Оторва с пистолетом - Влодавец Леонид Игоревич Страница 14

Умом-то Лена все понимала, но сердце у нее забило тревогу. Все-таки не так-то просто спокойно реагировать на этот лай, если чувствуешь за собой столько вполне реальных грехов. Тем более что ей во всех случаях ни на какое снисхождение рассчитывать не придется. Попадаться живой ей нельзя — это она вызубрила как дважды два.

Пистолет у Лены был под курткой, за ремешком джинсов. Рюкзачок со всем остальным барахлишком она наскоро убрала под диван. Как раз в этот момент в дверь наконец позвонили.

У Лены все-таки хватило ума не палить прямо через дверь, а спросить для начала:

— Вам кого?

Ответили не сразу, как видно, гражданин, стоявший за дверью, не ожидал услышать молодой женский голос.

— Извините, мне бы Анну Петровну… — застенчиво произнес вежливый юношеский басок, в котором, несмотря на правильное произношение слов, все-таки слышался какой-то глуховатый нерусский акцент.

— А вы ей кто? — спросила Лена, внутренне поругивая бабку за то, что не удосужилась сделать в двери глазок. А то по голосу он может и вежливый, но при этом имеет пудовые кулачищи и вес под сто кило. Отопрешь такому, он толканет дверь — и Лена в кухню улетит.

— Внук я ей, — ответил гражданин из-за двери. В этот момент щелкнул замок соседней квартиры, как раз той, где, по идее, должна была находиться соседка Александра Семеновна, и послышался старушечий голосок:

— Никак Валечка? Из Ташкента? Сережин сынок? Батюшки, как вырос-то! Я ж тебя еще вот таким помню…

— Да я тут лет десять не бывал, еле нашел дорогу. А теперь еще и не пускают…

— Как не пускают? — испугалась Семеновна. — Петровна! Ты что, внука не узнала, что ли?

Лена наскоро переложила пистолет во внутренний карман куртки и отперла дверь. Оказалось, что на площадке стоит не по зимнему загорелый парень, довольно крепкий и рослый, но на вид явно не старше двадцати лет. По бокам от парня громоздились две здоровенных клеенчатых сумки в синюю клеточку. А чуть в стороне стояла толстая бабка в пуховом платке, байковом халате, теплой кофте и валенках без калош. Выглядела она помоложе Петровны, наверно, еще семидесяти не исполнилось. Само собой, что старуха тут же устремила на Лену прямо-таки сверлящий взгляд. Не успокаивало ее даже то, что Рекс, скаля зубы на Валечку, явно был готов защищать от каких-либо посягательств неизвестную девку.

— Извините, пожалуйста! — улыбнулась Лена. — Мне Анна Петровна ничего не сказала о вашем приезде…

— А где она сама-то? — с подозрением спросила соседка.

— Она вчера на улице упала, — вздохнула Лена, понимая, что для Семеновны это сообщение прозвучит очень неубедительно. — Я ее случайно нашла и помогла досюда дойти, а потом «Скорую» вызвала…

— Как же это ты «Скорую» вызвала? — у Семеновны появился некий чекистский прищур. — У нее ж телефона нет!

— У меня сотовый, — Лена постаралась быть невозмутимой, хотя прекрасно понимала, что подозрительность соседки может иметь весьма неприятные последствия. — В общем, «Скорая» ее во Вторую горбольницу увезла. Я хотела уйти, но Анна Петровна велела мне остаться, за песиком присмотреть, а утром отвести его к вам, то есть к Александре Семеновне. Я правильно угадала?!

— Угадать-то угадала, — хмуро пробурчала бабка, — только я что-то не помню, чтоб «Скорая» сюда приезжала.

Тут отворилась дверь третьей квартиры, выходившей на площадку, и оттуда высунулась толстая баба лет сорока в пальто, накинутом поверх ночной рубахи.

— Чего ты к ней привязалась, дура старая? — Толстуха вecьмa неожиданно заступилась за Лену. — Ты снотворного хлобыстнула и заснула как сурок, тетеря глухая. «Я не помню!» А я помню, я даже видала, как эта девушка Петровну на закорках сюда втаскивала. И как на «Скорой» ее отправляли, видела… Какие проблемы?

— А вот ограбят — тогда и будут проблемы! — ядовито прошипела Семеновна.

— Ой, да что у Петровны грабить? Тараканы — и те с голодухи сдохли!

