Инна Тронина - Птенцы «Фламинго» Страница 13

— Тьфу-тьфу, не сглазить бы! Идём даже с опережением по росту и весу. Очень крупный, сильный, смышлёный ребёнок. Врачи даже удивляются во время осмотров. А ведь урода мне пророчили… Так приезжайте, дядя Юзя! Новый адрес не забыли? Поболтаем, старое вспомним… — Аня очень обрадовалась.

Предчувствие её не обмануло, но ничего тревожного и страшного в неожиданном звонке не было. В обществе папиного друга можно было от души посмеяться и всплакнуть, потому что бывалый режиссёр мог играть спектакли практически за всех актёров сразу. Он не читал нотации, не пытался перевоспитать непутёвую девчонку, не упрекал, не взывал к чести и совести, как частенько делала мама, слуга государства и закона. Напротив, дядя Юзя частенько говорил с Аней именно об её экзотической профессии, выспрашивая подробности скабрёзных историй, смакуя их, как дорогой коньяк, и от души завидовал куртизанке. Мечтал хоть на денёк вернуть ушедшую молодость и понимал, что это невозможно.

Больше ни у кого Аня не встречала такого внимания и понимания. Они могли часами беседовать, взахлёб хохотать. А когда, наконец, расставались, то жалели, что так мало пробыли вместе. Им не хватало друг друга всегда. Но особенно Аня заскучала по дяде Юзе, оказавшись прикованной к постели.

Правда, старик-режиссёр не мог распоряжаться собой — он принимал участие в постановке многих шокирующих «элитных вечеринок», был востребован. И поэтому каждый день, преодолевая боль и слабость, поднимался с постели, тащился к клиентам. Сценарии Бич писал тоже сам. Иногда они с Аней обсуждали скандальные подробности очередной постановки, потому что «эскорт-девочка» лучше других знала, как бомонд отнесётся к той или иной «фишке».

— Конечно, помню адрес, — тяжело вздохнул дядя Юзя, и Аня поняла, что ему опять нехорошо. — Разве твои хоромы забудешь? Понимаешь ли, девонька, важный разговор есть, а то не стал бы вечером беспокоить.

— Тем более жду вас! Мне же хочется развлечься, отдохнуть от трудов праведных. Машута уже спит, и мы с вами хоть всю ночь проболтаем. Устрою вас в шикарной спальне — закачаетесь! Жду, дядя Юзя!

Аню сжигало любопытство, и она безуспешно пыталась догадаться, какое же у режиссёра к ней дело. Вероятнее всего, проблема с финансами в любимом театре, и дядя Юзя хочет попросить Аню переговорить с каким-нибудь спонсором, как это бывало не раз. Но ведь теперь Нетти отлучена от сияющих залов и прокуренных кулуаров, от саун, бассейнов и охотничьих домиков, где раньше она была частой, желанной гостьей. Правда, кое-какие знакомства с благополучных времён у неё сохранялись, и, при случае, Аня могла добыть для дяди Юзи очередное пожертвование или протекцию.

Отказать несчастной девушке, к тому же молодой матери, считалось неприличным, даже греховным. И многие сильные мира сего использовали Анну Бобровскую как покосившуюся часовенку, где можно было очиститься от скверны и пороков.

Аня знала об этом, и не упускала случая закинуть удочку. Она просила напрямую, намекала, лоббировала интересы тех или иных своих знакомых перед чиновниками и бизнесменами. Если не получалось пробить броню мужской скупости и спеси, обращалась к жёнам и любовницам. Женщины, восхищённые её мужеством, растроганные принесённой жертвой, охотно помогали Ане, убеждая своих мужчин в том, что её просьбу обязательно нужно выполнить.

Дядя Юзя прекрасно знал об этом и изредка просил свою девоньку помочь по старой дружбе. Правда, бывало это раньше, а потом режиссёр стал получать заказы от чиновников, депутатов, банкиров и прочих состоятельных людей на организацию, как они лицемерно выражались, «корпоративных вечеринок». В связи с этим, дядя Юзя сам получил возможность доводиться до сведения заказчиков просьбы и пожелания. Значит, без Ани ему сегодня действительно не обойтись. И притом разговор не телефонный, надо встречаться. Хорошо, что Катя дома, и она поможет…

Аня не спросила, где сейчас находится дядя Юзя, и скоро ли он приедет. Поспешно переловив на диване котят, Аня посадила их в корзинку, застегнула халат и позвала Катю, которая как раз проходила мимо Аниной двери — несла в ванную контейнер с детским бельём.

— Катюш, костюмчик мне дай жёлтенький, адидасовский. Сейчас дядя Юзя придёт, мы посидим по-семейному. Собери на стол что-нибудь, ладно?

— Дядя Юзя? Сейчас, в девять вечера?

