Евгений Монах - Братва: Век свободы не видать Страница 14

Заметив, что Цыпа тут же насупился, как мышь на крупу, я счел нужным слегка шлифануть базар:

— Мужской контингент фирмы в виду не имею!

Соратник моментально посветлел мордой и перестал прятать от меня глаза. Убедившись, что с этим все благополучно улажено, я повернулся к двум явно напуганным путанкам:

— Короче: наскучило мне с этим идиотским женским интимом разбираться. Ступайте восвояси и больше не грешите. Не деритесь то бишь. А то в следующий раз сбреем наголо ваши роскошные волосы. Усекли?

Обе проститутки согласно закивали, как китайские болванчики, не проронив в ответ ни слова.

— Вот и ладушки, — слегка подобрел я, с удовлетворением наблюдая их безусловно полную покорность высшему руководству. — Идите в зал, у нас нынче и без ваших проблем серьезных забот полон рот.

Девчонки мигом радостно упорхнули, а ко мне шагнул заметно насторожившийся телохранитель.

— А какие у нас сегодня дела, Евген? — безуспешно пытаясь не выдать свою заинтересованность, спросил он, забавно по привычке прищуривая озабоченно одновременно оба своих небесно-голубых глаза.

— Да есть одно пренеприятное казенное мероприятьице, — не стал я томить приятеля. — Вчера вечерком звякнули мне из налоговой инспекции, настоятельно предложили навестить нынче в семнадцать часов их учреждение по какому-то важному якобы поводу. Девятнадцатый кабинет.

— А кто конкретно звонил?

— Какой-то Назаренко. Пристав, кажется.

— Детали он не пояснил?

— В том-то и суть, что нет. Темнил, ходил вокруг да около, козел. Чисто ментовские привычки, в общем.

— А не задумали органы тебя таким хитрым манером под стражу взять? — высказал мрачное предположение Цыпа. — Ты ведь будешь там без всякой охраны.

— Маловероятно, браток, — децал поразмыслив, пришел я к очевидному выводу. — Для подобной акции масса более подходящих мест легко найдется. Да и что, собственно, они могут мне предъявить?

— А если Гришка уже начал колоться?

— По времени совершенно не совпадает, — отверг я эту явно завиральную идею. — Его взяли только нынче утром, а звонили мне вчера вечером, не забывай.

— Но тогда вовсе темный лес! Чего цепляются??! — Цыпа с расстройства задымил своим вонючим «Кэмелом», забыв спросить моего разрешения. — У нас же, Евген, полностью все схвачено с налоговой полицией! Платим козлам не скупясь!

— Необразованный ты у меня какой-то, — привычно посетовал я, откидываясь на спинку стула, подальше от его американской дымовой шашки. — Сколько раз говорил тебе: чаще надо книжки разные читать и по телевизору не одни только штатовские боевики глядеть. Налоговые полиция и инспекция — «две большие разницы», как шутят в Одессе-маме умники из телепередачи КВН.

— Развелось ментов разномастных как нерезаных собак! — выразил благородное негодование мой заплечных дел мастер. — Власти, по ходу, спецом это придумали, штаты кровососов раздувают, чтоб побольше взяточников развелось. Лист легче спрятать в лесу, как ты любишь говорить. И что, мы и этой занюханной инспекции отстегивать станем?

— Ну, вряд ли! — успокоил я соратника убежденным тоном, хотя совсем не был в этом уверен так, как хотелось бы.

— Да и халявной налоговой полиции платить западло! — раздухарился вдруг Цыпа, остервенело вминая окурок в хрустальную пепельницу. — По-другому можно запросто все с ними уладить. Ты же в курсе моих методов урегулирования…

— Еще бы! Методы твои все к одному всегда сводятся. — Я громко щелкнул пальцами у своего виска и усмехнулся. — Верно, братишка? Впрочем, не хмурься. Есть в словах твоих сермяжная правда. На досуге надо бы как-нибудь вплотную заняться халявщиками. Одолели, борзота, несчастных бизнесменов — прямо спасу нет. Так что, возможно, в данном вопросе мы с тобой скоро придем к полному взаимопониманию. Консенсусу то бишь.

В комнату вернулась Мари, которую я перед беседой с путанами загодя спровадил в общий зал, чтоб ее милые нежно-розовые ушки не повяли, буде мне вдруг придется воспитывать девок сорокаэтажным матом. Ругаюсь я, кстати, очень редко, но коли начну, то уж до самых верхних «этажей». Так как являюсь законченным максималистом, кредо которого: или все, или ничего.