Похоже, что обе бабы, и старая, и помоложе, находили довольствие в склоках. Поэтому уже через несколько секунд у принялись базарить на другие темы, отвлекшись и от Валечки, и от Лены.

— Извините еще раз, — смущенно пробормотала Лена. — Чего вы стоите? Заходите, пожалуйста.

Валя подхватил сумки и торопливо занес их в квартиру. Когда дверь захлопнулась, он с опаской посмотрел на Рекса. Как-никак, собачара была крупная и зубастая.

— Он мне штаны не порвет?

— Думаю, нет, — без особой уверенности произнесла Лена — Вообще-то, я его вчера кормила, и он меня слушался, не рычал. А сегодня я должна была его выгулять и оставить Семеновне, но теперь, после скандала, как-то неудобно.

Валентин наморщил лоб и сказал:

— Вообще-то, раз он от вас пищу взял, значит, и у меня возьмет. У меня от курицы чуток осталось…

Когда Валентин вытащил эту самую недоеденную курицу из сумки, псина резко прекратила гавкать и устремила на обглоданную птичку весьма заинтересованный взгляд. А когда приезжий положил курицу, точнее, ее бренные останки около собачьей кастрюльки, Рекс тут же жадно принялся глодать косточки.

— В общем, я чую, что вы общий язык найдете, — сказала Лена. — Извините, мне пора! Вот вам ключики, спасибо за приют.

— Вы еще придете? — спросил Валентин с явным сожалением, когда Лена, надев рюкзачок, выходила из квартиры.

— Скорее всего нет, — улыбнулась Лена. — Если ничего непредвиденного не случится…

ТЕЛЕФОННЫЙ ЗНАКОМЫЙ?

Все эти любезничанья с бабушкиным внуком Лене стоили немалых трудов. Явление этого молодца серьезно изменило ее планы. Прежде всего пришлось взять с собой рюкзачок, в котором лежало столько лишних предметов, что с ума сойти можно. Если б не пожаловал этот ташкентский житель, то можно было взять из рюкзачка известный тюбик «Аквафреш» и ехать налегке туда, куда посылали. А потом вернуться за Рюкзачком уже непосредственно перед тем, как свалить из этого поганого городишки. Теперь же придется мотаться с рюкзачком целый день. В том числе и в общественном транспорте, где кто-нибудь может случайно прижаться к пистолетам. Конечно, в рюкзаке их безопаснее держать, чем под курткой, но все-таки и через рюкзачок могут случайно прощупать…

Автобусную остановку Лена нашла довольно быстро. Как ни странно, народу на ней не было. Приглядевшись к желтой жестяной досочке, информировавшей об интервалах движения транспорта, Лена разобралась, что первый автобус прошел в 6.00, второй — в 6.15, третий — в 6.30, а четвертый то ли придет с минуты на минуту, то ли уже отвалил, и Лене придется всю эту четверть часа — никто не гарантировал, что на самом деле автобус придет через полчаса! — простоять на нехилом морозце под тускленьким фонарем.

Поэтому Лена вытянула руку и стала голосовать легковухам, которых, однако, было не так уж и много. Кроме того, народ, как видно, поспешал на основную работу, где имел кое-какие бабки, а бомбить намеревался вечерком. Так что пару минут никто на вытянутую руку не обращал внимания.

Наконец один подъехал, но, услышав слово «Федоровская», мрачно мотнул головой: «Не по пути!» Сразу после него притормозил другой и тоже отказал, хотя и другими словами, повежливей: «Рад бы подвезти, но мне в другую сторону, девушка!»

После этого целых пять минут машины так и свистели мимо. Автобус тоже не появлялся, и Лена чуяла, что если он действительно придет в семь, то это будет чудо какое-то. Ботанки у нее хорошо грели только на ходу, а стоять на морозе в них было не очень весело. Все-таки валенки тут, на севере, вещь незаменимая.

Остановился третий. Увы, он тоже не повез, опровергнув известное присловье: «Бог любит Троицу». Правда, товарищ бомбила кое-что прояснил, ворчливо сказав: «В Лавровку? Не-е, я не самоубийца!» Лена поняла, что район этот пользуется среди местных дурной славой, но все же позволила себе заметить:

— Так сейчас же утро, не ночь все-таки…

— Там, милая, и средь бела дня из машин выкидывают! — хмыкнул водила и захлопнул дверцу своей «пятерки».