понять всю досадность своего положения, Фрэнси полностью осознавала ненормальность ситуации, в которой находилась. Но она думала, что скоро все пройдет. Скоро ее отпустит. А еще эта предрождественская суета… Наверное, у нее просто послеродовая депрессия.

Ободрав до крови заусенцы на пальце и слизав выступившую кровь, Фрэнси отперла дверь кабинки, чтобы вновь отправиться за рождественскими покупками и купить особенно много подарков для Адриана, но получила удар правой в лицо. Качнувшись назад, она стукнулась головой о дверь. От удара ногой в живот у Фрэнси на секунду перехватило дыхание. От следующего пинка ей удалось защитить себя правой рукой, одновременно она откатилась в сторону и вскочила на ноги. Опять удар кулаком, уже в висок. Фрэнси почувствовала, что ей до крови рассекли бровь. Затем последовала череда ударов ногами, которые обрушивались так быстро, что не позволяли включить арсенал приемов карате. И если бы Фрэнси не удалось наконец-то нащупать в сумке радостно плескавшийся там газовый баллончик, этот день наверняка стал бы последним в ее жизни.

Но газ оказался эффективным средством, и она даже успела увидеть краем глаза напавшего на нее мужчину. А глаза уже затягивало туманом. Красный пиджак. Вельветовый? Темные, возможно, совсем черные волосы. Тонкие губы.

Бессонница в предрассветный час. Фрэнси с зашитой бровью неприкаянно бродила по дому, голова раскалывалась, ребра ломило. До сих пор звенело в ушах от скандала, устроенного ей Пером. Она никогда еще не видела его в такой ярости.

— С этого момента ты никуда не будешь ходить без охраны, — орал он. — Поняла?

— Да, но я не понимаю, откуда кто-то мог узнать, что я там, — скулила она.

— Какая разница, чего ты не понимаешь! Будешь делать, как я сказал!

— Да, конечно…

— Нельзя думать только о себе! Что будет со мной и детьми, а?

У Фрэнки хватило ума промолчать.

— У тебя до черта врагов, таких же отморозков, как и ты, поэтому, если ты не будешь осторожной, от тебя скоро останется кучка пепла, — продолжал кричать Пер.