Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания Страница 14

Я вернулся в Москву и снова отправился в Берлин. Во время перегонов часто вспоминалось лицо дочери. А когда однажды я увидел в Германии девочку, так напомнившую мне Эльвиру, я впервые за всю свою взрослую жизнь заплакал.

Но я еще не знал, какие трудности и жизненные испытания ждут меня впереди.

Глава 8

На часах было около двух, когда я наконец снова появился у себя дома. Вернее, в своей комнате. Ввалился туда и сел на единственный стул, стоявший у стола. В комнате у меня, кроме стула и стола, было потертое старое кресло, кушетка, служившая мне кроватью, и еще большой шкаф. Я подозреваю, что этот шкаф сюда притащили прежние жильцы с какой-нибудь свалки или помойки, но мне он вполне подходил.

Я сидел на стуле и, закрыв глаза, вспоминал все, что сегодня со мной произошло. Если пойдет так, как я задумал, уже завтра к вечеру я буду более или менее состоятельным человеком, хотя скорее менее. В Москве невозможно развернуться, даже же имея пятьдесят тысяч долларов. Но можно хотя бы не умирать с голоду и не жить в этой комнате, набитой уцененной рухлядью, рядом с гастарбайтерами из Средней Азии. Хотя, должен сказать, они мне нравились. Оба были людьми достаточно спокойными, терпеливыми, рассудительными. Не пили, не ругались, утром уходили с восходом солнца, а вечером возвращались, когда уже было совсем темно.

Только по праздникам они позволяли себе приходить немного раньше, чтобы приготовить вкусный узбекский плов, когда нарезались лук, морковь, мясо и все это вместе с рисом тушилось в общем котле в отличие от азербайджанского плова, где мясо с зеленью или мясо с курагой и каштанами подавали отдельно от риса, и каждый мог сам выбирать, сколько именно мяса или сладостей хочет добавить к своему плову.

Итак, я сидел на стуле и размышлял. Завтра будет решающий день за все десять лет, что я провел в этом городе. Целых десять лет. С одной стороны, я могу гордиться собой, мне удалось выжить в очень сложных условиях. А с другой – пока нечем гордиться. Я живу, как обычный полубомж или гастарбайтер, находящийся в более приемлемых условиях, чем те, кто ночует в вагончиках или в подземных трущобах. Но в то же время у меня на сегодняшний день ужасные долги, которые я сделал за последнее время и которые нужно отдавать.

Сегодня мне просто необходимо немного отдохнуть перед завтрашней встречей, а до этого принять душ. Включив колонку, я разделся и встал под горячую воду. Я всегда любил горячий душ и не понимал людей, которым нравится холодное обливание. Такой «массаж» явно не для меня. Когда я вышел из ванной, в коридоре появилась бдительная хозяйка в своем неизменном красно-буром халате. Она укоризненно посмотрела на меня и предупредила:

– Прибавите к своей квартирной плате еще пятьдесят рублей.

– Конечно, – согласно кивнул я. Это честно, я ведь действительно потратил газ и воду на свое купание. И даже немного электричества, ведь все это время в ванной комнате горел свет.

– Хотите чаю? – спросила Клавдия Матвеевна, и я знал, что она предлагает мне абсолютно бескорыстно. У нее бессонница, и она не спит по ночам. Видимо, захотелось хоть с кем-нибудь поболтать.

– Большое спасибо, – вежливо поблагодарил я хозяйку, – извините, что купаюсь так поздно. Просто очень устал и забегался. Больше подобного не повторится.

– Ничего страшного, – улыбнулась она, – вы хороший жилец, Ильгар. Я ведь повидала много разных жильцов. Кажется, на этот раз у меня тройка самых лучших.

– Надеюсь, что так, – улыбнулся я в ответ.

Я вернулся к себе в комнату и лег на кушетку. Но в эту ночь мне почему-то не спалось. Казалось, что белье дурно пахнет. Или у меня просто обострилось обоняние? До утра я беспокойно проворочался в своей постели и с трудом поднялся, понимая, что сегодня решающий для меня день.

В восемь утра я позвонил Арвиду, а в половине девятого – Кириллу. Это тот самый молодой человек, которого я встретил у Леонида Иосифовича. Он молча выслушал меня и согласился на встречу у здания московской мэрии. Я специально выбрал такое известное и людное место, где обязательно должны дежурить сотрудники полиции. Кирилл согласился привезти мне деньги к десяти часам утра. Я перезвонил Арвиду и сообщил ему, где произойдет передача денег. Потом снова позвонил Кириллу и предупредил его, что за мной будут следить. После всех этих звонков оделся и поехал на встречу.

