Виталий Еремин - Сукино болото Страница 13

– Но если ты подделывалась, значит, могла давать Руслану повод… Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Понимаю, братанки не должны отказывать ребятам. Но это не ко всем относится. Некоторые девчонки находятся на особом положении.

– Самые красивые?

– Ну, да. Они не могут принадлежать всем пацанам. Поэтому за них идет борьба.

– С кем за тебя борется Руслан?

– Со Славкой Барминовым. Но теперь, когда грифы поработили бармалеев, Славка уже не в силе. Он мне не поможет.

– Как ты оказалась в толпе? Добровольно или иначе было нельзя?

– Сначала мне казалось, что в толпе настоящая дружба, которой нет в школе. Это меня привлекло.

– Но в толпе почти все твои одноклассники, что вам мешало дружить в школе?

– Там другая атмосфера. Все уперто в учебу. А мы только в девятом классе стали понимать, что дружбой сыт не будешь. Чтобы получить высшее образование и специальность, нужно учиться. Глупые были, а когда поумнели, было уже поздно. Нами уже распоряжались такие, как Руслан. Для них учеба как была, так и осталась фуфло. Так у нас образовалась оппозиция: Ваня, Олег, другие позитивные ребята. Нам нравится московская мода. В Москве ребята хотят быть интересными. Нормально успевать по всем предметам, знать языки, быть эрудированными. Наркотики устаревают, в моду входит здоровый образ жизни. Но мы – провинция, сюда это придет не скоро. Короче, нашу оппозицию стали щемить, чтобы другим неповадно было. Все хотят остановиться.

Девочка говорила по-прежнему нервно, но чувствовалось, что после того, как выговорилась, ей стало легче.

– Мы тебя не оставим одну, – пообещала Ланцева.

Рулевой проводил производственное совещание. Присутствовали шестеро старших. (Слово это произносилось с ударением на втором слоге.) Все – друзья детства и друзья друзей. Всем слегка за тридцать. Симпатичные, рослые, с приятной внешностью. Глаза, правда, мутноватые, от увлечения пивом. Если ничего о них не знать, можно было подумать, что ребята занимаются каким-то бизнесом. И это было бы почти правдой. Сами они так и считали, что занимаются удойным бизнесом.

Каждый из них в свое время мотал срок за продажу наркотиков. Единственный оставшийся на свободе, Рулевой с помощью подкупленных сотрудников ГУИНа[1] собрал их всех в одной колонии, ежемесячно привозил мешками жратву, курево. Грел до самого освобождения. Жены так не заботятся о мужьях-арестантах. Зато теперь он был для них царь и бог.

Ждали заместителя по кадрам Толю Гридасова. Бывший капитан запаздывал. Непростительно для недавнего офицера. Толя два года как уволился из армии после ЧП в его роте. Оборзевшие «деды» долго глумились над салагой, а под конец заставили его съесть собственное ухо. Чтобы избежать срока, свалили всю вину на капитана Гридасова. Мол, он поломал все людское в солдатском коллективе, ленился проводить воспитательную работу, поощрял неуставняк, беспредел был в его интересах.

Хитрым «дедам» все же намотали срока, а Гридасову предложили уволиться из армии. Надежды, что он извлечет из случившегося урок, у начальства не было.

Ждали Гридасова не молчком. Старшие были заядлыми рыболовами. Хвастали друг перед другом, травили байки. Малость забылись, где находятся. Рулевой движением руки настроил тишину.

– Давайте начнем.

Один из старших приоткрыл дверь. В кабинет вошел Чеснок.

– Мир, как известно, создается войной, – глубокомысленно начал Рулевой. – Теперь в городе тишь да гладь да божья благодать. А почему? Потому что Руслан задавил Кузю. Специальную премию я ему уже вручил. (Рулевой имел в виду «ауди».) Напомню еще об одной заслуге Руслана. Через него наши ряды пополнил мент, которого мы сейчас всесторонне проверяем. Но, несмотря на все заслуги, Руслан держится скромно, старших уважает. Короче, пора повысить его статус в нашей организации. Кто желает высказаться?

Реплики были в пользу Чеснока:

– Про Руслана не скажешь, что ему еще рано быть старшим.

– Барабан ему на шею.

Рулевой повернулся к Чесноку, который стоял с красным от волнения лицом.

– Руслан, у нас каждый говорит свое обязательство своими словами. Мы тебя слушаем.

Лицо у Чеснока стало совсем пунцовым. Мысли в его голове подвисли, речь забуксовала. Он не знал, что сказать.

Наконец, выдавил:

– Ну, я на все готов, вы же знаете, на меня всегда можно положиться.

