Фред Варгас - Бесприютный Страница 14

– Какую? Ну видела. И что?

– Тот тип, которого ищут за убийство двух женщин… Ты видела его в газете?

– Ну да.

– И тебе ничего не показалось?

– Ничего, – ответила Жизель с вызовом.

– Да вспомни, Жизель… Это же тот парень с аккордеоном, который искал старую Марту. Это он, я тебе клянусь!

– Не клянись! Клясться нехорошо. Жизель небрежно развернула газету и посмотрела на фоторобот:

– Нет, Лина-крошка, это не он. Я извиняюсь, но это совсем не он. Смутное сходство есть, это да, но в целом ничего общего. Уж извини.

Сбитая с толку уверенным тоном толстухи Жизель, Лина снова взглянула на портрет. Да нет, она еще не сошла с ума, парень тот самый. Но как же Жизель, она ведь всегда права. Жизель ее всему научила…

– Ну, – сказала Жизель, – так и будешь тут торчать столбом и разглядывать этого мужика?

– А если это все-таки он, Жизель?

– Это не он! Заруби себе на носу, и закончим на этом. Потому что тот парень, которого мы видели, – говорила Жизель, размахивая пальцем перед носом Лины, – это малыш старой Марты. А ты же не думаешь, чтобы малыш старой Марты, самой умной в нашем квартале, нашей живой легенды, пошел убивать женщин, после всего, чему она его научила? А?

– Нет! – ужаснулась Лина.

– Ну вот и нечего всякую чушь пороть. Лина ничего не ответила, и Жизель заговорила

опять, уже серьезнее:

– Послушай, Лина-крошка, ты, случайно, не собираешься пойти и сдать невинного человека легавым?

Лина посмотрела на Жизель с легкой тревогой.

– Потому что потом можешь распрощаться с работой. И если хочешь все испортить только потому, что не можешь отличить цыпленка от ястреба, дело твое, ты уже большая.

– Хорошо, Жизель. Но ты клянешься, что это не он?

– Я никогда не клянусь.

– Но это точно не он?

– Нет, не он. И вообще, дай сюда газету, не будут дурные мысли в голову лезть.

Жизель смотрела вслед Лине. Теперь девчонка успокоится. Хотя от молодых всего можно ждать. Надо будет присмотреть за ней хорошенько.

Глава 16

Луи торопился в Гнилую лачугу на улице Шаль, спрашивая себя, не осталось ли, случайно, вчерашней запеканки. Старик Вандузлер, похоже, знал толк в еде, а Луи так давно не ел картофельной запеканки. Это ведь блюдо для целой компании, а когда живешь один, для компании готовить не станешь.

Конечно, жизнь троих приятелей, что делили кров со стариком Вандузлером, вовсе не была идеальной, все-таки сорок лет разницы в возрасте. Луи не раз подсмеивался над этим. Но может, он и не прав. Потому что, по правде сказать, его собственная жизнь, жизнь одинокого сыщика и переводчика Бисмарка, который подумывал, как лучше сложить обувь, тоже не была примером для подражания. Они, во всяком случае, вместе платили за жилье, у каждого был свой этаж, они были не одиноки, и, кроме того, они готовили запеканку. Не так глупо, если подумать. И ведь не скажешь, что на этом все кончится. Луи всегда считал, что первый, кто покинет лачугу ради женщины, будет Матиас. Но старик может его и обскакать.

Было уже больше часа дня, когда он постучал в дверь. Люсьен поспешно впустил его. Сегодня он был дежурный и торопился домыть посуду перед уходом в школу.

– Все уже поели? – спросил его Луи.

– У меня урок в два. В четверг мы всегда спешим.

– Марк дома?

– Сейчас позову.

Люсьен схватил швабру и дважды стукнул в потолок.

– Это что? – удивился Луи.

– Средство внутренней связи. Один стук для Матиаса, два Марку, три мне, четыре старику, а семь раз – общий сбор перед отправкой на фронт. Не надо каждый раз бегать по этажам.

– Понятно, – сказал Луи, – я не знал.

И он посмотрел на мелкие круглые отметины на штукатурке потолка.

– Ну да, следы остаются, – сказал Люсьен. – В любой связи есть недостатки.

– Как Воке? Все спокойно? Без происшествий?

– Все тихо. Вы видели его портрет в газете? Свидетели хорошо его разглядели. В полдень мы с ним вместе обедали при закрытых ставнях. В такую жару соседи не удивятся. Сейчас он спит. Личная сиеста, как он сказал.

– Поразительно, что этот тип может спать.

– По-моему, он чересчур возбудим, – сказал Люсьен, снимая фартук.

На лестнице послышались шаги Марка.

– Я пошел, – сказал Люсьен, затягивая узел галстука. – Иду рассказывать молодежи о катаклизмах двадцатого века. У детей в головах так много трухи… – пробормотал он себе под нос.

И вихрем выбежал из дома, мимоходом махнув рукой Марку. Луи задумчиво сел. В этом доме он немного терялся, прикасаясь к нормальной жизни.