Конечно, Кирилл ждал меня, сидя в огромной «Тойоте» с затемненными стеклами. Вместе с ним там сидели еще двое неизвестных мне молодых людей. Кирилл вышел из машины и протянул мне портфель. Он знал, что за ним следят, и было заметно, как он нервничает, ведь другая сторона вполне могла его пристрелить прямо у здания московской мэрии, не обращая внимания на дежуривших повсюду офицеров полиции. Но в него никто не стрелял. Кирилл уселся обратно в свою машину, и она быстро отъехала. Я не сомневался, что где-то на площади стоит еще одна машина, которая следит за мной по приказу Леонида Иосифовича.

Затем подъехал пятисотый «Мерседес» с Арвидом и еще одним амбалом. Я сел на заднее сиденье и протянул деньги Арвиду. Тот внимательно пересчитал их и удовлетворенно кивнул. Здесь было ровно двадцать пять тысяч долларов, как я и говорил его шефу, плата за мое возможное предательство. Вернув их мне, он достал телефон и позвонил своему шефу:

– Они заплатили ему двадцать пять тысяч.

– Дай ему столько же, – сказал Палехов.

Арвид достал пять пачек стодолларовых купюр, перевязанных оранжевой лентой, и протянул мне:

– Это твои, за то, что не обманул. Что они от тебя хотят?

– Сообщить им о вашем плане. Сообщить после того, как вы мне о нем расскажете.

– Очень умно, – недовольно проворчал Арвид, – эти ребята явно придумали какой-то план, чтобы нам не просто помешать, а конкретно подставить.

– Возможно, – согласился я с ним. – И что мне теперь делать?

– Позвони и расскажи все, что здесь произошло, – посоветовал Арвид, – но в пять вечера будь перед станцией метро «Цветной бульвар», откуда тебя заберет наша машина. Скажи, что пока мы приняли решение ничего не менять. Авария состоится сегодня вечером, ближе к семи, когда Миша Лихоносов будет возвращаться к себе на дачу. И больше никаких подробностей.

– Обязательно, – кивнул я и вышел из машины, осторожно оглянувшись по сторонам.

Неподалеку стояла другая машина, и сидящие там двое людей внимательно за мной наблюдали. Я не знаю, кто именно их послал, а гадать просто глупо. Прямо все как в кино. За мной следят сразу несколько человек из разных машин, а я до сих пор не знаю, кто есть кто. Хотя мне все равно. Пусть следят, лишь бы не захотели узнать, за какие заслуги ко мне приставлена такая «охрана». Я пошел в сторону метро, понимая, что за мной следят и те, и другие. Уже у входа остановился и набрал известный мне номер телефона. На этот раз ответил не Кирилл, а сам Леонид Иосифович.

– Что они решили? – спросил он, не дожидаясь, пока я поздороваюсь с ним.

– Сказали, что пока ничего не будут менять, – сообщил я. – Ровно в пять часов вечера меня заберут у станции метро «Цветной бульвар».

– То есть ты прыгнешь на машину Лихоносова и зальешь ее своей кровью, – спокойно уточнил Хейфиц.

– Они сказали, что пока ничего менять не будут.

– Значит, их цель не подставить Мишу, а подставить меня, – начал рассуждать Леонид Иосифович, – иначе они не стали бы настаивать на исполнении своего плана, отлично зная, что я могу узнать, что именно ты собираешься сделать. Видимо, с самого начала они собирались подставить именно меня, поэтому намеренно разрешили тебе на меня выйти.

Он так ненавидел Палехова, что готов был предположить любые гадости, которые мог придумать его конкурент. Если бы они так не враждовали, любой из них мог бы догадаться и перезвонить другому, чтобы сразу меня изобличить. Но мой расчет как раз строился на том, что они боятся и ненавидят друг друга до такой степени, что ни при каких обстоятельствах не станут контактировать.

Я зашел в метро, сел в поезд, проехав несколько станций, сделал пересадку и поехал в другую сторону. Затем дважды менял поезда, чтобы окончательно запутать возможных наблюдателей. И только потом вышел из метро у Курского вокзала, чтобы пойти в камеру хранения. У меня с собой пятьдесят тысяч долларов, и я постараюсь их спрятать, чтобы иметь хотя бы небольшие гарантии. Я купил в вокзальном магазинчике сумку, сложил туда деньги и положил в одну из ячеек камеры хранения. Себе оставил чуть больше трех тысяч долларов, чтобы вернуть долг, который числится за мной уже два месяца.

Затем перезвонил Арвиду:

– Я уже сообщил им о том, что ничего не нужно менять.

– С кем ты разговаривал?

– С самим Хейфицем.

– Что он сказал?

– Он с самого начала подозревал, что вы планируете акцию не против Лихоносова, а против самого Леонида Иосифовича.

– Так и сказал?

– Да. Он считает, что эта провокация изначально была спланирована против него.