– У нас обычно говорят так: готов к серьезной работе за грандиозное вознаграждение, – подсказал битюг с медвежьими глазками по фамилии Корытин.

– Теперь буду знать, – буркнул Руслан.

– Догадываешься, какие насчет тебя планы? – спросил Рулевой. – Нам нужен свой спецназ. По сигналу тревоги человек двести должны собираться за десять минут.

– Будет сделано, – пообещал Чеснок.

Рулевой пожал ему руку и жестом показал, что теперь можно сесть за общий стол. Парень послушно опустился на свободный стул и сцепил сильные пальцы.

Перешли к текущим вопросам. Старшие пожаловались, что тете Ханум снова плохо. Это означало, что барыги и рядовые – недавно принятые на работу – без зазрения совести вскрывают приготовленные мазлы, пятиграммовые пакетики с героином, и буторят, то есть смешивают их с мелом, сахаром, мукой. А сэкономленный героин либо колют себе, либо продают в свою пользу. Какие только меры уже не принимали. Заставляли барыг и рядовых «ходить в баночку», а потом силами своих врачей проводили наркотест. Вывозили в лесной массив и били бейсбольными битами. По две-три биты ломали во время экзекуции. Ничего не помогает.

– Жадность косит наши ряды, – посетовал Корытин.

Он только что вернулся из Чуйской долины с очередной крупной партией гречки. Так они между собой называли героин. Сделка была крайне выгодной. Корытин сэкономил для организации почти миллион долларов. Рулевой в присутствии других старших выдал ему огромную премию и ключи от джипа «Гранд Чероки». Гридасова теперь душила жаба. Считаясь правой рукой Рулевого, он ездил на менее престижной «тойоте-камри».

– Предлагаю сжигать крысятников живьем, – сказал Корытин.

Рулевой поморщился:

– Мне надоело жевать вам эту мысль. В наших делах губит жадность и беспредел. Жесть должна быть рациональной. Не надо умножать зла без особой на то нужды. Человека сегодня не жалко, себя должно быть жалко.

Они живьем сжигали в Топельнике своих нечистых на руку сподвижников. На какое-то время крысятничество прекращалось. Но потом возникало вновь. Будто не было оравших благим матом живых факелов.

– Есть сегодня проблемы поважнее, – задумчиво проговорил Рулевой. – Нами начали заниматься. Общаемся теперь только по рабочкам – рабочим мобильникам. СИМ-карты меняем раз в неделю. Каждую неделю назначаем новый пароль и новый отзыв. Свободные от работы экипажи теперь будут отслеживать все передвижения рабочих экипажей. (Экипажами назывались двое-трое членов организации, которые развозили по тайникам героин и забирали заложенные в тайниках барыгами деньги.) Кроме того, начинаем вести разведку. Задача разведчика – стричь поляну. Вести каждого барыгу от дома до закладки мазлов. Особое внимание – лесу, Топельнику. Там дежурство разведчиков должно быть круглосуточным. Ответственный за все эти мероприятия Корытин. Все. Свободны. Корытину – остаться.

Участники совещания вышли. Рулевой взял из холодильника торт-мороженое, разрезал на части.

Некоторое время лакомились молча. Корытин не решался прервать молчание.

– Ну, что новенького? – спросил Рулевой.

– Ловят рыбу, жарят шашлыки, вспоминают прошлое, о деле – ни слова, – доложил Корытин. – Хотя, кто знает… Иногда о чем-то шепчутся.

Он говорил о Гридасове и Пичугине, который залетел в Поволжск на неделю отвести душу на рыбалке, жил со своей подругой на их загородной базе, но как бы даже и не думал уезжать. То ли рыбалка понравилась, то ли отсиживался после акции.

Пичугин был ликвидатор. Его показали Рулевому в Москве, когда тот отказался отстегивать денежку. Тогда только начинающий наркоторговец, он еще не знал, что полностью отвязанных региональных наркобаронов не бывает. Все в этом бизнесе строго централизовано, а верхушка пирамиды – в столице нашей родины. Можно, конечно, послать эту верхушку куда подальше, но где гарантия, что это останется без последствий? Рулевому как бы невзначай шепнули, кивнув на Пичугина, что этот парень лишает жизни голыми руками, не оставляя никаких следов. Так что соображай, дружище, стоит ли рисковать.

Рисковать Рулевой не хотел. Если в Москве действительно есть люди, которые координируют региональные наркокартели и оказывают им юридическую помощь, то зачем с этими людьми ссориться? С ними дружить надо, чтобы рано или поздно занять среди них свое достойное место.

И он дружил. Взносы в общак платил регулярно и в полном объеме. Зачем, в таком случае, к нему прислали ликвидатора? И чего ради этот убивец дружит с Гридасовым, а не с ним?