– Он спит, – тихо сказал Марк, указав на дверь каморки.

– Я знаю. – Луи тоже машинально перешел на шепот. – У вас от вчерашнего ничего не осталось?

– Ты про что? – удивился Марк.

– Про запеканку.

– А, запеканка. В холодильнике еще остался большой кусок. Тебе погреть?

– Будь так любезен, – довольно вздохнул Луи.

– А кофе будешь? Я сварю.

– С удовольствием, – кивнул Луи.

Он огляделся. Эта просторная комната с высокими стрельчатыми окнами и правда чем-то напоминала монашескую келью. А сегодня особенно, потому что ставни были закрыты, в комнате царил полумрак, и разговаривали они вполголоса.

– Сейчас будет готово, – сказал Марк. – Ты видел газету?

– Видел.

– Бедная Марта, наверное, страшно волнуется из-за своего пупса. Я зайду за ней сразу после работы. Аккордеон тоже захватим.

– Здесь ему нельзя играть ни в коем случае, Марк.

– Я знаю. Это просто чтобы ему настроение поднять.

– Разбуди его. У нас мало времени.

Марк тихонько вошел в комнату, но Клеман не спал. Он лежал на кровати, раскинув руки, и смотрел на закрытое окно.

– Пойдем, – сказал ему Марк. – Поговорим еще немного.

Клеман сел напротив Луи, спрятав ноги под стул и уцепившись ступнями за ножки. Марк налил кофе и поставил перед Луи тарелку с запеканкой.

– А теперь, Клеман, – начал Луи, – ты должен нам помочь. При помощи этого, – добавил он, указав на свой лоб. – Ты видел портрет в газете? Тебя ищет весь Париж. Весь, за исключением шести человек: один тебя любит, а пятеро пытаются тебе поверить. Ты меня понимаешь?

Клеман кивнул.

– Если будет непонятно, Клеман, подай знак. Не стесняйся, тут нечего стыдиться, как сказала бы Марта. На свете очень много чертовски умных людей, которые в то же время настоящие сволочи. Если не понимаешь, подними руку. Вот так.

Клеман снова кивнул, а Луи воспользовался минутой, чтобы положить в рот запеканки.

– Слушай, – продолжал Луи с полным ртом. – Буква «а», какой-то человек предложил тебе работу. Буква «b», но это оказалась большая махина.

– Махинация, – поправил Клеман.

– Махинация, – повторил Луи, подумав, что Клеман запоминал лучше, чем могло показаться. – Буква «с», ты рискуешь оказаться за решеткой вместо этого типа. Этот человек, который звонил тебе в Невер, а потом в гостиницу. Подумай. Тебе знаком его голос?

Клеман прижал пальцем ноздрю и наклонил голову. Луи в это время работал ложкой.

– Нет. Мне самолично нет.

– Это был незнакомец?

– Не знаю. Сам я его не узнал, а что такое незнакомец, я не знаю.

– Ладно, не думай об этом. Буква «с»…

– Ты уже говорил «с», – шепнул Марк. – Запутаешь его.

– Черт, – сказал Луи, – буква «d», возможно, этот человек знает тебя и у него на тебя серьезный зуб.

Клеман нерешительно поднял руку.

– Буква «d», – терпеливо повторил Луи, – возможно, что этот человек нарочно вредит тебе, потому что он терпеть тебя не может.

– Хорошо, – сказал Клеман, – я понял.

– Тогда, буква «е», скажи, кто тебя ненавидит?

– Никто, – сразу ответил Клеман, прижимая палец на носу. – Я и сам всю ночь об этом думал.

– Ах, вот как? Ты думал об этом.

– Я думал про голос в телефоне и о том, кто желает мне зла.

– И ты уверен, что у тебя нет врагов?

Клеман поднял руку.

– Что никто тебя не ненавидит?

– Никто. А может… если только… может быть, мой отец.

Луи встал, чтобы сполоснуть тарелку под краном.

– Твой отец? Может, ты и прав. А где он сейчас?

– Он умер много лет назад.

– Ясно, – сказал Луи, возвращаясь на свое место. – А твоя мать?

– Она в Испании, за границей.

– Это тебе отец сказал?

– Да. Она уехала от нас, когда я еще не родился. Но она не то что отец, она меня любит. Она в Испании. А по телефону, это был мужчина.

– Да, Клеман, я знаю.

Луи слегка растерянно посмотрел на Марка.

– Давай поговорим о другом, – предложил Луи. – Расскажи, где ты жил после того, как расстался с Мартой.

– Мой отец отправил меня в школу, в Невер.

– В этой школе ничего плохого с тобой не случалось?

– Не-а, ничего. Я туда не ходил.

– Ты помнишь, как эта школа называлась? – Луи достал ручку.

– Да, Неверская школа.

– Ладно. – Луи убрал ручку. – Это там ты выучился музыке?

– Нет, это потом. Мне лично исполнилось шестнадцать лет, когда я ушел из школы.