До рандеву с Назаренко оставалась еще приличная толика времени, и я позволил себе оприходовать пару банок пива с солеными рассыпчатыми галетами. Конечно, по уму надо было бы заставить желудок принять что-нибудь горячее — тарелку борща хотя б, но, как и весь остальной организм, мой личный желудок отрицательно относился ко всей правоохранительной системе и категорически не хотел отвлекать своего хозяина перед, возможно, весьма сложной встречей таким банальным процессом, каким является пищеварительный.

К назначенному часу наш «мерс» благополучно припарковался на обширной автостоянке у здания налоговой инспекции. Трехэтажный особняк учреждения в стиле ампир производил впечатление самодовольного богатства. Небось и внутренности у него соответствуют внешности — отделочные работы «евро».

Весьма состоятельная организация, судя по всему. И это на жутком фоне всеобщей российской нищеты. Не хило, видать, отстегивает фискальным органам государство, да и слева, надо полагать, они совковой лопатой гребут.

Несмотря на настырно-настойчивое желание Цыпы меня сопровождать, я пресек его охранные инстинкты в корне и отправился в инспекцию один. Если что, Цыпин двадцатизарядный «аргумент» мне нисколько не поможет, а только усугубит положение. Я и с собой никакого оружия не прихватил от греха. Береженого Господь бережет.

Внутри особняка и на самом деле наблюдался безбожно дорогой «евроремонт». Просто некуда чинушам деньги девать, ясно. У меня ни в одном заведении такой роскоши не узришь, как ни пяль старательно глазенки. Я не полный кретин, чтоб на рожон озверелому обнищавшему населению лезть. На огонь летят лишь тупые мошки да зажравшиеся чиновники. Когда грянут голодные бунты и погромы, то начнутся они именно вот с таких нахально-помпезных особняков. Гарантия.

Девятнадцатый кабинет обретался на втором этаже. Длинная вереница стульев перед его двустворчатыми дубовыми дверями в настоящий момент пустовала. Посетителей ноль, что не могло меня не радовать. Впрочем, госпожа Удача здесь не при делах — просто конец рабочего дня.

Стучать я посчитал ниже своего достоинства. Дверь оказалась не запертой. В светлом просторном кабинете за единственным здесь письменным столом восседал рыжий мужик средних лет в однобортном шерстяном костюме цвета морской волны и синем галстуке с блестками. При моем появлении даже слабой попытки не сделал приподнять со стула свою задницу. Вежливость, по ходу, в данном казенном учреждении не котируется. Не в чести то бишь. Он лишь небрежно махнул на стул для посетителей с другой стороны стола и недовольно пророкотал:

— Заставляете себя ждать, Евгений Михайлович! Уже четыре минуты шестого. Надо уважительно относиться не только к личному, но и к чужому времени. Никак не предполагал, что такой известный в городе бизнесмен столь бесцеремонен. Присаживайтесь, пожалуйста, не торчите столбом. И дверь прикройте за собой. Разговор у нас предстоит строго конфиденциальный — поэтому я и час такой неурочный назначил.

— Очень любопытно. — Я сел на указанное место и, чтоб скрыть некоторое раздражение, неторопливо раскурил «родопину», из принципа не спросив на то разрешения у хозяина кабинета. — Вы меня неплохо знаете, как понял, а я вот вас — нет. Как прикажете к вам обращаться? Гражданин Назаренко?

— Зачем же так строго и официально? — неприлично вопросом на вопрос отозвался рыжий хмырь, поблескивая на меня своими серо-зелеными глазами. — Обращайтесь ко мне совсем просто, но со вкусом: господин старший пристав. Возражений не имеете?

Я счел за лучшее промолчать — терпеть не могу, когда меня пытаются сбить с панталыку шуточками-прибауточками, сильно смахивающими на банальные подначки. Если не на прямое издевательство.

— Молчание — золото и знак согласия, — усмехнулся старший пристав и вдруг стал совершенно серьезен. — Хорошо, Евгений Михайлович! Вы человек, как известно, деловой и на дух не переносите пустой треп. Я, кстати, тоже человек дела. Поэтому, более не мешкая, к делу сразу и перейдем. Возражений не имеете?

— Принципиальных — нет. Беспринципных, кажется, тоже. — Я прикурил новую сигарету от старой и одарил собеседника своей коронной доброжелательной улыбкой. — Внимательно вас слушаю, господин старший пристав.

— Вы, никак, нервничаете? — ухмыляясь, сочувственно полюбопытствовал хозяин кабинета. — Может, водички в стаканчик плеснуть? — и потянулся к графину на столе, не сводя с меня тяжелого, напряженного взгляда.

Эти явные несоответствие и несогласованность мимики, голоса и глаз меня не столько удивили, сколько насторожили. По всему видать, Назаренко — мужик далеко не простой, палец ему даже на секунду положить в рот нельзя. Враз откусит, гад.