Катя, привыкшая к экстравагантному характеру своей хозяйки, всё же удивилась. Впрочем, ей хорошо платили, и потому нужно было, по возможности, исполнять желания Анны Семёновны. Раз та хочет принять гостя именно теперь, надо готовить стол. И, кроме того, помогать беспомощной женщине переодеться, причесаться, накраситься.

— Да, он позвонил и попросил о встрече. Очень болен, и одновременно по горло занят. Значит, выхода нет… Ничего, если я косички заплету? — Аня сгребла в горсть свои примятые, но блестящие и душистые локоны. — Некогда с головой возиться. Дядя Юзя поймёт…

— По-моему, ничего. Со спортивным костюмом косички — как раз. Я соберу стол, Ань, ты не волнуйся. — В самом начале знакомства девушки выпили на брудершафт и теперь не стесняли себя условностями. — Машка спит, всё в порядке. Я её искупала два часа назад.

— Спасибо. Ты молодец.

Аня взяла поданный Катей спортивный костюм лимонного цвета, но от помощи отказалась, решив переодеться самостоятельно. Надо постепенно возвращаться к нормальной жизни, насколько это возможно. Необходимо вспомнить, как занималась когда-то спортивной гимнастикой и фигурным катанием. Есть сила воли и тренированное тело — а это главное.

Ажурная колясочка, напичканная электроникой, позволяла вести сносную жизнь инвалида, но в двадцать восемь лет хотелось надеяться на полное выздоровление. Несмотря на то, что коляска управлялась пультом с подлокотников, реагировала на каждое прикосновение пальцев, Аня всё-таки очень страдала, ощущая себя беспомощной калекой, и потому предпочитала передвигаться в ходунках. В вертикальном положении становилось легче, хотя бы психологически, а это сейчас было самым главным.

Надо не сидеть сиднем, а идти вперёд. Делать каждый день крохотный, но всё-таки ощутимый шажок к желанной цели. Если продолжать только лишь бить на жалость, все оставшиеся знакомые разбегутся, а бывшие любовники сделают вид, что не знают Нетти.

Но самое главное — Машенька! Дочурка подрастёт и начнёт стесняться, что-то врать подружкам, втайне страдать. Значит, до тех пор, пока дочка начнёт что-то соображать, Аня должна или выздороветь, или навсегда исчезнуть, освободив семью от обузы.

Когда выяснится, что надежды нет, случится катастрофа. Аня не допустит, чтобы дочка начинала свою жизнь рядом с инвалидом, чувствовала себя то ли виноватой, то обязанной — непонятно, кому и за что. Теперь Аня, если жребий ляжет неудачно, уйдёт из жизни одна, а Маша останется жить. Ольга Александровна ещё молода, успеет вырастить внучку — сама обещала, когда Аня приходила в себя после родов.

Но всё-таки хочется жить, чёрт побери! Это не страх, не животный инстинкт, заставляющий цепляться пусть за убогое, но всё же существование. Не почитание церковных канонов, осуждающих самоубийство. Аня признавалась самой себе, что не может умереть, оставив Звягина жить на белом свете. Лучше всего подошёл бы ей «пояс шахида», чтобы одним взрывом уничтожить себя и его.

Но это нереально, тем более что Володьку поместили в психиатрическую больницу. И неизвестно, когда он теперь оттуда выйдет, где потом будет жить. Значит, придётся надеяться на торжество справедливости, на высший промысел, и уверять себя в том, что день воздаяния непременно настанет…

Аня всё же натянула костюм, так и не позвав Катю, заплела две косички, перекинула их на грудь и сразу же помолодела лет на десять. Потом достала маникюрный набор, наскоро привела в порядок руки, даже расчесала брови и загнула ресницы. Высушила лак под миниатюрным вентилятором и крикнула Кате, чтобы та обязательно подала своё коронное блюдо — французский луковый суп с гренками, сыром и белым вином.

Сама Аня достала из бара бутылку, специальным ножичком наколола твёрдый сыр «Монтекапмо», потому что слишком хорошо знала пристрастия дяди Юзи. Она передвигалась на коляске, чтобы побольше успеть, да ещё помочь Катерине, которая, намучавшись за день с её ребёнком, вовсе не обязана вечерами ещё и принимать гостей.

Впрочем, режиссёр приедет сюда не живот набивать — он может завтракать, обедать и ужинать в лучших ресторанах, да ещё не по одному разу. Нынешний статус ему это вполне позволяет. Именно во время трапезы и обсуждаются сценарии с богатыми клиентами, из-за чего дяде Юзе приходится возвращаться домой под утро, каждый раз на новом лимузине.

Кроме того, старик имел плохой аппетит, многое ему из-за болезни не позволяли есть. Исключение составляли как раз сыр, вино и луковый суп. Дядя Юзя просил об одном — чтобы качество продуктов было высоким, как и мастерство повара. Тогда старик смаковал всё это в небольших количествах, исключительно ради того, чтобы не обижать хозяев.